Мария Стрельцова

Убить зверька по имени Эго

Актеры, занятые в сцене, стояли на площадке и о чем-то со смехом беседовали. Сергей наблюдал за Лялей с удовольствием. Ему нравилось, когда она улыбалась. Вдруг он поймал один внимательный взгляд на нее. Это был Карэн. Сергей напрягся и одернул себя, мало ли таких взглядов на нее было. Но, почему-то, Карэн его встревожил, Сергей постарался отвлечься и не думать об этом, тем более, что началась съемка, но глаза сами следили за ним. Тот стоял недалеко от второго оператора. Этот художник был красив, высокий, стройный, черноволосый, с ярким восточным лицом и стянутыми на затылке длинными густыми волосами. Тонко очерченные брови, красивой линии нос, чувственные губы и горящие восточные глаза, неотрывно смотрящие на Лялю. В душе Сергея начинало закипать бешенство. Он почти равнодушно смотрел на заинтересованные взгляды других мужчин в ее сторону после того, как она стала его женой, но этот взгляд взволновал его не на шутку. В этом была какая-то угроза, потому что глаза Ляли смотрели на художника спокойно, без напряжения, такого, к примеру, какое было в ее взгляде на Макса. Вдруг Карэн встретился глазами с Сергеем и тут же, поняв свою оплошность, быстро скрылся за осветительными приборами.

49

Сергей уехал на съемки без меня, так что мне пришлось их искать. Меня встретил Василий у подъезда на машине.

— Сегодня они на натуре, за городом.

Площадка находилась действительно далеко, почти в лесу, правда, слышался шум трассы, но даже с дороги нельзя было увидеть ничего. Сергея я нашла сразу. Шла съемка, работало сразу три актера и несколько людей из массовки. Макс сидел рядом с оператором на тележке, и она двигалась, как на шарнирах. Народу толклось много, да и работ над подготовкой каждой сцены было порядком. В стороне строили уже какие-то помосты и металлические конструкции. Я примостилась поудобнее и ждала перерыва. Поздоровалась с несколькими уже знакомыми мне людьми. Василий просеменил тенью и уже что-то шептал Максу. Тот взглянул на меня, но тут же тележка с ним и оператором по его команде рванула за бегущим каскадером. На площадке все друг друга молотили, снималась рукопашная, но выглядело это, на мой взгляд, премерзко и слишком натурально.

Мне казалось, что каскадеры, актеры, и даже Сергей, чересчур увлеченно колошматят друг друга, и это не могло быть просто игрой. В глазах у них всех был нездоровый кровожадный блеск. Макс, напротив, орал, что мало страсти. Остановка произошла, потому что кто-то крикнул, что Палыча вырубили по-настоящему. Пожилой актер лежал на земле и не двигался. Тут же подскочили медики, пара которых постоянно скучала в своей „Газели“ и везде таскалась за группой. Палыча привели в чувство.

— Ну ты, паскудник! — недовольно выговаривал он молодому пацану-каскадеру, тот оправдывался:

— Извини, Палыч, нечаянно „законтачил“. Но ведь только скользнул…

— „Законтачил“! Мать твою! Я пожилой человек, меня твои контакты инвалидом сделают.

Подскочил Макс, склонился к Палычу, что-то ему говорил, глаза его при этом были масляными, явно старался приласкать актера. Тот кивал и что-то бурчал.

— Перерыв пять минут! — крикнул помощник Макса, а Макс проскользнул ко мне:

— Я звал, и ты приехала.

— Не к тебе.

— А мне все равно, главное — ты здесь.

Он увидел, что ко мне спешил Сергей, ухмыльнулся и удалился, что-то крича своим помощникам. Сергей обнял меня, и, все еще возбужденный, спросил:

— Ты видела эту драчку?

— Видела. По-моему, вы заигрались, как дети. Лица у всех были зверские.

Крикнул помощник, и все поплелись работать. Я устроилась поближе к администратору Люде.

— Нам смету увеличили, — сказала она мне, — Помните, иностранцы приезжали? Очень сокрушались, что вы отказались от контракта.

— Ну какой контракт, Люда?! У меня двое маленьких детей. Вы бы бросили своих детей на год, полгода, надолго?

— Не знаю, у меня нет детей.

На площадке повторялась драчка. Снова все молотили друг друга, каскадеры работали лихо, но Сергей им не уступал. Не знала я раньше за ним таких талантов. Правда, видела, как он в походе Кириллу залепил в лоб, но это уже забылось. Снимали еще три часа. С площадки можно было уносить выжатые мокрые тела. Их только накрывали одеялами, чтобы не застыли. Все падали от усталости, кто где пристроится. Макс, довольный, потягивался, разминая затекшую спину:

— На сегодня вы свободны. Леонора! После перерыва — ты!

Увидев, что я сижу одна, он медленно приблизился:

— Ну как, видела? Здорово дрались. Вкусно!

