Александр Яковлев
Драйверы
— Да, так вот — центр в Лозанне. Потом смотаешься туда на пару дней с кем-нибудь из своих. И Власенкова обязательно возьми. Уточнишь детали, снимешь там всю информацию — и за работу! За кордон-то не тянет?
— Пошлют — поеду. А вообще, если честно — не хочется. Старею или перегорел уже. Да и какая там сейчас работа? Не знаю… — Логинов замолчал и глубоко затянулся сигаретой.
— „Не хочется, перегорел, старею“, — передразнил Геннадия Алексеевича Бельков. — Есть страна, есть армия, а в ней есть мы. Так что работать надо, полковник. В твоем возрасте еще пахать и пахать. Тебе сколько лет? Тебе недавно только полтинник стукнул, а мне — шестьдесят два. И невыездным тебя припечатали здесь, по субъективу. Объективно там действительно за тобой ничего нет. Понадобится — еще поработаешь. Когда-нибудь этот бардак ведь должен кончиться, верно?
— Все когда-нибудь кончается. Только вот жить в эту пору прекрасную…
— Не вешай носа, комрад Майкл. Повоюем еще. В общем, подбери себе и сотрудникам легендированные документы, и — на запад, в Лозанну, в Париж… Возьмешь у „коллег“ всю информацию по теме.
Слово „коллеги“ по отношению к западным спецслужбам матерый разведчик Бельков, совершивший не один десяток нелегальных выходов и не меньше трех десятков удачных вербовок, произнес с саркастической ухмылкой.
— Потом набросай предварительный план, обсудим детали, утрясем, и приступай с богом. Что скажешь?
— Мне отвечать, или?
— Вот именно — „или“, — сказал генерал-майор Бельков.
— Тогда — разрешите приступать?
— Ну, приступай.
Глава четырнадцатая
Где-то в конце восьмидесятых в одном уютном европейском городке собрались на тайное совещание министры внутренних дел государств, входящих в „Интерпол“. Не все сто пятьдесят сразу, но многие. Собрались с одной совершенно конкретной целью: „Обсудить и решить…“.
Дело в том, что международная организация „Интерпол“,
Но к концу восьмидесятых мир как-то вдруг резко изменился: крах идеи социализма, научно-техническая революция, то да се, и в полный рост перед правительствами цивилизованных стран встала проблема международного терроризма. Вот тогда и выяснилось, что при „Интерполе“ неплохо бы иметь собственное оперативное подразделение. Командочку такую из лихих парней и девчат.
Регистрация — регистрацией, но иногда требовалось и делом заняться: проследить, повыяснять, а подчас и кое-кому „браслеты“ на запястьях защелкнуть.
Решили министры набрать в это подразделение агентов класса „супер“ со всего света и дать им самые широкие полномочия.
Специальная, совершенно секретная команда.
С финансированием команды профессионалов, понятное дело, проблем быть не могло, с материально-техническим обеспечением тоже. Исполнителей-оперативников должны были подбирать и готовить к работе инструкторы Центра. Непосредственное планирование операций вменялось в обязанности прекрасно оснащенному Оперативно-аналитическому центру.
* * *
По всем официальным документам „Интерпола“ в операции „Имедженси“ он проходил под псевдонимом Зулу. Просто Зулу и все — ни кодового номера, ни имени. По легенде-то, разумеется, рабочее имя было, но это — только для посторонних.
А сколько за последние шесть лет он сменил псевдонимов-кличек, легендированных имен и фамилий, он уже и сам не помнил. В Центре знали и помнили все, даже его настоящее имя в Центре знали, но… Где он — этот Центр? В Африке, в Азии, в Америке? Тренировочные базы полевых агентов были разбросаны по всему миру, а вот о местонахождении Центра не знал никто… По крайней мере, так считалось.
Зулу, как и большинство оперативных сотрудников „бюро“, работал в одиночку, по индивидуальной программе. Основная цель работы: разведка, разведка, разведка… Акции, стрельба, взрывы, слежка и прочая мура — для местных силовиков.
Разумеется, провести работу в чистом, так сказать, виде, без „физики“, еще никому никогда не удавалось. Иногда и „ствол“ в руки приходилось брать и другие мероприятия, „грязные“ с точки зрения чистой разведки, иной раз приходилось выполнять. Но это было исключением из правил.
