Михаил Белоусов
Сатисфактор
— И где это ты так наловчился? — я был более чем поражен, — Честное слово, даже мебели не жалко.
— А думаете, это просто — по задницам стрелять? — обжора дожевав краюху, хозяйственно вытаскивал стрелы из дивана, —
— А это ерунда, — добавил парень и пренебрежительно махнул рукой на изувеченный диван, — С места, да на одном и том же расстоянии, да цель неподвижна…
В дверях возник Флегенд. Стараниями служанки сияющими у него были не только подошвы, но и похотливая рожа. Похоже, Розу совершенно не смутили его украшения на спине. Был полубес после мыльни бодр, деятелен и весел. Он энергично потер ладони и приступил к самому главному на этот вечер — демонстрации того, что в книге раскопал.
Книга была по-древнему пыльна. Толстый кожаный переплет с металлическими застежками издавал характерный запах времен. Страницы, сработанные из хорошо выделанной и растянутой до полупрозрачности кожи упыря несли на себе рукописный текст, снабженный многочисленными рисунками и витиеватыми буквицами.
— Кровью единорога писано, — с придыханием возвестил Флегенд, уважительно поглаживая титульный лист.
Меня насторожило то обстоятельство, что инкантатор слишком уж просто расстался с таким сокровищем. Я доподлинно знаю, что такое кровь единорога, и если соскрести ее со страниц, то из этого большого тома получится неимоверное количество незаменимого для колдовства зелья. Ан, вишь… Тем временем, бесоватый ангел высунул от усердия язык и листал книгу, отыскивая нужное место.
— Ага, вот! — он упер палец посреди листа.
На развороте была представлена карта, вычерченная от руки, на которой понятным оказалось только одно — море промеж двух материков и масса неизвестных названий.
— Вот тут твоя Лигерия, — Флегенд повернулся к принцу и указал на одну из надписей.
Слово было выведено красивыми рунами.
— Это ж не наши буквы! — возмутился Тальт.
— Все в порядке, — ответил старший из летунов, — Я специально посмотрел в книге толмачей. Эта надпись означает „Лигерия“.
— Но очертание берегов мне совершенно незнакомо, — не сдавался принц, — Тут взморье гладкое, ровное, а у меня в стране сплошные заливы.
— Ну, не знаю, — обиделся Флегенд, — Карта древняя, за это время много чего может измениться.
— Да ты с ума сошел! Морской берег это тебе что, сыр, который мыши гложут? Там, между прочим, сплошные скалы. Море их точит, знамо дело, но не до такой же степени!
Глава 14.
Громы, молнии и Мэрилин Монро
Я был грозен и метал громы пополам с молниями над столами и головами сотрудников Отдела Пересадки. Означенные природные явления при этом были столь ужасны, что в недопитых чашках даже не остывали остатки кофе. Начал я, вопреки традиции глупых анекдотов, с хорошего и поздравил весь кириллов отдел с прекрасно проведенной работой, поблагодарил сотрудников за рвение, наобещал кучу премиальных, ну и прочих глупостей наговорил. И как только на этих физиономиях засквозило довольство, подбавил к ложке меда бочку дегтя.
— Дорогие коллеги, — заговорил я елейным голосом, — А
Само собой, я излагаю это на бумаге в двух-трех фразах, однако выступление мое перед сотрудниками было значительно более пространным и несло в себе намного больше яду. Посудите сами, напортачить-то напортачили, а думать, как вылезать сухим из игры — мне. Заметьте, из игры на этот раз реальной, с настоящими действующими лицами и событиями.
— Я понимаю еще, — продолжал я, — Исчезновение деревенского обалдуя во время набега кочевников вполне может быть объяснимо. Но пропажа среди бела дня наследника престола! Нет, друзья мои, этого я одобрить никак не могу! Куда вы все смотрели при первой пересадке второго объекта?
Обычно Кирилл, стоило только кому-нибудь не только неодобрительно высказаться, но даже косо посмотреть на его сотрудника, превращался в тигрицу, защищающую своего ненаглядного котенка. Однако на этот раз он упорно молчал и глумливо улыбался, намекая собственным подчиненным, до каких безобразий способно дойти очень недалекое начальство. Наконец первой не выдержала Ида Бертон, красавица-негритянка из Милуоки, молоденькая, с обалденной фигуркой и розовыми, как поросячий пятачок, ладошками. Ида была замом Кирилла, умницей и великолепным специалистом. При этом язык у нее был подвешен не хуже киркиного.
