Мария Стрельцова
Убить зверька по имени Эго
Лелька внимательно посмотрела на меня и изрекла:
— С жиру ты бесишься, дорогая, в прямом и переносном смыслах! Хотя я абсолютно с тобой согласна в том, что даже самые лучшие из наших мужчин — совершеннейшие лохи и потребители в отношениях с женщинами, да к тому же еще в большинстве своем малообразованны и низкоинтеллектуальны, что при отсутствии нашей бабской эмоциональности и вовсе делает их моральными уродами. Хотя, конечно, мы и сами во многом виноваты. Но мы живем с тобой в этом мире и в этой стране, так что выбирать приходится из того, что есть. И Димка твой еще не самый плохой вариант. А любовь… Какая любовь? О чем ты? У тебя дети, работа, забот полон рот. Но это не повод забыть про себя, а ты именно на себя и плюнула. Сколько раз я говорила тебе, займись внешностью, сядь на диету. На свете есть не только компьютеры! По правилам общества, в котором мы живем, именно мы должны всем жертвовать ради мужиков.
Я молчала, думая о том, что совершенно не хочу ничем жертвовать ни для кого и ни для чего. Да и почему это я должна чем-то жертвовать? Никому и ничего я не должна, у меня есть все необходимое, и даже сверх того, у меня есть дети, а этого вполне достаточно для полноценной жизни женщины. Все остальное не необходимо.
Найти хоть какое-то понимание в мужчинах казалось нереальным, секс свою функцию в моей жизни вполне выполнил в плане продолжения рода, а чтобы получать от него удовольствие, нужно было для начала такое желание иметь, я же относилась к этому вполне прохладно.
Закончив работу на сегодня, я закрыла все приложения, сделала архивную копию на резервный винт, и, потянувшись, стала собирать свои немудреные вещички в сумку.
4
В шесть, как и обещал, незнакомец подъехал и подошел к пятачку, где кучковались художники и уже весело сговаривались, куда пойти вечерком на кружку пива. Алиса собрала мольберт и складной стульчик, уложила все в сумку и стояла рядом с Зоськой, которая еще оставалась работать. Алиса могла уйти раньше, но не ушла, незнакомец ее все-таки заинтересовал. У нее еще не было никаких самостоятельных приключений, жизнь протекала только в кругу друзей и знакомых, а с незнакомцами Алиса пока еще близко не общалась, как-то не выпадало случая, да и воспитывали ее в недоверии к чужим. Но незнакомец был внешне интересным, она не могла отрицать этого. Хотя мало ли интересных лиц? Он был одет с отменным вкусом и не выглядел опасным, это почему-то заставило ее дождаться, когда он приедет, да и Зоська ее поддержала.
— Я забыл представиться, — сразу же сказал он, — Меня зовут Александр, можно Саша. А вас?
Алиса посмотрела на него несколько настороженно:
— Алиса.
Он улыбнулся и взял ее сумку:
— Тяжелая. Как вы таскаете такую?
Она пожала плечами:
— Привыкла.
Александр подвел ее к BMW чернильного цвета. Глянув равнодушно, Алиса дождалась, когда он откроет ей дверь, и села. У него создалось впечатление, что такие машины привычны для нее. „Ну, что ж, — подумал он, — Девочка, может быть, не из бедных или избалована вниманием мужчин“. Правда, ее неопределенного цвета холщовый жилет, кое-где испачканный углем и краской, придавал ей потертый вид, но это абсолютно ничего не значило. В кафе на набережной Александр выбрал самый удобный столик, с которого виднелась гладь реки, а дорога, напротив, почти не просматривалась из-за деревьев.
— Что вам заказать? — спросил он. Алиса подумала секунду:
— Двойное мороженое и сок.
Он сделал заказ, принесли гигантский бокал с мороженым и тонкий высокий стакан сока. Себе он заказал только минеральную воду с лимоном. Алиса равнодушно посмотрела на мороженое, хотя сама заказала его, взяла лишь сок.
