Мария Стрельцова
Убить зверька по имени Эго
— Прошу вас, не отказывайтесь!
Она испуганно выдернула руку.
— Я занята до шести.
— Хорошо, я подъеду за вами в шесть, — согласился он.
— Не знаю… — протянула она, — Я не одета для обеда.
— Не волнуйтесь, мы можем пообедать на набережной, там очень демократичные нравы.
Она наклонила голову, он принял это за согласие и протянул ей свою визитку.
— На всякий случай, — сказал он.
„Коростелев Александр Владимирович. Компьютеры и Программное обеспечение Вашего бизнеса“. Внизу были указаны адрес и телефоны фирмы. Алиса повертела визитку и сунула ее в кармашек, где лежал мобильник. Зоська, отпустив клиента, придвинулась к ней:
— Что, запал на тебя, да?
— Визитку дал. Приглашает пообедать вместе.
— Пойдешь? — спросила Зоська. Алиса задумчиво смотрела в сторону:
— Пойду, наверное. Он мне пятисотку заплатил.
— Здорово, вдруг еще что-нибудь закажет, — сказала Зоська. Некоторые клиенты бывали с ними щедры.
3
После окончания университета я легко устроилась с подачи руководителя моей дипломной работы. Именно Иван Кузьмич так искренне сетовал, что я отложила на неопределенный срок аспирантуру. Он всегда ко мне очень хорошо относился и откровенно хвалил, даже восторгался моими талантами. Я не очень понимала, чем уж так выделялась из всех наших, но мне льстило его высокое мнение.
Работа мне нравилась, там мне удавалось уделять время диссертации, хотя и не так много, как хотелось бы, но это было все-таки кое-что. Фирма наша достаточно процветала, я имела отдельный кабинетик, но через стеклянные перегородки могла видеть почти всех сотрудников, которые сидели в таких же секциях, как в аквариумах.
В нашем коллективе все были молоды, многие сразу после вузов. Мне казалось, что лишь здесь никто не замечает моей полноты, другой меня и не знали. Конечно, в основном девушки у нас работали достаточно стройные, но и пышки присутствовали. Правда, дети имелись у меня одной, а в наше время не очень естественно уже в 23 года быть матерью двоих детей. Многие еще только искали свою половину, и оттого смотрели на меня с некоторой жалостью и снисхождением. Я легко это им прощала, относясь с пониманием к их неведению радостей материнства. Именно детей я считала своим истинным достоянием, которое не каждому дано.
На работе я чувствовала себя достаточно комфортно, не беря в расчет только расстройства по поводу своей полноты. На людях я старалась относиться к этому с иронией, но в душе очень переживала до того, что даже разлюбила смотреть на себя в зеркало. Живя в киберпространстве, забываешь о внешности, здесь ты настоящий, такой, каким видишь себя внутренне, здесь ты хозяин положения. А зеркало… Глупое, лживое стекло! Голубой экран — вот настоящее, глубинное, бездонное зеркало, лабиринт для ума, в него хочется смотреть бесконечно, улетая во фрактальную вселенную, подглядывая за миром в веб-камеры, углубляясь в гипертекст, презентуя себя, как того стоишь.
* * *
С подругами у меня проблем не было, так как глубокой дружбы ни с кем не возникало. Сходилась я легко, соперницей никому не являлась, хотя многие считали меня привлекательной. Но моя застенчивость и достаточно равнодушное отношение к мужчинам, а, кроме того, моя молчаливость, защищали меня от сплетен и неприязни других женщин, суетливые и легковесные заботы которых, с одной стороны были мне понятны, но которые в своем большинстве удивляли меня пустоголовостью. Поговорить о чем-то действительно меня интересующем, о литературе, серьезном кино, новых направлениях в музыке, которыми я увлекалась, было с ними невозможно, многих из них интересовали только мужчины. Конечно, понятно, что поиск спутника жизни переориентирует все женские мысли и даже оглупляет в большой мере, но все-таки какие-то проблески должны оставаться.
