Мария Стрельцова
Убить зверька по имени Эго
— Устала?
Я молчала.
— Не дуйся, я знаю, что делаю. Не мог я тебя туда пустить. Научу, тогда буду пускать и не в такие пороги. Что совсем замучилась?
Он начал почти профессионально массировать мои руки и затем ноги, но, дойдя до коленок, нагнулся и шепнул:
— Не могу, иначе сейчас напрыгну на тебя.
Я засмеялась, хотя у меня и самой сильнее забилось сердце и сбилось дыхание.
— Слушай, ты где так массировать научился? — спросила я, пытаясь скрыть волнение.
— У меня мама — профессионал.
— Врач?
— Да.
— Так вот откуда у тебя такие замашки. Все доктора немного деспоты.
— Ты забыла, я — актер, родители у меня врачи. А брат — бизнесмен.
— У тебя и брат есть?
— Да, старший. Я тебе о нем потом расскажу. Это он мне дачу под Питером подарил, знает, как я каяком и походами брежу. Так мы с ребятами давно там встречаемся и снаряжение готовим.
— Какой ты строгий начальник.
— Да разве? Из меня веревки можно вить при желании. Вот ты, например, из меня все что угодно можешь сделать, я и сопротивляться не буду.
— Ага, попробовала я сегодня губы надуть. Толку-то!
После обеда работать веслом мне стало еще труднее, но я крепилась, как могла. Как назло, погода испортилась, и заморосил дождь. Лагерь мы устраивали „по-мокрому“. Вернее, ребята все делали, а у меня не было никаких сил. „Какая же ты размазня, на второй день расквасилась, ручки-ножки заболели — рюха!“ — ругала я себя, но, как только поставили тент и палатку, Сергей уложил меня в постель:
— Слушай, ты вся горишь. Боже мой, простыла! Какой я осел, простудил тебя, это я виноват!
Он сбегал за аптечкой и стал пичкать меня иммуналом и еще
— Пей и слушай меня, я все-таки вырос в семье врачей.
Я покорно пила капли, меня всю ломало. Было ужасно стыдно перед ребятами, что я расклеилась, и очень себя жалко. Сергей, расстроенный, кружил возле меня, ребята его успокаивали:
— Ничего, пусть немного отлежится, нам спешить особо некуда, к соревнованиям успеем.
Решено было назавтра сделать дневку из-за меня.
— Ничего, завтра баньку походную соорудим, я тебя в два счета подниму!
— Сережа, не уходи.
— Ты что? Я никуда не ухожу, да меня отсюда палкой не выгонишь!
Утром я почувствовала, что его нет рядом, и расстроилась. Мне хотелось, чтобы он обнимал меня. Но он тут же появился, еще влажный после ледяного купания.
— Подожди, я холодный, немного согреюсь… — пытался он объяснять, но я не хотела ждать, и тянула его к себе.
Получив свое, я мурлыкала, словно кошка, и нежилась рядом с ним, хотя глубоко в душе мне было не по себе оттого, что я стала привыкать к такого рода удовольствиям, желать и даже инициировать их. Еще совсем недавно я не поверила бы в это.
Мало того, что невидимый аркан держал меня, теперь еще появились вожжи, с помощью которых при желании мною можно было управлять. Головой я понимала это и даже знала, что нельзя поддаваться, но какое-то существо во мне, живущее по своим законам, было совершенно непослушно разуму, оно имело зубы и больно кусалось, если я начинала противиться какому-либо из его действий.
23
В понедельник Стас и Неля должны были приехать в дачный поселок. Неле пришлось сложнее, им предстояло изображать, что она живет на даче своих родителей, поэтому Стас долго возился, но переадресовал все звонки с Нелиной дачи к себе. Неля оставила свою машину в гараже родительской дачи, а сама вызвала такси, через тайную калитку вылезла и приехала к Стасу. Желание пожить одной на даче родители Нели восприняли, как очередную блажь, но не возражали. Они были уверены, что у нее не получится одиночества, и подруги с друзьями все равно наедут. Так что „детишкам“ скучно быть не должно. У Стаса вообще не возникло никаких проблем с родителями.
Неля никогда у Стаса на даче не была. Он встретил ее на пороге и галантно пропустил вперед себя. Взял ее сумку с вещами. В доме было три этажа, внизу гостиная с камином, бильярдная и сауна. На втором этаже — спальни и гардеробная комната, там же был и балкон, тянущийся почти по всему периметру дома. Весь третий этаж занимали гостевые комнаты.
