Александр Яковлев
Драйверы
Но перед этим надо заскочить на огонек в одно заветное местечко. Обязательно. Борька, конечно, разобидится, а уж Ахмет… Прямо и не знаю, как ему все это преподнести. Боб-то ладно — он хоть и надуется, но виду не подаст, сыграет на моей стороне. Потом, правда, возбухать начнет, ругать меня разными нехорошими словами, но в нужный момент не подведет. Ну, а Ахмета придется на „авторитет“ брать — морду ящиком, и вперед. Как тогда, когда из Питера выезжали. Съест, никуда не денется…
Борька спал сзади, Ахмет опять свил себе гнездо из тряпок в углу кабины и тоже посапывал… А темно-то как на улице! И холодно… Нет, все же полярная ночь — не очень здорово. Тоскливо…
В зеркало заднего вида я усмотрел какого-то шустрика, повисшего у меня на хвосте. На трассе многие так ездят — найдут себе лидера и пилят за ним. И от гаишников прикроет, и в случае чего спереди какие-нибудь мазурики не подрежут и не прижмут к обочине. Главное — ближе к лидеру держаться. Вот и этот прилип, как банный лист к заднице — висит и висит, только фарами сверкает мне в зеркальце. Ну виси, не жалко.
Хотя, лично я за дизелями не люблю тащиться. Не нравится мне их нюхать. На них-то хорошо ехать, а вот сзади… Коптят они, как паровозы. Особенно наши. Да, впрочем, и импортные на наших дорогах тоже не шибко за экологией следят. Иной на „Вольво“ такого чаду, такого гарева дает по трассе — только держись! Дым, как из печки.
Но этому, сзади, видно, мой чад нипочем. Висит и нюхает. Не разобрать вот только — что там за машинка? Слепит в зеркальце фарами… Ничего не видно. Ладно, надоест нюхать мой выхлоп — обгонит. Но пока я тебе, парень, фору давать не буду. Дизелек у меня вроде бы раскочегарился. Потащил резвее. Вот и восемьдесят на спидометре уже… Догоняй и обгоняй, если сможешь.
Скоро — отворот на Кандалакшу, потом сразу — Полярный Круг, а дальше… А дальше мы в одно местечко на огонек заскочим. Чайку попить, покалякать о делах наших.
Блин! Блин, блин, блин… Ну что у меня с Геной за дела, а?
А тот, сзади, так и висит. А за ним и еще кто-то появился. Тоже фарами издалека светит. Ну, так и пойдем втроем. Колонной. Конвоем. А я пока в лидерах кочегарить буду.
* * *
Вечером, в половине девятого, начальника одной из групп Отдела внутренних расследований майора Симакова неожиданно вызвали в главк. Позвонила секретарша шефа и сообщила, что через полчаса майора ждут. Симаков на своем сорок первом „Москвиче“ уже через двадцать минут прибыл на Литейный, предъявил в вестибюле первого этажа пропуск, поднялся на нужный этаж, еще раз предъявил пропуск и вошел через приемную в кабинет шефа…
Ни слова не говоря, тот веером бросил на стол несколько крупноформатных цветных фотографий и жестом указал: смотри. Сам полковник достал из пачки сигарету „Кэмэл“, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся и, выйдя из-за стола, принялся расхаживать по кабинету.
Симаков, не один год проработавший в Уголовном розыске, по формату фотографий сразу понял — экспертная съемка на месте преступления… Это не было „расчлененкой“ в обычном смысле, это был труп садистски замученного человека.
— Сейчас еще кассету покажу. Ролик. Сегодня днем на проходную подкинули. Старуха какая-то. Посредник, само-собой… — полковник несколько раз глубоко затянулся и ожесточенно растер в большой фарфоровой пепельнице окурок. — А труп этот какие-то работяги в гараже на Обводном еще утром обнаружили.
Он вставил в видеомагнитофон кассету и нажал кнопку „Play“. На черном семидесятидвухсантиметровом экране телевизора „Sony“ мгновенно появилось изображение…
Немало в жизни повидал майор милиции Симаков, но такого… Самое страшное заключалось в том, что он на экране сразу узнал этого зверски истязаемого человека. Это был один из обэповцев, которых Симаков разрабатывал по „водочному“ делу и которого арестовал три дня назад.
— Узнаешь? — спросил полковник.
— Но он же сидит! — воскликнул Симаков, но тут же поправился, — Должен сидеть. Ничего не понимаю. Это ведь Радзевич?
— Точно, — сказал шеф. — Радзевич. Ты его арестовал утром, а вечером его уже выпустили. И в тот же день замучили. Вернее — в ту же ночь. И засняли на пленку. А пленка — вот она, — он кивком головы указал на телевизор. Что скажешь?
Симаков пожал плечами — что тут скажешь? Жуть. Разбираться надо…
— Вот ведь говно какое, — раздумчиво сказал шеф. — Они запугать нас хотят. Чувствуешь, что делается? В общем, комиссар, — он по старой укоренившейся привычке называл начальника ГУВД комиссаром, — приказал создать специальную группу и раскрутить все. Все! От и до… Понял? Ты — старший.
