Александр Яковлев
Драйверы
* * *
Однажды капитан третьего ранга Семенов осознал, что он — очень богатый человек. У него в разных местах было в общей сложности припрятано уже пятьдесят тысяч долларов! Огромная сумма.
И еще почти тогда же, в минуту просветления, он отчетливо понял, что вот если сейчас, прямо сегодня, не предпримет что-нибудь радикальное — его „уберут“. То есть, попросту убьют, как собаку. И убьют так, что никто никогда не найдет его трупа. Ему стало страшно, и он… в очередной раз напился.
А когда проспался и на трезвую голову еще раз обдумал ситуацию, ясно увидел, что надо бежать. Бежать к чертовой матери, бежать без оглядки. На Украину, в Китай, в Африку — куда угодно, лишь бы подальше отсюда. От этого Кольского, от Мурманска, от этих проклятых контейнеров. Убежать, спрятаться…
Слава богу, что он хоть вовремя сообразил жену с ребенком отправить на родину, в Украину.
Полукриминальный бизнес по сбору и продаже металлолома, который Семенов от безденежья организовал почти год назад, совершенно неожиданно перерос в нечто гораздо более страшное…
С товарищами по медной теме он, разумеется, ни деньгами, получаемыми за некие дополнительные услуги, ни информацией об этих услугах не делился — ни к чему лишних людей привлекать. И не то, чтобы ему этих паршивых денег жалко было — нет, скорее, не хотел ребят в еще большую грязь втягивать.
„А все эти суки проклятые — гэбэшники“, — с тоской подумал Семенов. Они его зацепили на ерунде — по случаю купил у своих же, у пехтуры, несколько тонн кабеля и влип. Вначале, когда непонятные вежливые ребята наехали на него — прямо домой заявились, козлы! — он подумал, что они своей доли от продажи лома меди хотят и, в принципе, готов был поделиться. Но все оказалось гораздо хуже…
Они каким-то образом узнали о том кабеле. О тех восемнадцати тоннах свинца и меди, купленных им по дешевке.
И черт его дернул связываться с пехтурой! Своего хлама мало, что ли? А все — жадность… Кто же знал тогда, летом, что так все обернется?
Оказалось, что кабель этот ищут. И не просто ищут, а по распоряжению главкома организована особая группа „каэров“. Рыли душегубы землю глубоко и старательно и, как доходчиво объяснили нежданные гости, вполне могли докопаться до Семенова.
И не дай бог, прихватят на этом — сгниешь в тюрьме.
Когда вежливые ребята „просветили“ Семенова относительно грозящей ответственности, было уже поздно: деньги проплачены и товар — кабель — ушел на юг. Но у них каким-то образом остались документы, фотографии, свидетельские показания. Чисто сработали.
Им не нужны были его деньги — наоборот даже. Они сами пообещали оплачивать „дополнительные услуги“. Он и упал тогда, согласился. Впрочем, Семенов не сомневался, что если бы не было кабеля, они его на чем-нибудь другом обязательно бы прихватили. Им была нужна его транспортная цепочка.
Его схему транспортировки медного лома эти серьезные ребята — как он не без основания полагал, из бывшего КГБ — каким-то образом тщательно отследили. Проверили на всех этапах, и она им понравилась. Вот и весь расклад.
Затем, пользуясь его, Семенова, каналом перевозки меди в Питер и далее, через надежных посредников — за рубеж — эти ребята под видом лома стали гнать что-то свое. Семенов не знал точно — что они гнали. Просто контейнеры с какими-то материалами. Да и не хотел он вникать в их дела. Главным для него в тот момент было, чтобы о восемнадцати тоннах кабеля никто ничего не пронюхал, чтобы до „каэров“ не дошло.
Эти фирмачи из „Азота“ использовали его втемную, не посвящая в свои дела, по принципу: „Меньше знаешь, крепче спишь“. Но Семенов догадывался, что его „знаний“ уже вполне достаточно для того, чтобы его без шума и пыли „убрали“…
Когда Семенов слегка „въехал“ в их гэбэшный бизнес и понял, чем эти питерские ребята занимаются, он тут же попытался отработать „полный назад“. Куда там…
Смешно, но они его очень сильно испугали.
Да любого мужика, у которого есть жена и дети, можно очень сильно испугать!
Но теперь — все, теперь — точка. На этом — на семье, им больше не сыграть. Жену с дочуркой он спрятал, надежно сховал…
Теперь можно и о себе подумать. Хватит уже деньги делать — пора делать ноги.
А с такими деньгами — шутка ли, пятьдесят тысяч долларов! — он где хочешь устроится. Да и устраиваться не надо. На одни проценты жить можно.