— Андрей, а не пойти ли тебе пожилому ежику в зад? — мисс Бертон вскочила и уперла руки в крутые бока, — Кир! Над нами долго будут издеваться всякие неучи? Такую работу провернули — и вот тебе заместо спасиба…
Возмущенные вопли Иды сразу привели меня в уже более мирное настроение, я сел верхом на стул и сбавил обороты. На эту талантливую молодежь сердиться было невозможно. Кирилл хмыкнул удовлетворенно, демонстративно закурил и вытянул ноги под столом.
— Ладно, магистры, — продолжил я уже в спокойном тоне, — Давайте вместе думать, откуда торчат уши осла, и искать выходы, исходя из самого низкого уровня. Я-то, сами знаете, плаваю поверху, но сейчас без ваших выкладок модели не создать не смогу. Все слишком необычно.
— Ну, то-то, — Кирилл выпустил струю вонючего дыма, — А то орешь на моих девочек…
— И нечего поминать всуе осла, — добавила мисс Бертон, ярая поклонница демократической партии Соединенных Штатов.
Говоря о своем отделе, Кир почему-то всегда использовал термин „девочки“, хотя особей обоего полу там было как раз поровну. Злые языки в Секции Обеспечения даже осмеливались утверждать, что таким образом Кирилл экономит в общежитии на одеялах. Парни вообще не реагировали на высказывания собственного начальника, если те не имели непосредственного отношения к работе. Они просто считали, что „девочки“ являются разновидностью его обычных пассажей. Как раз один из молодых людей и встал со своего места.
— Андрей Васильевич, простите, но тут действительно не все так просто, — начал он и с завистью посмотрел на сигаретку шефа. Тот ухмыльнулся и показал подчиненному кукиш.
Роб, так звали этого рыжего толстого увальня из Шотландии, где-то вычитал, что у русских принято выказывать уважение, называя человека по отчеству. Поэтому я и Кирилл были у него Васильевичами, хотя моего папу звали Михаилом, а отца начальника Отдела Пересадок — Мефодием. Несмотря на все наши старания, соотечественник бессмертного Маклауда оказался лингвистически абсолютно тупым и не способным выучить по-русски ничего за пределами „Васильевича“. При этом он, мошенник, умудрялся помнить наизусть целые листы ассемблерных программ, а также обсуждать и корректировать их вслепую по телефону.
— Практически все мощности наших чойс-чипов направлены на обеспечение видовой идентичности привоя и подвоя, — продолжил этот уникум, — В момент самой пересадки объект практически неуправляем вручную и поэтому, сами понимаете, слишком велик риск трансплантировать его, скажем, в жука или еще во что там подвернется. Но мы нашли способ экспресс-идентификации подвоя, эксперименты на виртуальных зонах показали почти стопроцентную эффективность нашей методики. Что подтвердилось и в нативном ареале. Правда, это жрет уйму времени, порядка сотни миллисекунд.
Кокетничает, паршивец! Десятая доля секунды для него, видите ли, катастрофа.
— Между прочим, — встряла Ида, — Роб умудряется выделять реципиента даже на уровне породы и половой принадлежности. Например, спаниеля теперь уже не подсадишь в болонку, а Луи Армстронга — в Мэрилин Монро. Раса не та. Ну, а про пол и говорить нечего. Это само собой…
Рыжий немного приосанился и добавил.
— А вот отслеживать общественную иерархию пока не умеем.
— Короче, история о Принце и Нищем?
— Что-то вроде того.
— Не хватает мощностей? Так пиши заявку, Кир.
— А! — Кирилл досадливо махнул рукой, — Мощностей хватает, но тут же принцип выбора совсем иной. Органику мы осилили, а… Ты пойми, и уши и половой член у всех одинаково устроены — и у принца и у нищего. Если бы делать выбор заранее, а не в процессе пересадки…
Как только выяснилось, что присутствие кирилловых архаровцев стало необязательным, их как ветром сдуло.
— Ты почему не доложил? — теперь я уже серьезно насел на соотечественника, — Твои детки выполнили такую работу, что ахнуть можно! Они достойны самого грандиозного поощрения.
Кирилл поморщился, мол, ничего особенного, работа как работа.
— Ты мне это прекрати, жадина несчастная! Чтобы сегодня же представление лежало у Йоко на столе! Если я начну заниматься премиальными в твоем отделе, то тебя попрут, а на твое место посадят Иду. Или, скажем, этого рыжего…