В Санкт-Петербурге довольно быстро — уже через четыре месяца от момента начала работы — ему удалось выявить основную схему деятельности группы противника. И не просто выявить, а практически, в качестве „чернорабочего“, примкнуть к организации.
Работодатели использовали его втемную и, скорее всего, на каком-нибудь этапе предполагали ликвидировать, но на данное время для него это было несущественно.
Несущественно, поскольку он предполагал закончить свою работу быстрее, чем встанет вопрос о его ликвидации.
Пока он был им еще нужен, а вот они ему…
Он работал один. Он почти всегда работал один и почти всегда без оружия — так было безопаснее: рассчитываешь только на себя, на свои силы, на свою голову.
Но именно из-за того, что он был один, ему приходилось несладко. Много времени и сил отнимала второстепенная деятельность, работа на прикрытие. В какой-то момент операции он отчетливо осознал, что дальше так — без поддержки — работать не сможет. Требовалась реальная помощь „физиков“, надо было подключать какую-нибудь местную силовую оперативную команду, параллельно задействованную в операции. Но самое главное — он понял, что в одиночку ему не раскрыть полностью региональную структуру противника от точки А — места хищения материала, до точки Б — пункта перегрузки. Для такого случая Центр дал ему несколько местных „контактов“, параллельно работающих по данной проблеме.
Зулу проанализировал, на кого лучше опереться, и выбрал группу, базирующуюся непосредственно вблизи объекта разработки. Группа была не милицейской и не от ФСБ — какое-то армейское подразделение. Его это не удивило — он знал, что Россия не Америка, в которой для использования любой армейской части на своей территории требовалось решение специальной комиссии Сената. Здесь все проще…
Ну, а в армии спецоперациями могут заниматься только боевые подразделения Второго Главного управления Генерального Штаба, ГРУ. Они и только они — разведка спецназа: ОРР — отдельные разведроты, и ОВРС — отдельные взводы разведки и связи.
Зулу неплохо был знаком с боевой работой этих частей в Афганистане. Там служили толковые, неплохо подготовленные офицеры. Армейским он доверял. Хотя сам, в прежней своей жизни, служил в погранвойсках КГБ.
После принятия такого решения ему оставалось только информировать штаб, дальнейшее его не касалось. Из Центра сами сообщат, куда нужно и что нужно, и передут ему все необходимые для контакта с выбранной им командой сведения: координаты, пароли, частоты, позывные…
Из обычной дорожной сумки Зулу достал кассетный магитофон… Вернее, прибор, внешне не отличающийся от портативного кассетного магнитофона „Sony“. Открыл заднюю пластиковую крышку и набрал на небольшом жидкокристаллическом экране текст послания. Затем нажал несколько кнопок и…
Прибор, работающий в автоматическом режиме, засек проходящий в этот момент на высоте трехсот километров один из сорока нужных спутников системы „Star-8“ и за сотую долю секунды сбросил ему информацию. Ответное послание из штаба операции пришло довольно быстро — через двадцать шесть минут. Руководство давало „добро“ на контакт Зулу с командиром указанной им разведгруппы и сообщало необходимые сведения для осуществления этого контакта.
* * *
Как-то раз осенью, когда лейтенант, командир караульного взвода, приехал с охраняемого объекта по своим командирским делам в штаб полка, его вызвал начштаба и представил какому-то
— Вот, лейтенант. Принимай гостей. Подразделение товарища полковника временно разместится у тебя на „точке“. Места там много, капониры почти все пустые. Поможете обустроиться, и вообще — поможете. Вот приказ… Распишитесь.
Лейтенант прочел приказ, удивился, хоть виду и не подал, расписался в журнале: „Ознакомлен“, — и поставил дату и время, когда именно ознакомлен.
А удивился он оттого, что приказ был совершенно непонятный, неуставной какой-то и, прямо скажем, дурацкий. Сначала — два ночных „КамАЗа“ с ненормальными, как казалось лейтенанту, сопровождающими, которые не отходили от своих контейнеров ни на шаг, теперь этот полковник-связист…
Из всего приказа лейтенант понял только то, что полковник со своим подразделением собрался расположиться на вверенном ему, командиру караульного взвода, объекте. И больше ничего не понял: ни что за подразделение у полковника, ни кто кому и, главное, как подчиняться должен. По „звездочкам“-то понятно, кто — кому, а по уму… Лейтенанту совершенно не светило пахать на чужого „полкана“. Своих начальников — выше головы!