Михаил Белоусов
Сатисфактор
Омур представил себе обалдевшую рожу селянина и весело рассмеялся.
— Ничего смешного нет! — возмутился я, — Это хорошо, как просто в обморок хлопнется, а ежели вилами?
Вилы в таком применении Омур одобрить никак не мог, поэтому скалить зубы перестал.
— Если в Каллии, то вилами — это непременно, — пробормотал Гай, — А то и из лука. Или из стреломета. Это у нас запросто, как летуна увидят…
Флегенд вытаращил глаза.
— Как, у вас тоже наши проживают? И успели так напакостить, что их влет бьют?
— Да нет, ваши в Каллии не водятся. Это горные ангелы порой бедокурят. У них как гон начнется, так таскают наших девок к себе на плато, и ни одна еще не вернулась. Кто ж такое стерпит? Вот и стараются подстрелить при случае. Что ни лето, одного-двух кончают. Или в рабство продают. Здоровые они очень, много денег можно выручить.
— А кто это такие, горные ангелы? — Флегенд просто умирал от любопытства.
— Да на вид — обычные люди, живут на плато. Только на рукотворных крыльях летать навострились.
— Вот бы познакомиться!
— Да что там знакомиться, дикие они.
— Ха, дикие! Ну, до чего ж вы, южане, только не додумаетесь! — Флегенд уважительно покачал головой, — Надо же, крылья рукотворные! И что, ловко твои ангелы летают?
— С вами не сравнить, конечно, крылья-то у них неподвижные. Но ветер ловят и парят в небе очень мастеровито. Не всякий и подстрелит.
— Значит, хреновые у вас лучники, — подал голос Омур, — Вот я, например…
Он, было, хотел впасть в рассуждения о трудностях, подстерегающих стрелка при пронзании задниц, прикрытых пышной одеждой и вращающихся в менуэтах. Однако Тальт ему этого не позволил.
— Не о том речи ведете, братья! Ведь заплутаем. Причем вовсе не поблизости, где все земли известны. Эх, мне бы гаевы мозги…
Кобане перевел свои красноватые глаза с принца на меня, потом посмотрел снова на Тальта и чуть слышно прошептал.
— Возьмите меня с собой, молодые люди, погибну я тут… Сопьюсь, — и, пригорюнившись, умолк. Он полностью осознавал бесполезность такой просьбы.
— А ведь дело говорит старик, — как бы в раздумьи молвил лигериец и коротко зыркнул на меня, — Сколько проблем сразу бы долой…
Я молчал. Просьба Гая при всей ее заманчивости казалась совершенно невыполнимой. Ну, посудите сами, что, привязывать старика за веревочку, и пусть бежит как паж, держащийся за стремя конного господина? Далеко же мы так доберемся!
Однако братья, ничтоже усомнившись, мигом решили загвоздку. Они посмотрели друг на друга и в один голос заявили:
— Фемин?
Час от часу не легче! Количество посвященных росло буквально на глазах.
— Если дело пойдет так и дальше, — обратился я к принцу, — То скоро вся округа будет в курсе событий. Полгорода соберется нас провожать в путь-дорогу. Слухи же, сам знаешь, летят куда быстрее даже этих наших пернатых помощников. Представляю, с какой помпой мы прибудем в твои пенаты. Если прибудем, конечно. Особенно рады будут те, кого ты собрался с трона выдворить. Обязательно встретят с хлебом и солью. Только неизвестно, куда это нам запихнут…
— Ну, Сильва, — заявил Флегенд, — Тут ты можешь быть спокоен. Могила! Фемин же немой.
Я в городе знал только одного немого по имени Фемин.
— Трубочист?
Омур кивнул. Теперь мне стало понятно, каким образом немой Фемин умудряется справляться с таким количеством каминных дымоходов, на прочистку которых требовалось бы не меньше
Не прошло и часа, как в проеме двери показалась коренастая фигура трубочиста. Был он облачен во франтоватый черный паланкин, скрывающий, как стало понятно, недвусмысленные выпуклости на спине, традиционный черный цилиндр, высотой примерно в пол его роста и довольно опрятный, черный же, естественно, сюртук. Фемин поклонился с порога, сыграл угольно-черными бровями, сросшимися на переносице, степенно прошел в комнату и уселся в кресло, положив рядом с собой на пол уже знакомый мне предмет. Сдвоенный пояс. Я чисто машинально сделал несколько приветственных жестов, чем вызвал откровенный смех у всех присутствующих. Даже сам Фемин растянул губы в скупой улыбке.
— Ну, Сильва, ты даешь! — Флегенд едва отдышался, — Он же немой, а не глухой!
В конце концов сборы были закончены. Хоть думал я прихватить с собой барахла поменьше, но все ж котомки оказались не маленькими. Не упрут всего наши летуны-скакуны. Ох, не упрут. Пришлось звать на помощь Флегенда. Тот внимательно покопался в вещичках и решительно повыкидывал все съестное.
— По дороге добудем. Возьми лучше второй клинок с собой — а ну как этот переломишь. Да из одежды чего потеплей. Мы-то привычные, а вас там наверху вмиг прохватит.
— Чего ж прохватит, там к солнышку поближе, даже теплее будет.
Фемин, стоящий в углу, презрительно фыркнул.
— Знаешь что, Сильва, — из-за стола раздался голос Омура, — Ты это, ты тута не спорь, братец дело говорит. Сверху так холодно, что пальцы отморозить можно. Или еще чего…
Спорить со знатоками — дело глупое. Тем более, сам ихнего мнения спросил.
