Михаил Белоусов

Сатисфактор

— А как же… — начал было один из них.

Однако Тальт прервал прения в самом начале.

— Ты что, думаешь, он так и начнет чесать, как по писанному? Тут разобраться надо. Кстати, здесь и вправду написано „Лигерия“?

Он повернулся к Кобане и ткнул пальцем в карту. Тот характерным для стариков движением отодвинул книгу на расстояние вытянутой руки, внимательно прочел, все, что было написано на странице, и кивнул.

— А! Что я говорил! — довольный глубиной своих познаний в древних письменах Флегенд впал в гордыню, — А ты не верил.

— Здесь действительно написано „Лигерия“, — Гай почесал кончик носа, — Где-то я видел похожую карту, только береговая линия там была не такая ровная, а изъеденная. Как сыр мышами…

— Читай, друг мой, читай! И вспоминай все, что знаешь!

Принц-лишенец был снова полон надежд. Он придвинул стул и уселся рядом со стариком, который уже по уши погрузился в фолиант и скрупулезно изучал его, начиная с титульного листа.

Глава 18.

Енот Пифагор, старина Гоп и сканирование без всякого смысла

— А, между прочим, в какую-такую Лигерию наши молодцы лыжи вострят? — я был крайне недоволен общей обстановкой. Или мы просто где-то лопухнулись и ничего не понимаем или Кирилл со своей командой что-то крутит втайне от меня.

— Вот и я хотел бы знать, — начальник пересадочного отдела выпустил густую струю вонючего дыма, — Малыш Гоп все бросил, почитай, денно и нощно за спиной у этого алкоголика сидит, книгу сканирует. Кстати, закончит скоро.

Гоп, очкастый молодой парнишка, даже не знаю, откуда родом, молча сидел, едва ли не засунув голову в монитор, и то и дело нажимал клавишу ввода. В ответ на каждое нажатие его компьютер противно пискал и записывал очередную страницу фолианта, стоило только каллийцу там, за экраном, ее перелистнуть.

Гоп вообще-то был оригиналом. В отличие от своих собратьев по профессии, он и не думал носить джинсов, хламидных рубах и стоптанной обуви. Напротив, молодой человек был, скорее, похож на банковского клерка, стремящегося внешним видом своим произвести наиблагоприятнейшее впечатление на начальство. Из классического набора программиста имели место только очки с сильными лупами. Носить контактные линзы парень отказывался категорически из эстетических соображений. Он утверждал, что в них глаза становятся как у „пьяного таракана“.

В тот день, когда Гоп впервые объявился в киркином отделе и был официально представлен сотрудникам, состоялся умопомрачительный переполох. И было из-за чего! Новенький стоял в дверях, а на плече у него сидел молодой енот. Полосатый хвост животного свисал вдоль по гоповой спине, а любопытная мордочка с проказливой черной маской выражала искреннее желание со всеми перезнакомится. В передних лапах енот презабавно, почти по-человечески, держал недоеденное яблоко. Ида первая заверещала что-то уменьшительно-ласкательное и понеслась оказывать знаки внимания зверьку, поскольку сам владелец ее в тот момент интересовал в меньшей степени. Будучи еще незнакомым с местными нравами, енот на всякий случай поспешно запихал остатки яблока в пасть.

— Как его зовут?

— Можно его погладить?

— Это мальчик или девочка?

— Что он любит кушать?

Молодежь побросала все свои дела, обступила новичка и сыпала вопросы как из худого мешка. Гоп важно поправил очки, усадил своего питомца на стол, который ему предназначили, и потрепал по загривку.

— Его зовут Пифагор. Это самец, мальчик, то есть, а погладить можно будет попозже, когда освоится.

Пифагор тем временем прошлепал по столу к выключенному монитору и неожиданно для всех ловко ткнул лапой в кнопку питания. Дождавшись, когда экран засветится, енот удовлетворенно кашлянул, отпятился к краю стола, потешно уселся на задницу, свесив вниз полосатый хвост, и выставил вперед морщинистые подошвы.

— Наш человек, — подытожил Кирилл, глядя на это представление, и повернулся к новому сотруднику, — Не гадит и не метит, надеюсь?

Гоп замахал руками, мол, какое там гаженье-меченье, очень чистоплотное животное. И тут же зарылся в работу с головой. Пифагор действительно оказался патологическим чистюлей, в связи с чем по нескольку раз в день Гопу приходилось сопровождать его в туалет. Там енот справлял свои дела, гордо восседая на краю унитаза. Это продолжалось всего несколько дней, в течение которых женская часть коллектива изнывала от зависти. Потом Пифагор пообвыкся, и конвоировали его в места задумчивого уединения все, кто был в тот момент относительно свободен. Заведение „for ladies“ ему даже больше нравилось, поскольку там было непонятно почему почище, пахло парфюмерией, и, к тому же, туда его носили на руках.