* * *
Главное в нашем драйверском деле — мимо какого-нибудь мостика не пролететь и поворот хитрый не прозевать. Остальное, как говаривал маленький Карлсон — пустяки, дело житейское. Рули себе и рули…
Встречных машин почти не было. Редко-редко прошумит, полоснет фарами по глазам, колонна дальнобоев в пять-шесть грузовиков. И опять никого. В одиночку нормальные люди сейчас стараются не ездить. Да и по ночам не очень спокойно. Раньше-то наоборот, дальнобои только в ночь и гнали: машин на дорогах меньше, гаишники спят. А теперь — вот, пустота… Только мы — одинокие, сирые, да убогие. А что делать?
А ничего — все просто, как дважды два, надо догнать
Но пока почему-то не догонялось и не пристраивалось.
А мы оборотов дизелю немножко подкинем, прижмем слегка педаль к полику. О! Веселей зарычал, звероподобный. Вот и ладненько: семьдесят, семьдесят пять… Ага — восемьдесят уже! Пошел, пошел, пошел…
В голове вертелся хороший мотивчик старой песни „Шестнадцать тонн“. Помнится, ее черный американский дядька басом исполнял — Поль Робсон, что ли? Вот бы кассету с собой взять. Я включил приемник, порыскал по УКВ — пусто, переключился на средние волны и поймал какую-то лихую мелодию — вообще красота. Мне на дороге музыка, соответственная, конечно, всегда лихости прибавляет…
— Витька, хорош гнать, — внезапно строго прикрикнул на меня из-за спины, из спальника, Боб. — На этой трассе зимой — запросто лечь можно. Сбавь до нормальной скорости и за хвостом на поворотах поглядывай… Тоже, гонщик нашелся…
Проснулся! Учуял, змей… Однако, Борька в рейсе — капитан. Его слушаться надо. Ну, сбавлю я скорость, сбавлю… Раскомандовался тут.
Я слегка отпустил педаль газа и опять снизил до нормальных шестидесяти.
Ладно. Будь по-вашему, поедем не спеша… Но учтите — на такой скорости мы только и сможем лыжника какого-нибудь догнать, и то, если он не разрядник. И пойдем в гордом одиночестве, а не колонной, как все нормальные люди сейчас ходят.
Спуски, подъемы, повороты, повороты, повороты… Они здесь в Карелии вообще, наверное, прямых дорог строить не умеют. Или — не хотят. Сплошные зигзаги.
А еще — знаки! Такого обилия дорожных знаков нигде в мире больше нет. Я думаю, что по плотности дорожных знаков на километр дороги Карелия может претендовать на первое место в Книге рекордов Гиннесса. Запросто. Просто в глазах от них рябит. Две трети можно просто снять и выкинуть безо всякого ущерба для безопасности движения. Или продать кому-нибудь. Наверное, карельские дорожники на халяву где-нибудь урвали много-много знаков разных и тыкают теперь их вдоль обочин квадратно гнездовым. Чтобы на складе не валялись.
Лучше бы колдоебины свои гадские засыпали… Тоже мне — трасса российского, понимаешь, значения! Такие дырки в асфальте иной раз попадаются, не заметишь — подвеску снесет. Да и от снега дорогу расчистить путем не помешало бы. А то едешь, как в коридоре…
Глава двадцать шестая
Буквально в тот же день, вернее уже вечер, после того, как проверка Ахмета Чолева и Виктора Зайцева не дала никаких результатов и Москва после некоторых размышлений все же санкционировала „добро“ на продолжение операции, в семнадцать ноль десять в центральный офис ООО „Азот“ от одного из многочисленных мелких зарубежных контрагентов фирмы пришел текстовой факс.
Ничего необычного — текст как текст: наименования товаров, какие-то счета, прайсы, но Алексей Николаевич по двум первым словам текста, точнее, по характерному буквенному коду, содержащемуся в двух первых словах, понял — криптограмма, шифровка, и, запершись в своем кабинете за стальной дверью, при помощи компьютера быстро перевел ее сначала на нормальный английский язык, а затем и на русский.
Расшифрованный текст буквально потряс его. Еще и это… Предчувствия не обманули старого чекиста. Он, в который раз, достал из бара бутылку водки и отхлебнул несколько больших глотков прямо из горлышка.
Посидел немного, подумал, прикидывая — что делать? Затем, уже из адреса своего ООО „Азот“, ретранслировал по факсу в Москву — в адрес такого же, как и „Азот“, мелкого частного предприятия — полученную шифровку, которой он, при помощи своего компьютера, имеющего специальную шифровальную программу, также придал совершенно невинный коммерческий смысл.
Еще одну телеграмму — сущность которой сводилась к предельно короткому: „Разбираемся“ — отправил зарубежному контрагенту. После чего вышел из кабинета и приказал секретарше:
— Собери наших… Всех немедленно — ко мне в кабинет. И отключи все городские линии. Меня нет и сегодня не будет. Никого не будет.