Мария Стрельцова

Убить зверька по имени Эго

Так что ты совершенно права, подозревая, что мыслящим человеком управляет природная нравственная сила. Необходимо только не допускать владеть собою бессознательным порывам, а также не подчиняться обстоятельствам существования, мешающим развитию твоей личности и дальнейшему прогрессированию твоего интеллекта“.

Конечно, он разгадал ее уловку и нашел ее у себя в корневом каталоге. Но как элегантно и неприметно она там „прописалась“, просто встроилась в программный файл, отличаясь лишь парочкой значков. Он их даже не сразу приметил, что случалось с ним крайне редко. Плутовка обошла его собственный анониматор, в котором он был уверен, как в самом себе, ведь ей стало известно его настоящее имя. Этого пока никому еще не удавалось. Все эти дни, рыская по чатам и форумам, он ждал ее. Конечно, он знал, что Бэби — подставное имя, и она может скрываться под любым другим, но был уверен, что поймет, узнает ее по „почерку“, и не ошибся. Просматривая один из чатов, он заметил странное сочетание фраз. „Это она!“ — обрадовался он, и стал незаметно к ней подбираться. Для начала надел маску, „выстроил фейс“ и сделал вид, что вышел с общедоступного терминала. Но она тут же его узнала и издевательски поприветствовала, правда, не раскрывая другим собеседникам его инкогнито:

— Привет, хищник!

Его кольнуло то, что она так легко разгадала все его ухищрения, но он ответил ей:

— Привет, Бэби. Давай встретимся наедине?

Она долго не отвечала, а он тем временем лихорадочно пытался прощупать маршрутизатор, чтобы выловить ее, но все усилия натыкались на глухую стену выстроенной ею защиты. „Черт возьми, она сильнее меня“, — эта мысль завела его, как пружину. Он понять не мог, злит его это, заводит, или же здесь крылось нечто другое. По крайней мере, ощущения были достаточно непривычными, а новизна всегда привлекательна. Какое-то холодящее волнение сидело внутри, он удивлялся себе, ведь это было только соревнование, игра, погоня — она убегает, он догоняет. Ну да, адреналин, мышечная эйфория, ведь за монитором мышцы сокращаются, как и при беге, и сердце начинает работать в авральном режиме, недаром геймеры „подсаживаются“, словно наркоманы, на эту цепную гормональную реакцию, но ведь он не мальчишка и давно держит все свои цепные реакции под жестким контролем.

Подергавшись, он понял, что пока потерпел фиаско, единственное, что ему все-таки удалось узнать — ее имя, оно промелькнуло и тут же скрылось, но он выхватил его быстрыми глазами. Баттерфляй, так ее звали.

Она согласилась с ним уединиться, и они болтали почти полчаса в „Аське“. Он пробовал прощупать ее поглубже, узнать хотя бы, откуда она выходит в сеть, но Баттерфляй перекрыла все ходы к себе.

— Не ломись в мои двери, я их надежно закрыла, — смеялась она ему прямо в лицо быстрыми строчками.

— Я взломаю заслоны, потому что ты мне нравишься и я, как любой хищник, хочу обладать тобой! — отвечал он дробью клавиш.

Он начал о ней думать, сначала, когда садился за компьютер, а потом постоянно. Но поймать ее ему все никак не удавалось, хотя он гонялся за ней по всей сети и ставил свои самые немыслимые ловушки. Баттерфляй была неуловима и появлялась только тогда, когда сама этого хотела, а он все никак не мог определить никаких данных о ней.

— Ты измучила меня, признаюсь. Но от этого стала еще более желанной. Я все равно поймаю тебя, и все о тебе буду знать! — почти кричал он ей текстом, набираемым стремительными пальцами на клавиатуре, но Баттерфляй смеялась ему прямо в лицо:

— Сначала поймай!

Так завязалась эта игра и их нескончаемый диалог.

День Сотникова, строго расписанный, начинался с утра лекциями, а после обеда шли практические занятия со студентами. Он был, как всегда, собран, подтянут, голос его звучал академично сухо и бесстрастно, и он поглядывал на слушателей в аудитории, прикрыв веки. Ему нравилось, как при этом сквозь ресницы преломлялся свет, и были видны маленькие радуги. „Интересно, она думает обо мне?“ — размышлял он о Баттерфляй. Она очень быстро стала с ним достаточно откровенной, насколько это позволяет анонимное общение, это грело его самолюбие, значит, он хорошо разбирался в психологии. Сотников сразу оценил ее знания и талант, уж в этом-то он знал толк, но ему хотелось общаться с ней не только о прикладных задачах программирования, это уже давно не было ему интересно само по себе.