Помимо подчеркнутой чистоплотности енот обладал просто уникальным даром отыскивать съестное. Все свободное от сна, еды и еды со знаком минус время он проводил, деловито шаря по шкафам, тумбочкам и прочим местам, где дверцы и ящики поддавались его цепким пальчикам на передних лапах. Сотрудники развлекались тем, что поутру до прихода Гопа раскладывали лакомства по разным укромным уголкам. Кирилл утверждал, что его „банда“ даже делает ставки, чью заначку енот выковырнет и сожрет в первую очередь. Есть Пифагор мог абсолютно все, поэтому проблемы корма Гопа никогда не волновали. А на вопросы, почему не кошка и не собака, программист отвечал, что, во-первых, енот — это оригинально, и, во-вторых, енот — суть ночное животное, то есть днем отсыпается, а ночью шастает по квартире.

— Ну совсем как я, законченная сова, — с улыбкой добавлял Гоп.

Насчет того, что Пифагор днем имел привычку отсыпаться, Гоп, конечно, врал. До обеда зверек энергично жрал и забывался сном где-нибудь в теплом месте только после ленча часа на два-три. Вообще работа в отделе с недавнего времени проходила под аккомпанемент Пифагорова чавканья и хруста, что, впрочем, никому не мешало. Кирилл, правда, внешне не показывал своего расположения к всеобщему любимцу, беззлобно называя его то мошенником, то обжорой, то еще чем почище. Однажды он поинтересовался у Гопа, не лопнет ли енот в конце концов, и присовокупил, что, мол, морду зверь уже наел, „в два дня не обгадить“.

Фраза была произнесена не по-русски, что Кир делал очень редко. Гоп похлопал глазами, совершенно не понял, с какой стати в течение двух суток нужно обгаживать мордочку столь симпатичного создания, и надулся. Впрочем, он оттаял буквально в тот же вечер, когда мы застали начальника Отдела Пересадок на месте преступления. Тот одной рукой щелкал по клавишам, а другой тем временем методично скармливал Пифагору свои вечерние сосиски. При этом Кирилл демонстрировал чудеса терпеливости, ожидая, пока енот расправится с угощением, чтобы немедленно одарить его очередной порцией. Такое же ангельское терпение можно встретить лишь у медсестер в миссионерских госпиталях, когда они кормят тяжело больного с ложечки. Енот сидел под столом в своей любимой позе — на заднице — и, урча от удовольствия, казнил одну сосиску за другой.

— Что пишут? — я поинтересовался судьбой отсканированных рун.

— Не знаю.

— Кир, ты что с ума спятил? — я оторопел, — Как это не знаешь?

— Да так, руны-то не наши, не родненькие. Вон, дескриптор пашет как папа Карло, а выдает сплошную абракадабру.

— Этого не может быть.

— Сам посмотри.

Я метнулся к отдельно стоящему компьютеру, который старательно пережевывал то, что ему Гоп подсунул за последние дни. Действительно, по экрану снизу вверх медленно плыли ровные строчки текста, только понять, что там было написано, оказалось невозможно. Имел место беспорядочный набор слов. Они появлялись на экране в совершенно произвольном порядке, презрев падежи и пунктуацию.

— Ну как? — Кирилл ухмыльнулся и процитировал, — „…кобеля линии семь проходил стул, а мощеная…“. Слова переводит, а собрать все воедино — никак. Уж что только не делали… Одна надежда, потом этот пропойца все пояснит.

— Как бы не было поздно.

— А что поздно, опасности для объектов пока никакой, понаблюдаем.

— Упорхнут — сам говорил, не достать будет.

— Если появится такая опасность, будем выводить на взлете, чтобы, как ты требуешь, без социальных потрясений.

— На взлете говоришь? — я посмотрел на экран, — Силенок-то хватит? А куда этих потом девать?

Кирилл затушил, наконец, сигарету и посмотрел на монитор.

— Мать честная! Вот это фокус! Роб, Ида, бегом сюда — новая напасть!

Глава 19.

Сдвоенный пояс, угрызения совести и крылья как вторичные половые признаки

Пока Гай штудировал фолиант, мы тоже не теряли времени даром. Подготовка к путешествию требовала особой тщательности, поскольку много чего с собой не возьмешь, только оружие, из одежды, да съестного малость. Сами знаете, чем сильнее ты ограничен, тем сложнее выбор. Мотаться по городу я всем запретил, сделав исключение только на ночное время, когда братья могли бы устроить свои дела, для быстроты используя крылья. Правда, не навестить старого инкантатора я посчитал невозможным и забежал к Виру как-то вечерком. Из уважительности рассказал, что усиленно готовимся, мол, много дел надо утрясти, а про Гая и книгу — ни слова. Дескать, тут все в порядке. Ведьмак меня еще разок благословил на путь-дорогу дальнюю, потом потребовал мой клинок, положил его на стол и провел ладонью над лезвием.