Михаил Белоусов
Сатисфактор
Пятерка друзей хором облегченно вздохнула, завидя меня, входящего в сопровождении Рогоза в клетушку. На шее Гая, разумеется, красовался ошейник с цепью. Флегенд успел в ознаменование победы нахально отхлебнуть из предназначенной мне, как победителю, баклажки с вином.
— А ну, дай сюда, — я отобрал у полуангела баклажку и сделал большой глоток.
— Девку веди, — хмуро бросил я оторопевшему стражнику, — ту, что поменьше…
Все напряглись, разработанный план вступал в силу.
Очень скоро в коридоре раздались шаги, Рогоз втолкнул к нам неряшливо одетую девку с немытым лицом и застыл в дверях. Его присутствие в наши планы на этом этапе никак не входило. Поэтому Омур довольно невежливо пригласил стражника вон.
— Давай, давай, нечего глазеть, видишь, доблестному победителю отвлечься надо.
Довершая картину, он обратился к остальным.
— Вы тоже — быстро лицом к стене повернитесь.
Тальт, подумав, добавил.
— Господин Рогоз, что-то мне его цвет лица не нравится. Не ровен час, простудится. Уж не сочтите за дерзость, поднесите парню еще винца.
Рогоз за дерзость, как ни странно, не счел, пожал плечами, быстренько смотался за второй баклажкой и, в конце концов, притворил за собой дверь. Все разом обернулись.
— Пей, девка, никто тебя не обидит, — я протянул женщине початый сосуд.
Она благодарно кивнула и со знанием дела в мгновение ока высосала его содержимое. Глаза ее посветлели. Впрочем, привыкшая к своей работе, она и не особенно-то напрягалась.
— Еще хочешь? — Омур поднес следующую баклажку.
Девка давно поняла, что от жизни, пока не поздно, надо брать все, что она, жизнь эта поганая, предлагает. И вторую баклажку быстро постигла участь первой. Вино было дрянным, и, кроме того, упало в голодный желудок. В общем, к исполнению своих обязанностей жертва нашего плана принялась готовиться старательно, но изрядно покачиваясь. Уже голая, не издав ни звука, она после удара по затылку упала в объятия лигерийца и была бережно уложена вдоль стены.
— Переодевайся! — шепнул Флегенд Кобане и принялся колдовать над замком на ошейнике.
Освобожденный старик, ни слова не говоря, быстро натянул на себя платье распутницы. При этом с его лица не сходила брезгливая гримаса. И то, от одежды блудницы попахивало куда хуже, чем от всех нас, вместе взятых. Обувь Гай менять не стал. Тем временем старший из наших проходимцев справился и с дверным запором. Он осторожно выглянул в темный коридор.
— Ну, Гай, помоги нам Всевышний! Дорогу к онгарцу знаешь, ждите нас там.
С этими словами Флегенд выставил Кобане за дверь, запер ее за ним, прислушался к удалявшимся в тишине шагам и удовлетворенно кивнул.
Тальт склонился над лежащей без сознания девке.
— Не сильно я приложил?
— Ничего, дышит, — я присел рядом, — Давайте, крылатые, одевайте ее в Гаевы обноски.
По прошествии некоторого времени дверь распахнулась, и в проеме показался Рогоз, пришедший за „наградой победителю“.
— А ушла уж, — нагло глядя в глаза удивленному стражнику, заявил Флегенд.
— Заперто было ж!
— Ничего подобного, — запротестовал Тальт, — Ты как ушел, так дверь притворил только.
Рогоз в раздумье покачал головой. Чтобы отвлечь его внимание, старший летун принялся живописать, что с девкой в клетушке происходило, и какой она оказалась искусной в постельных делах. Стражник аж слюни пустил.
— Вон, старика-то совсем ухайдакала, бесстыдница, — закончил Флегенд, махнув рукой на тряпье, прикрывавшее лежащее у стены тело, — Теперь до завтрева дрыхнуть будет. А дед, знаешь, тоже в грязь лицом не ударил. Мы прямо ахнули…
Вившаяся из-под тряпья цепь окончательно успокоила Рогоза. Кроме того, старший из братьев объявил о необходимости поразмять крылья в кавернах.
— Пожалуй, и мы сходим, — якобы, поразмыслив, предложил я Тальту. Лигериец кивнул и принялся прилаживать меч на пояс. Приказ Урюпа пускать нас в пещеры был пока в действии. Стражник пожал плечами, еще раз посмотрел на спящего у стены клетушки мнимого Кобане, запер дверь и побежал искать девку, чтобы стребовать с нее только что расписанные Флегендом утехи.
— Ходу, друзья мои! — распорядился я, когда в дальнем конце коридора затихли шаги.