Я презрительно отвернулась. Он ухмыльнулся плотоядно:

— Мужики должны быть кровожадными, иначе они превращаются в баб. А это не есть хорошо!

— Выглядело мерзко.

— Так это и было нужно! Слушай, иди ко мне работать. Ты же программист, а мне нужен программист в штате.

— Макс, оставь меня в покое, прошу тебя, иначе я за себя не отвечаю.

— Да? А что сделаешь? Трахнешь меня? Так я с превеликим удовольствием.

— Какой ты гнус! Не смей при мне выражаться.

— О, простите, забыл, что передо мной истинная леди. Да и что я сказал? Ты и так знаешь, что я хочу тебя. Ну а слово… так сейчас все так говорят, — он помолчал.

— Ты осунулась, глаза лихорадочные. Мне нравится, как ты улыбаешься или злишься. У тебя, наверное, такая нежная кожа, такая упругая чудная грудь…

— Замолчи! — крикнула я и вскочила, порываясь уйти.

— Я часто смотрю тебя на кассете, это возбуждает меня. Меня всегда возбуждает талант.

— Ты маньяк.

— Конечно, а ты не знала?

Все происходящее снова сильно напомнило мне дурдом. Я быстро пошла от него прочь.

* * *

Поздно, когда Сергей уже спал, позвонил Макс.

— Ты не спишь? Я знаю, ты ждешь моего звонка.

— Макс, опять ты за свое? Ну что тебе нужно от меня? Ты получил кассету с моим изображением, так подавись ею, только отстань. Прошу тебя… Ты совершенно не знаешь моей жизни, не знаешь, что творится у меня в душе.

— Да знаю, знаю, девочка. Ты думаешь, что страстно любишь своего мужа. На самом деле это не так.

— Иди ты к черту! Я ненавижу тебя. Тебе нравится издеваться надо мной?

— Да. Мне нравятся сильные эмоции. А когда ты злишься, ты хотя бы не бросаешь трубку. А я так хотел услышать тебя. Я хочу быть котенком, которого бы ты гладила.

— Ты извращенец?

— Да.

— Ты сумасшедший?

— Да. Маньяк, ублюдок, сволочь. А еще, знаешь, я умею снимать кино. И очень люблю данное занятие. И кроме всего прочего люблю тебя.

— Разве это любовь? — поразилась я.

— Да, она и такая бывает.

— Но ты же говорил, что любишь свою жену.

— Люблю. Но тебя я тоже люблю. Сейчас вот тебя я люблю больше, чем ее.

— Потому что она далеко, а я рядом?

— Нет, жена спит рядом со мной. А вот ты далеко.

— Господи, ты чудовище!

— Сладкая моя девочка! Я представляю, как касаюсь тебя между ног, там влажно, я вхожу в тебя…

Больше слушать я была не в силах. Волны тошноты накатывали на меня, я еле успела добежать до унитаза. Проснулся Сергей, подошел и с тревогой смотрел, как я умываюсь после рвоты.

— Ты не заболела?

— Нет, это Макс звонил. Он достал меня уже, извращенец. Знаешь, что он говорил мне? Сексуальный маньяк. А ведь его жена спит рядом с ним сейчас!

Сергей обнял меня:

— Не бери трубку.

— Я боюсь, а вдруг из дома звонят? Вдруг что-нибудь с детьми?

— Есть мобильный. А Макс твоего мобильника не знает. Чем-то ты провоцируешь его.

— Я? Сказала, что ненавижу его. Он говорит, что смотрит кассету, где я снята, и это его возбуждает.

Сергей засмеялся:

— Действительно извращенец! Хотя меня бы такое тоже возбудило. Ты так чувственна.

— Он только для этого меня и снимал!

— Нет, маленькая моя. Я был на просмотре снятого материала. Твой эпизод уже вмонтировали в фильм. И получилось здорово. Этот паскудник имеет настоящее чутье и отличный вкус. Ты замечательно там смотришься, фантастически. Они оцифровали и немного замедлили изображение, и кажется, будто ты летишь. В монтажной мне обещали копию видеокассеты. Если хочешь, завтра же заберем, и ты увидишь все сама.

* * *

На съемки мы поехали к обеду. До обеда снимали сцены без Сергея. Он ушел одеваться к съемке, а я бродила, здоровалась с людьми и поглядывала на осенний лес. Листва с деревьев давно облетела, трава пожухла, воздух был прозрачным и холодным, так что легкий, едва заметный пар шел изо рта. Я любила такую пору. По утрам иней порой уже лежал на ветвях, но днем еще могло быть очень тепло. Макс приехал с обеда, увидел меня издали, но не стал подходить, только ухмылялся плотоядно. Он увлеченно что-то говорил оператору, просил, даже руки складывал в мольбе, потом они смеялись.