Александр Яковлев
Драйверы
— Так в чем же все-таки проблема? — в упор спросил Логинов.
— Проблемы нет — есть ты. Понимаешь, операция международная. Американцы, англичане, немцы — и еще, наверное, с десяток. Могут тебя, как „Майкла“, засечь. В Африке, в Чили, да и в Перу в восемьдесят седьмом не обошлось без битья посуды. Ты как раз там тогда работал. Помнишь? — Логинов промолчал. — Вот и там еще не забыли, тоже хорошо помнят лихие наши дела, — констатировал Бельков. И по его тону было непонятно: то ли он сожалеет о том, что помнят в Африке, в Чили и Перу о славных подвигах диверсантов и разведчиков ГРУ, то ли о том, что сейчас настали такие времена, когда нельзя напомнить. — Хоть ты у нас и невыездной уже, но все же…
В „Аквариуме“ все офицеры-разведчики делились на две категории: „выездных“, то есть офицеров, входивших в состав активно действующей зарубежной резидентуры — как легальной, работающей под дипломатической „крышей“, так и нелегальной, и „невыездных“ — разведчиков, которым в силу тех или иных причин работа за кордоном была противопоказана.
— Да, невыездной я уже, — согласился полковник. — Вашими молитвами…
— Ты прекрасно знаешь, что я к этому ни в малой степени непричастен. И генерал-лейтенант тоже, — Бельков имел в виду их непосредственного начальника генерал-лейтенанта Захарова. — Сложилось так. А если точнее — сам виноват, нарвался. И давай не будем сейчас об этом. В общем, придется работать рука об руку с прежними врагами. Сам понимаешь — среди них тоже будут разные специалисты. Если хоть какие-то твои следы в их контрразведке остались…
— Так я же не засвеченный, — возразил Логинов. — Нигде я следов не оставил… И „крышей“ моей бельгийской, слава Богу, ни до, ни после их контрразведка не интересовалась. Будь иначе — мы бы об этом знали. А уж к тем операциям я и вовсе ни сном, ни духом.
— Еще бы — не командирское это дело с автоматом бегать и гранатами кидаться. Конечно, конечно, „ни сном, ни духом“ — за исключением того, что ты был их координатором, — с легкой иронией напомнил генерал-майор.
— Леонид Михайлович, в нашей организации вроде бы еще не „течет“? Или я не прав?
— Вроде бы не течет… Пока.
— Ну, в таком случае я перед западниками чист, как младенец. Да и у нас о тех операциях могут знать не более трех человек, — несколько более жестче, чем следовало бы, сказал Логинов. — А там… Слава богу, там я отработал чисто.
Словом „там“ Логинов-Майкл намекал Белькову на не совсем удачную операцию, проведенную отделом несколько лет назад здесь, в России.
В результате реализации этой операции одному из главных фигурантов удалось выскользнуть из расставленной людьми Логинова ловушки на Запад. И не без помощи людей КГБ. Того еще, союзного. Причем, несмотря на то, что на „разборе полетов“ после операции было доказано, что спецгруппа под руководством Логинова ошибок не совершила и не совсем удачный финал — не вина исполнителей, он сам себя судил строже.
Это было еще при социализме. А чуть позже, после прихода к власти „демократов“, ускользнувший фигурант вновь объявился в Москве. И не просто объявился, но и занял значительный пост в президентской администрации. Поднял голову, гад, зашевелился.
Пришлось Логинову подчищать хвосты, прибираться…
Прибраться-то прибрался, но — без официальной санкции. В стратегической армейской разведке, в КГБ, да и вообще — в любых спецслужбах, так называемая „авторизованная активность“, мягко говоря, не поощряется.
Не поощрили и Логинова — был наказан полковник трехгодичной ссылкой в Сибирь. Хоть и без кандалов и не на рудники, но все же…
— А в ближайшем будущем, насколько я догадываюсь, — продолжил Геннадий Алексеевич, — спецкомандировок за кордон для меня не предвидится. Похоже, как „Майкл“ я уже вышел в тираж. Так что, думаю — никакая это не проблема.
— Считаешь так? Ну ладно, — вздохнул Бельков. — Так что ты знаешь о плутонии-239?
— Почти ничего, так — на уровне школьного курса физики. И как это все называется?
— „Имедженси“… Критическое состояние. Очень серьезная проблема и, полагаю, работа будет жесткая, вероятно, с ликвидацией многих, если не всех, фигурантов.
— Лихо. А в правовом плане как?
— А никак, — ответил Бельков. — Пока никак. Этот вопрос еще не решен. Думаю, создадут какой-нибудь закрытый международный суд, типа военного трибунала. Во всяком случае, формально все будет выглядеть законно. Но это — не твоя проблема. В любом случае, с юридической точки зрения ты и твои люди будете работать, как всегда. Операция международная, под эгидой ООН, центр — в Лозанне, но патронаж, как повелось в последнее время, американский. Лэнгли… — генерал-майор на несколько секунд замолчал. — Дожили! Не нравится мне это, Гена.