— Почему я, а не „убойный“ отдел? — удивился Симаков.
— Видишь ли, Коля… — шеф сделал глубокую затяжку, прищурился от дыма. — В нашей системе, как впрочем и везде, есть формальные лучшие, а есть… Ну, не хочу, чтобы ты зазнавался, но ты у нас лучший. Математически выверенный лучший. Машина выдала твою кандидатуру. Вот так. Ты при минимуме фактического материала и времени быстрее и лучше всех раскручиваешь самые запутанные дела. Сдай на время все своему заму и немедленно включайся в это дело. Надо их, — кивок в сторону телевизора, — найти и…
Они оба, опытные сыскари, понимали, что найти — можно. И арестовать — тоже, но поскольку в судах и прокуратуре в последние годы происходили довольно странные, на их милицейский взгляд, вещи — гарантий, что преступники, совершившие даже такое кровавое преступление, будут наказаны по всей строгости закона, да и вообще наказаны — не было. Ведь даже кассета с видеозаписью до сих пор в наших судах не является вещдоком.
Поэтому Симаков прекрасно понял своего шефа — найти и… Ни одна полиция или милиция не прощает преступному миру убийства своих сотрудников. Даже если эти сотрудники оказались нечистыми на руку. А уж за такой кровавый садизм, за такую мучительную смерть…
— Есть, — сказал шефу майор Симаков. — Я найду их.
— Найди их, Николай… Обязательно найди. Комиссар дает тебе карт-бланш по отношению к этим выродкам, — кивок в сторону телевизора. — Сейчас поднимемся к нему в кабинет. Он лично хочет с тобой поговорить. Да, и еще… Впрямую касается этого, но каким-то другим боком. По этому делу с конфискованной „Зубровкой“. Надо отменить розыск машины с конфискатом. Знаешь, кто приказал?
Симаков опять пожал плечами: „Откуда?“
— Командующий Северо-Западным округом лично звонил комиссару, — продолжил шеф. — И комиссар скинул на меня. Отменить немедленно. Чтобы, не дай бог, ни один наш пост эту машину не прихватил. Не знаю уж как — но каким-то образом военные в это дело вклинились. Их особый отдел, контрразведка, какую-то свою игру играет. Позвони прямо сейчас из моего кабинета и отмени перехват.
— А откуда вообще вояки узнали, что мы машину с „Зубровкой“ в розыск дали?
— Решето, течет, — лаконично ответил шеф. — Но это — несущественно в данный момент. Перехватывать машину нельзя.
— Если ее уже не перехватили, — сказал Симаков.
— А ты проверь у дежурного… И циркуляром отмени ориентировку.
— Я-то проверю и отменю, но… Россия — страна большая.
— Прокинь их по северному направлению. Точнее — Мурманск…
— Откуда информация? — полюбопытствовал Симаков. Он и сам предполагал, что водку могли послать на Север, но в России „Север“ — понятие очень протяженное, абстрактное понятие. Это могла быть и Вологда, и Архангельск, и Воркута, и далее — везде… Задержанные фигуранты пока не кололись, не давали никаких показаний. Через
— Оттуда же, сверху, — сказал полковник. — Откуда же еще у меня может быть информация? Что-то вояки мудрят в Мурманске…
— Не думаете, товарищ полковник, что это, — Симаков взял со стола цветные фотографии изуродованного трупа Радзевича, —
— Нет, — полковник покачал головой. — Военные так не убивают. Да и кассеты сюда, на Литейный, подкидывать не будут. Это, скорее, „черные“, Коля. Их почерк… Ты ведь в Афгане тоже был — должен помнить.
— Я помню, — сказал Симаков. — Хотя сейчас и наши братья-славяне озверели до невозможности. Да… Думаю, что эту машину с „Зубровкой“ все же было бы неплохо найти.
— Я же сказал… — повысил голос шеф.
— Нет, не задерживать ее, а по возможности проследить. Хорошие концы упускаем, товарищ полковник. То, что все это в один узелок связано, — лично у меня нет сомнений. Радзевич, водка, машина эта… В сущности, у нас сейчас кроме задержанных по делу — если и их прокуратура еще не выпустила — и подходов к этому, — он кивнул на пачку снимков, — нет. Только машина с водкой и осталась.
— Ты прав, Николай, но это приказ, — полковник закурил еще одну сигарету. Он курил очень много, поэтому гардины на окнах, ковер, мебель и сам воздух в его кабинете, несмотря на постоянно работающий кондиционер, были пропитаны запахом табака. — Машину, конечно, проследить неплохо, тем более, что теперь, благодаря начальству, мы более-менее знаем, где она… Ладно. Сейчас поднимемся к комиссару и все ему доложим. Вояки — вояками, но у нас свои дела тоже есть. Комиссар мне сказал, что ни в людях, ни в технике ограничений тебе не будет. Так что, если он даст добро — мы машинку эту обязательно засечем и проследим. Пошли к начальству.