— Выбирай любую комнату, — улыбнулся Стас, — А я пока сварю тебе кофе. Может быть, хочешь поесть чего-нибудь?
Неля ответила:
— Нет, только кофе. Но имей в виду, если захочу, то на весь вечер уйду к себе, и никакое замкнутое пространство тебе не поможет.
— Хорошо, — спокойно ответил ей Стас. Он сварил ей кофе и позвал:
— Неля, готово.
Поставил чашечку на столик в гостиной, а сам вышел в сад. „Интересно, как он будет действовать?“ — подумала она и крикнула:
— Ты не забыл про дневники?
Он зашел в дом уже с цветами и стал устанавливать их в вазу, аккуратно обрезая стебли.
— Нет, не забыл, но пока еще нечего записывать. Ты выбрала комнату?
— Да, на третьем этаже.
— Если хочешь, после обеда можно сходить на озеро. Здесь совсем недалеко.
Она улыбнулась:
— Это было бы неплохо. А что у нас на обед?
Он посмотрел на нее внимательно, но не растерялся:
— Я могу приготовить что-нибудь.
Она засмеялась:
— Ладно уж, обед я приготовлю сама, чтобы ты не думал, что я белоручка. И вообще, у нас коммуна. Хотя ты и будешь стараться изменить такое положение вещей.
Они готовили обед вместе. Он чистил картошку вполне умело, а она варила борщ.
— Очень вкусно, — сказал он, когда стал есть, — Из тебя получится неплохая кухарка.
Неля все ждала, когда же он начнет свой эксперимент, но Стас не спешил. Не было даже взглядов, которые она ловила раньше, когда целый год он преследовал ее на отдалении. „А может, он забыл? Или уже передумал?“ — с неудовольствием думала она. Они собрались на речку, и он взял с собой книгу. Она глянула на это и снова подумала: „Читать собрался. А меня развлекать?“
На озере после купания он спросил:
— Чего бы ты хотела сейчас? Останемся здесь или пойдем домой?
Она ответила:
— Нет, нет. Давай останемся. Здесь так чудесно. Воздух и это прекрасное озеро. Расскажи мне что-нибудь.
Он не прикоснулся к своей книге, а стал рассказывать ей о том, как был на коралловых рифах. Она слушала его внимательно. Ее не интересовали коралловые рифы, она бывала в таких местах и видела все это, но ей нравилась речь Стаса и образность, с которой он описывал ей свои впечатления, неожиданные сравнения и странные отступления к размышлениям о совершенно посторонних вещах. Конечно, нечто детское было в такой образности и пылкости, с которой он говорил, но глаза его были обращены к ней с таким восторгом, именно это нравилось ей, она чувствовала, что он старается донести до нее все нюансы своих самых лучших воспоминаний. Ему хотелось коснуться ее руки, она видела его движение, но он сдержался. „Ну, наконец-то“, — подумала она с удовлетворением. Домой они вернулись только к восьми часам.
— Кто-то обещал быть мне родной матерью, — засмеялась Неля, — Я хочу есть.
Он с готовностью помчался на кухню и стал что-то готовить. У него получился прекрасный ужин: омлет с зеленью и ветчиной и салат из помидоров с огурцами.
— Превосходно, — похвалила она, но после ужина упорхнула в выбранную комнату и долго не выходила. Он маялся внизу, она слышала, что работал телевизор. В одиннадцать часов, отбросив книгу, она решила все-таки спуститься.
Стас сидел перед открытым окном и перебирал струны гитары. Неля оценила мелодичное звучание. Стас увидел ее и спросил:
— Чего-нибудь хочешь? Чаю?
— Я сама поставлю чайник. Ты лучше сыграй мне что-нибудь. Поешь?
Он кивнул.
— Тогда спой для меня.
Ее удивило его пение. Она совершенно не ожидала, что у него такой чистый и теплый мужской голос. Он всегда казался ей вздорным избалованным мальчишкой. Предположить, что у него красивый голос, конечно, можно было, но вот такого потаенного тепла в нем она уж никак не ожидала. В ее глазах он просто по определению еще не мог сам чувствовать такое тепло, а тем более передавать его голосом.
Ах, лучше нет огня,
Который не потухнет,
И лучше дома нет,
Чем собственный твой дом,
Где ходики стучат
Старательно на кухне,
Где милая моя, где милая моя,
И чайник со свистком…
[Стихи — Юрия Визбора.]