Первым по узловатой веревке спустился лигериец. Он проводил до выхода из подводного лаза в море сначала летунов, а потом Гая. Старик на диво легко справился с задачей надолго задержать дыхание и, как потом выяснилось, легко добрался до поверхности. И вот он, прекрасный миг, когда над головой мелькнули пятки Тальта, а мгновение спустя, отфыркиваясь, на поверхность вынырнул и Ваш покорный слуга. Уж и не помню, сколько дней, а может, недель, не ощущал я такого восторга. Правда, скалистый берег отвесно уходил в воду, и пришлось попотеть, если такое возможно во время купания, чтобы взобраться на один из узеньких осклизлых выступов, явно скрывающихся под волнами при поднявшейся воде. Последним из морской пучины показался онгарец. Он восторженно замотал головой, забавно облепленной намокшей шестью.
— Ну, други, прощайте!
Взобраться на какой-либо уступ ему бы не удалось даже при всей сноровке прыгать по скалам, как он хвастался. Площадочки для тигра были слишком малы. И хищник, уже не огладываясь, ловко поплыл куда-то на закат в одному ему известном направлении.
— Перья сухие? — деловито осведомился старший из полубесов. Засиживаться резону не было никакого.
Первое время я страшно боялся простудиться. Мокрая одежда на свежем встречном ветре заставляла стучать зубами от холода, но понятливые летуны не развивали высокой скорости, а на солнце мы вскоре основательно просохли.
Некоторое время, если оглянуться, было видно еще с высоты ярко-рыжее пятно посреди волн, но скоро онгарец скрылся из виду. И только в этот момент все осознали, что снова свободны, не босы, частично не голы, при оружии и снова движемся к цели, прямехонько на полудень. И ничего, что Кобане облачен в грязное платье беспутной девки. При случае — справим ему одежду! Не сговариваясь, мы задрали головы вверх, в шесть луженых глоток восторженно и победно заорали над морскими просторами.
— А-а-а-а-а!!!!
Глава 46.
Сникерс против атомной войны, я опять ничего не успеваю и…
— А-а-а-а-а!!!
Ида, дежурившая в этот день у кнопки, прямо на столе под собственные счастливые вопли принялась отплясывать что-то из неистового репертуара своих предков. Пифагор, который подружился с чернокожей красоткой и уже считал мисс Бертон своей второй хозяйкой, от ее громкого крика не на шутку перепугался и на всякий случай решил убраться от греха подальше. Получилось это очень неловко, поскольку пасть была занята огромным сникерсом, еще даже не откушенным, а в передних лапах он крепко держал еще два точно таких же батончика в обертках. Расстаться с подобного рода богатством енота не заставила бы и срочная эвакуация по случаю атомной войны. Поэтому он как куль свалился со стола и, не выпуская съестного из пасти и пальцев, на брюхе, упираясь задними лапами, пополз под стол.
— Что случилось?! — мы с Кириллом, только-только вышли из Отдела в столовую, но вынуждены были снова вернуться. Услыхав за дверью крики девушки, я подумал, что в зале что-то загорелось. Кир же впоследствии признался, что решил, будто Пифагор наконец озверел от обжорства и начал кусаться.
— Летят! Они снова летят! — радости Иды не было границ.
В конце концов, на шум сбежалась чуть ли не половина участников Проекта. Все сгрудились и со счастливыми лицами пялились на большой монитор, транслирующий море с высоты птичьего полета. Вертеть верньеры и обозревать горизонт никто и не думал. Сотрудникам достаточно было той радости, что есть, наконец, полный доступ к объектам, и можно продолжать работу. Не сильно довольным оказался в этой компании лишь я. Компьютер у меня в кабинете все еще пожужживал, формируя возможные социальные модели, и судя по индикатору, не проделал еще и двух третей работы. Помилуй Бог, я в последнее время постоянно не успеваю за событиями, в то время как мне платят именно за их предвосхищение…
Глава 47.
Острова, святой Зуй и глубокий сон
День, вечер, ночь, снова целый день под палящим солнцем, хорошо еще встречный ветерок тела обвевал. Снова вечер, снова ночь, и все летим. Вообразите, до какой степени утомились наши полуангелы! А спуститься и отдохнуть нипочем нельзя. Под нами бескрайнее море, а днем с высоты особенно хорошо видно, как прелестные
И по напряжению спины Флегенда и по тому, как он все чаще старался расправить оперенные конечности, просто ловя потоки воздуха, стало ясно, что парень летит на одном честном слове. Прочие, полагаю, были не в лучшем состоянии, при этом я имею в виду не только летунов. Поверьте, три дня подряд просидеть на спине у порхающего полубеса — это вам не отдых в кресле у камина, а уж без привычной сбруи из двух ремней — и подавно. Боже упаси прикорнуть! Сверзиться с такой высоты хоть и на воду — верная смерть. Так что все шестеро, мы дружно не смыкали глаз все это время. Ну, молодые-то ладно, а как Гай держался — ума не приложу.