— Что тут может нравиться? — искренне удивился Логинов. — Бардак-с, господин генерал. А что делать?
— Не называй меня господином… Ишь, нашел „господина“!
— Я пошутил, — ухмыльнулся Логинов.
— Не смешно… Всю жизнь я был „товарищем“, им и умру. И нечего… Старую собаку не выучишь новым фокусам. Ладно… — генерал еще плеснул в бокалы сухого вина.
— А относительно патронажа цэрэушников в этой операции ты, конечно, прав: бардак в чистом виде. Непрерывная херня идет. То одно, то другое… И ничего не поделаешь. Не в наших силах что-нибудь изменить. Вот сейчас твою группу подключают! Ничего не скажешь — сильный ход! Но… Это же все равно, что команду из высшей лиги в районный турнир включить, — Бельков вздохнул, вероятно, представив свой любимый „Спартак“, играющий с подростками и переростками на стадионе какого-нибудь жиромясокомбината.
Глава двенадцатая
Ах, какая драма —
Пиковая дама,
Ты мне жизнь испортила навек!
И теперь я бедный,
Пожилой и бледный,
Никому не нужный человек…
Народная песня.
Машину и гараж проиграл! Просадил! Профу-фукал!
Это, конечно — поступок. За это или морду бьют, или уважают. Ай да Борька! Это, пожалуй, похлеще будет, чем за ночь в поезде от Ленинграда до Москвы все отпускные в преферанс спустить, как в тот раз.
В первый момент у меня — как это говорят: в зобу дыханье сперло? У меня точно — сперло. В зобу, или в другом месте. Но ненадолго и быстро отпустило — что с него взять, с идиота малахольного? В принципе-то, действительно: и машина его, и гараж тоже. Конечно, жалко немного…
Да какое, к черту — немного?! Очень даже жалко! Лучше бы я тогда, год назад, все на Веру оформил, на жену Борькину. Моя Лида, после того как я ей все толково и убедительно разобъяснил о машине и гараже, так и думала, что я на Веру все перевел. Но я вот — оплошал, неудобно как-то стало Боба обижать.
А зря, между прочим, очень даже зря. Но ведь клялся и божился, зарок давал — не играть! Да, дела… И как его только Верка терпит?
У нас с Лидой тогда, когда вся эта катавасия с пожарами и стрельбой более-менее благополучно закончилась, что-то вроде легкого помешательства в головах произошло. Еще бы: сразу столько денег — тридцать пять тысяч! И новая квартира! А Боб, которому в результате моих сугубо личных заморочек бандитская пуля четвертинку уха оттяпала — а могла и в лобешник запросто попасть! — уже давно на мою уникальную таратайку цыганским своим глазом косил и языком цокал.
А мы с ним с детства, с трех лет — роднее брата. Ну, кто же мог знать, что он опять за старое возьмется, гад ползучий? Гнида. Плоская.
Ну, да ладно, как говорится — умерла, так умерла. Тем более, что по телефону ему даже по уху трубкой настучать нельзя. Хотя следовало бы.
— Рассказывай, дефективный.
— И рассказывать-то особо нечего. Как-то все по-дурацки, Витя, получилось. Не знаю — что на меня нашло? Понимаешь, совершенно случайно заглянул в одно заведение на огонек — действительно, придурок — ну и… И в кармане-то всего полторы сотни было, рублей. Представляешь? Полтинник с меня там только за вход содрали. А остальное, последнюю стошку, я проиграл за пять минут. Ну, а потом — сам знаешь, как это бывает…
Я не знал, но догадывался.
— Ну, завелся я, а дальше — понеслось дерьмо по трубам, — продолжил Борька. — Казино, видите ли, мать их. Все такие башлевые ходят. Новые русские, мать их… А игра — это ведь только игра. Для игры неважно, новый ты или старый. Правда?
— Не совсем так, Боря. Тут ты не прав…
— Прав, прав! — Боб был непоколебим. — Фортуне без разницы — много у тебя денег или мало. Ух, думаю, паразиты, кровососы вредные, — задам я вам шороху. Повизжите у меня тонким визгом. Урою! А денег-то уже и нет! Прокол. Ну, я прямо из этого заведения связался с одним знакомым… Но — вот сервис, Витя, этого не отнимешь. Мальчонки в смокингах, из местной обслуги, сотовый телефон мне принесли — у них там других нет, у всех только „трубки“. Девчурки-чаровницы — глаз не оторвешь — шампузею, шоколад подносят, с улыбочками.
— Ты бы в цирк лучше сходил, или в зоопарк, гад.
— Не лайся, аки пес. В общем, связался я по их мобильному с одним старым приятелем, который глаз на твою машину давно положил. Ты не знаешь его — охотник, рыбак, хороший парень и всегда при деньгах.