— Роза! Неси сей же час сюда мою зимнюю одежду! — я вопросительно посмотрел на летунов. Все трое пожали плечами, а немой замотал головою.
— Роза! Одежду для троих! Мне, господину Тальту и господину Кобане.
Глава 23.
Японская кухня, сбывшиеся мечты и ночной трезвон
Мне, наконец, удалось затащить мисс Маэда в забегаловку, которую обитатели славного града Токио имели наглость именовать фешенебельным рестораном. Единственное, что в этом заведении напоминало фешенебельный ресторан, так это цены. Во всем остальном — таверна есть таверна, еда в ней подавалась по-японски невкусной и пресной, а водка, естественно, была теплой и вообще… не люблю кухню Страны Восходящего Солнца. Вы только прислушайтесь: „джяпанииз куукери“! Даже по-английски это звучит отвратно, а уж на местном… Правда, чай оказался отменным. С лепестками сакуры.
— Очень способствует распалению желаний, — томно намекнул мне на ухо пожилой официант, разливая благоухающий напиток в пиалки. Заметил, видно, змий косоглазый, как я смотрю на свою спутницу.
То ли чай так подействовал (Йоко выдула его целый чайник), то ли еще что, но моя дама благосклонно приняла предложение продолжить вечер за чашечкой кофе с настоящим коньяком у меня дома. Как только я пропустил ее к себе в апартаменты, она, цокая каблучками, устремилась прямо в туалет. Я поначалу даже подумал, что начальница вообще приняла мое приглашение лишь из желания облегчиться. Однако в холле отеля присутствовало соответствующее заведение, и переться в лифте черте-на-какой этаж в этом случае было бы странным, поэтому я облегченно вздохнул. Видимо, не просто слишком много чая… Пока я расставлял на столике стандартный набор для обольщения, мисс Маэда успела принять душ. Явила она себя миру уже в моем банном халате, который сидел на ней довольно забавно, ибо был непомерно велик. Коньяк в малой дозе состоялся, а до кофе дело не дошло.
Йоко уснула, крепко обняв меня за шею. Лежать так мне было довольно неудобно, но, сами понимаете, я все терпел и даже повизгивал бы от радости, если бы не опасался ее разбудить. Можете себе представить, насколько в таких условиях может быть уместным телефонный звонок! Девушка мгновенно проснулась и цапнула трубку раньше меня, хорошо хоть, догадалась не подавать голоса. Мембрана хрюкала, булькала, Йоко с удовольствием слушала. Наконец мне удалось отобрать трубку.
— …и говеным сапогом плотно утрамбовать! — упоительная фиоритура Кирилла, а это был, несомненно, он, закончилась, — Бери руки в ноги и дуй сюда!
— Ты на часы хоть иногда смотришь? — радости в голос я, естественно, не подпустил, — Что у вас там творится?
— Что-что! Робин, Ида и Гоп точат сабли и выкапывают томагавк войны. Проклятый енот жрет мои шнурки, а я как дурак названиваю тебе и требую, чтоб ты быстренько натянул что-нибудь из одежды на Маэду, взял ее подмышку и принесся в Отдел!
— Да что стряслось-то?
— Они взлетели!
Я бросил трубку на рычаг и принялся быстро одеваться. Йоко, как ни странно, уже одетая притоптывала у порога.
Глава 24.
Чистое небо, лунный загар и стремительный воин Кузум
Ну, доложу Вам, теперь мне понятно, каково было пьяному Гаю, когда его Омур тащил над городом из забегаловки. Вылетели мы, как и планировали, поздней ночью, когда все остальное население хором храпело, и только редкий отдельный собачий брех давал понять, что там внизу кто-то еще жив. Впечатление, конечно, неслабое, когда под ногами пропадает земная твердь, и от тебя уже ничто больше не зависит. Пожитки наши были скудны, лишь оружие, да одежда потеплей, которую летуны настойчиво посоветовали нам сразу надеть. Хоть я и не верил Флегенду до последнего момента, но воздух в вышине действительно оказался более чем прохладным. Тем удивительнее было то, что все три наших полубеса обремененились лишь штанами да особыми легкими жилетками без рукавов и практически без спины. Иначе они не смогли бы орудовать крыльями.
Правда, прошло совсем немного времени, и седоки, в том числе и я, накрепко пристегнутые ремнями, перестали обращать внимание на высоту и с удовольствием наблюдали проносящуюся внизу землю, освещенную ярким лунным светом. Само собой, предпочтительнее было покидать город в новолуние или, по крайней мере, в пасмурную погоду. Но ждать еще две недели, изнывая от безделья, было просто невмоготу. Туч же в это время года можно было вообще не дождаться. Круглая и желтая, как блин, луна вместе с нами плыла по небесам, тишина стояла такая густая, что хоть на вилку ее накалывай. Наши полубесы, подобно хищной птице Мо, бесшумно неслись по направлению к Полой Степи. Ветер лишь тихонько посвистывал в шнурках моей обуви. Освоившись на спине Флегенда, я принялся посматривать по сторонам, насколько позволяло ночное светило.
Вот — промелькнула под нами тускло посверкивающая река, вот — маленьким оранжевым цветком — очаг возле придорожной харчевни, вот — показалась темная махина леса, того самого, где в изобилии ползают ножны для клинков. Тальт, насколько я сумел разглядеть, тоже крутил головой из стороны в сторону, а Кобане, тот и подавно, не переставая, набивал себе башку новыми впечатлениями.