Он сразу же понял по ее письмам, что у нее проблемы психологического плана, она что-то упомянула о муже, который ушел. Сотников понимал, что ей однозначно нельзя ничем заниматься, кроме творчества, ей необходима была поддержка, как и любому начинающему таланту. Среди своих студентов он назвал бы возможно только двоих таких же талантливых ребят со всего курса, и позволить ей растратиться впустую он никак не мог, а считал, что просто обязан направить ее на верный путь. Единственное, что явилось некоторым препятствием во всем этом, так это то, что она женщина. Он никогда не предполагал, что данное обстоятельство будет иметь для него хоть какое-то значение. Хотя, с другой стороны, талантливые студентки ему встречались, только редко, он не мог бы припомнить ни одной за два года, так что найти в сети Баттерфляй было достаточно удивительно для него.

Она с легкостью владела несколькими языками программирования, но главным были ее практически постоянные нестандартные решения, а это уже являлось событием в его понимании. Он впервые встретил человека, которого бы не смог ничему научить в своей сфере, несмотря на весь свой профессионализм. К своему удивлению, он получал некое удовольствие оттого, что смог раскрыть Баттерфляй к откровенности, но это произошло достаточно легко, она была готова к открытости, ей самой она требовалась, из чего он легко сделал вывод, что в жизни она человек достаточно замкнутый и во многом зажатый. По всему было ясно, что особо друзей у нее не имелось, да и с ними она вряд ли откровенничала, вернее всего ей мешала внешняя стеснительность, как стеснительны многие гордецы, знающие себе цену. Он и сам был таким в ранней молодости, когда еще не умел справляться с неуместной краской, заливавшей его щеки в моменты спора и выдававшей с потрохами все его самолюбие и всю его неуверенность в себе. Правда, это быстро прошло, но он хорошо помнил свои тогдашние ощущения и комплексы.

* * *

— Благодарю за комплименты, которые я вряд ли заслужила. Так какое у нас дело? — спросила я, немного справившись со смущением. Александр Васильевич, все еще сияя улыбкой, поведал, что ему нужен стильный и неповторимый сайт, такой, чтобы вся театральная элита города, весь бомонд оценил это, интернет стал моден нынче. Александр Васильевич был известным в нашем городе актером театра, и у него намечался славный юбилей. От волнения я еле слышала то, что мне говорили, со мной такое бывало редко. Денис представил меня как лучшего специалиста по созданию сайтов, показал мои последние работы на мониторе. При просмотре макетов Александр Васильевич выражал восторг и в конце сказал:

— Совершенно не предполагал, что такая красивая женщина еще и прекрасный веб-дизайнер!

Ему, видно, доставляло удовольствие произносить модное словосочетание с придыханием на слове „вэб“, так театрально он округлял глаза при этом. Я постаралась скрыть улыбку, чтобы не обидеть его ненароком.

Когда Денис отлучился на минуту за бланками договора, Александр Васильевич дал мне свою визитку и вкрадчиво проговорил:

— Надеюсь дождаться вашего звонка вне зависимости от темы нашего знакомства.

Тут подошел Денис и, чувствуя неловкость, топорно заметил:

— Считаю долгом предупредить, что дама замужем, и не вполне удобно…

Я нагло, по-чеширски, улыбнулась и перебила его:

— Очень даже удобно, мы же современные люди!

Себя я уже с удовольствием ощущала свободной женщиной. Денис несколько ошалел, вопросительно посмотрел на меня, но заулыбался принужденно и пригласил Александра Васильевича присесть подписать договор, а я быстро простилась с ними и помчалась за своей сумкой. Из помещения, где располагалась наша фирма, я вылетела пробкой, быстро поймала такси и уже через десять минут была дома. Что со мной случилось, я понять не могла. Лицо все горело, сердце билось учащенно, глаза блестели нездоровым блеском, и все во мне искало выхода, словно я до этого спала, а теперь вдруг проснулась.