Меня считали состоявшейся матерью семейства, а значит по определению домашней квочкой, о сложностях с мужем на работе практически никто не знал, так что, приходя в офис, я погружалась в мир веб-сайтов, программ и программок, в Интернет и здесь была
Я видела однажды, какое неподдельное удивление выражал его взгляд, когда на улице к нему обратилась неопрятная шумная женщина и несколько минут спрашивала о чем-то. Денис смотрел на нее, как на существо с другой планеты, у него даже очки запотели. Все ребята в нашей фирме были профессионалами в той или иной степени, кто с вузовским образованием, а кто и просто самоучка. Именно профессионализм Денис считал критерием для принятия на работу, да и пропуском в мир, где существовали все мы. Наша фирма занималась веб-дизайном, разработкой программных продуктов и сервисной поддержкой софта. Ребята у нас собрались, на мой взгляд, просто талантливые, но без ложной скромности скажу, что меня выделяли из толпы.
Денис прислушивался к моим замечаниям относительно работы очень внимательно и платил мне самую большую зарплату из всех дизайнеров, что с одной стороны льстило мне, но глубоко в душе я считала, что так и должно быть, так как знала себе цену. Поначалу такое положение вещей вызывало недовольное удивление, особенно среди близких друзей Дениса, работавших с ним, но после первой же законченной мною работы они примолкли, почесав затылки, и пришли с искренними поздравлениями. Многие наши ребята создавали прекрасные стильные вещи, но меня вся наша братия признавала безоговорочно лидером и экспертом в плане программирования, хотя была я не старше их, обычно помалкивала и слушала молодой бред моих коллег с легкой улыбкой.
Меня забавлял хакерский жаргон, хотя сама я никогда им не пользовалась, это было против наших университетских правил в свое время, да и всегда такой язык казался мне детской рисовкой. Кроме того, я была погружена в себя и смотрела на всех окружающих несколько отстраненно. Это не казалось странным в нашем мирке. Корпоративные тусовки после работы неизменно наполнялись сигаретным дымом, беспрерывным питьем кофе и пива, постоянными обсуждениями компьютерных тем и марихуаной в допустимых количествах, но тщательно скрываемой от Дениса. Он, как и несколько человек в нашей фирме, никогда этих тусовок высокомерно не посещал, но относился к ним снисходительно, как к неизбежному злу. Я тоже бывала там нечасто, потому что не находила достаточно сильного собеседника, да и не видела возможности что-то получить для себя нового. Кроме того, я слишком стеснительна по натуре и легко краснею, не люблю спорить, а такие сборища предполагают постоянные споры и дискуссии, часто дилетантские, что режет мне ухо. Поучать же и просвещать кого бы то ни было я никогда не могла себе позволить из деликатности, да и утомительное это занятие.
Денис, как и все увлеченные делом люди, никогда не замечал настроения наших дам, изменения в их внешности, покрасневших от слез глаз и прочей „чепухи“, что меня лично вполне устраивало, я очень не люблю расспросов. Денис не замечал или делал вид, что не замечает, но другие ребята замечали и влюблялись, ссорились, расставались и снова влюблялись. Эта кутерьма постоянно сопровождала, как облако, все существование нашей фирмы, так как все были очень молоды, и жизнь брала свое. Только я одна из всех оставалась как на обочине, словно меня это не касалось. В коллективе считалось, что наличие детей и мужа совершенно исключает посещение многочисленных вечеринок, которые в изобилии организовывались после работы, и меня даже не звали на них. Мне, наверняка не без оснований, казалось, что моя полнота так же играла здесь не последнюю роль, о чем я втайне грустила. Когда я однажды робко спросила у девчонок о времени очередной вечеринки, глаза у них округлились от удивления, на что я, тут же отказавшись от своих намерений, заявила, что интересуюсь просто так, а не с целью припереться, разозлилась на себя за этакое малодушие, но я всегда слишком стеснялась кого-либо напрягать.