— Вы понравились мне, — сказал Александр и удивился сам себе, тому, что может ей вот так прямо это сказать. Глаза ее не выразили удивления. Она молча разглядывала его, даже не пытаясь поддерживать разговор. Поглядывая на нее с улыбкой, он пил свою воду, мороженое медленно, но верно таяло, а она так и не прикоснулась к нему. Ее ускользающий равнодушный взгляд притягивал его, но он видел, что равнодушие это все-таки деланное, и не ошибся. Посидев немного, Алиса спросила:
— Чем же я понравилась вам?
— У вас необыкновенные глаза, а еще мне нравятся рыжие волосы. Кроме того, ваша работа… Я разглядел потом. У вас сильный рисунок, точный, уверенный и несколько необычный.
— Необычный? — удивилась она, ей было приятно, что он заговорил о ее работе, лицо ее смягчилось, глаза ожили.
— Да. Он сделан коротким штрихом. Я не видел еще такой техники.
— Обычная техника, часто применяется, — она пыталась скрыть самодовольную улыбку, но уголки губ дрогнули.
— Все равно отличается от общепризнанных приемов. Такое чувство, что это просто отметины подрагивающей руки. А в целом получился портрет, вот что удивительно.
Ей стало явно интересно, он был симпатичным, ей нравились чистые линии его подбородка, именно его контур она внимательно разглядывала все это время, отчего казалось, что она смотрит куда-то мимо собеседника, но все равно она видела, как серые глаза Александра вылавливают каждое ее движение.
— И что дальше? — спросила она, глядя на него, усмехаясь.
— Я хочу познакомиться с вами поближе, — ответил он.
— Как вы это представляете себе?
— Расскажите, кто вы, как живете, чем занимаетесь.
— Рисую, — ответила она и посмотрела на него с усмешкой.
— Хорошо. А живете одна?
— Да.
— Я тоже живу один, занимаюсь бизнесом. Алиса, у вас странное имя и странное лицо, оно напоминает мне детство. На ум приходит старое дерево в саду у моей бабушки, где я маленьким рвал большие, черные вишни. Ваши глаза похожи на эти вишни.
Он удивился своей внезапной откровенности, о своих детских воспоминаниях он никогда не рассказывал ни одной из своих знакомых.
— Я люблю персики. Вишни? Да, пожалуй, тоже люблю, — сказала она задумчиво.
— У меня есть друг, тоже художник, но он работает на компьютере. А вы не работаете на компьютере?
Она отрицательно покачала головой. Отступать ему не хотелось, и, хотя она молчала и не очень-то поддерживала разговор с ним, он
— А кроме рисования чем вы еще занимаетесь?
Она опять усмехнулась:
— Ничем. Живу.
Он удивился:
— Вы зарабатываете только рисованием?
— Да.
— Но я не думаю, что этим можно много заработать.
— Да, немного. Но если заниматься еще чем-то, тогда лучше вообще не рисовать. Если работать серьезно, это поглощает полностью.
— А у вас есть работы? Я хотел бы посмотреть, если вы позволите.
Алиса задумалась, работ у нее было много, и ей, конечно, хотелось, чтобы их оценили по достоинству. Правда, она не могла бы с уверенностью сказать, что он интересуется ее работами, но все же… Поэтому она согласилась:
— Ладно, могу показать. Поехали ко мне.
Они поехали к ней. Ее спокойствие и равнодушие интриговало его, она нравилась ему, он уже не мог этого отрицать, все существо его волновалось, и смешило свое собственное волнение о том, понравился ли он ей, с другими его никогда не покидала уверенность в себе. Он поглядывал на небрежно заплетенные, спутанные волосы, глаза-вишни с прямыми, как иглы, ресницами, невероятно тонкие, длинные пальцы рук. Взгляд все это выхватывал без его желания, ведь ему хотелось быть сдержаннее.
Она провела его в подъезд, и они долго ехали в старом, громыхающем сетчатом лифте, где Алиса стояла к нему спиной, но это даже сильнее взволновало его, он не удержался и коснулся ее рыжих волос.
Квартиру она явно снимала, он сразу это понял, выглядела та не очень жилой, хотя обои были свежие, да и двери покрашены. В углу он заметил надувную двуспальную кровать, возле одной из стен стояли картоны с графическими работами, у окна — стол, два стула, на стене несколько полок с книгами. Книги дорогие, по живописи, но имелись и художественные, он скользнул по ним глазами и отметил это автоматически по дорогим переплетам.