Михаил Белоусов
Сатисфактор
— Ничего, через несколько часов вода опустится.
— Новая напасть, — проворчал старший полубес, — Вот и выбирай — или черте-с-какой высоты падай, да думай, как бы об воду крылья не повредить, или вот так, только донизу шиш донырнешь!
— Докуда нырять придется, это еще большой вопрос, — Гай был в задумчивости, — А если подводный ход слишком длинный? Или слишком глубокий? Ну, кто из вас, ребятки, по отливу вниз полезет?
Ребятки были готовы на все, но по зрелому размышлению лезть предстояло или мне или Тальту. По крайней мере, крылья не мешали бы там внизу. И тут уж как долго молчавший белин амулет часто-часто застучал мне в грудь под рубашкой. Я не стал думать о том, что, может, он меня предупреждает не соваться, куда не надо, счел, что это знак свыше, и на правах старшего в нашей компании объявил, что полезу самолично. Мол, тем более, руки надо поразмять. Лигериец, было, пискнул что-то супротив, но я зыркнул на него так, что тот замолк.
Несколько часов прошло в праздных мечтаниях о том, как хорошо там, в море, в воздухе и на родных онгарских взгорьях. Тем временем, вода в колодце стала стремительно, даже с каким-то всхлипом убывать.
— Ну, храни тебя Всевышний, — старик обмахнул меня ладонью по каллийскому обычаю и сбросил вниз веревку, на которой, пока мы болтали, собственноручно навязал узлов. Тигр взял конец веревки в зубы.
— Мошешь не бешпокоишша, — прошамкал он и устроился на каменном полу, — Удершу.
Ну, еще бы, такая здоровенная туша! Только бы болтать не вздумал. Предусмотрительный Фемин крепко привязал веревку к одному из звенев тигровой цепи. Тот недовольно глянул на немого, но пасти не разжал. Я перевалился через край колодца и споро начал спускаться вниз.
В геройском порыве какой дури не сотворишь! Уже оказавшись на полпути до воды, я понял, что становится все темнее и темнее, и, если дело так и дальше пойдет, ни черта не увижу.
— Эй, а посветить никто не догадался? — я задрал голову вверх.
В жерле колодца возник огонь факела.
— Так сойдет?
Я промолчал и продолжал спускаться. Сверху хоть и светили, но проку было до того мало, что я едва различал даже собственные пальцы, расположенные у самого носа. И вдруг стало намного светлее. Прямо рядом со мной во влажном воздухе покачивался и потрескивал огненный шарик, сотворенный полуангелом. Он медленно спускался по мере того, как скользил вниз я, и свежо попахивал грозой. Молодец Флегенд! Оказывается, воровство магии иной раз тоже бывает полезным.
— Только постарайся его не касаться, — раздался сверху голос, — А как погаснет — подожди немного, пущу следующий.
Однако шарик гаснуть не собирался, он мертвенным светом освещал осклизлые стенки колодца и воду внизу. Наконец я коснулся ее ступнями, остановился и поднял голову.
— А ну, погаси-ка!
Крылато-рогатый засранец не придумал ничего лучшего, как отправить магический светильник в воду, как тогда в фолиантной инкантатора в бочку. Сноп пара ударил вверх и чуть не обварил мне бока.
— Убью, урод! — взвыл я.
Все-таки, пятки ошпарило!
— Извиняюсь, — донесся сверху смешок, — По-другому никак не погасить.
Я поклялся про себя, что как только Тальт взгромоздится на престол, быть Флегенду дратым как сидоровой козе. Причем мною самолично. Но вверх крикнул вовсе другое.
— Ныряю!
Ничего себе! Вода-то совсем теплая! Как же ее полубесов шарик нагрел! Ну что ж, тем лучше. Предусмотрительный Гай снабдил веревку увесистым камнем, и она отвесно уходила в воду. Я набрал в грудь побольше воздуха и погрузился с головой.
Вообще-то я могу довольно долго не дышать, и поэтому надеялся осмотреться под водой как можно тщательнее. Медленно опускаясь вниз по спирали, я все время касался правой рукой скользкой стенки, не откроется ли какой ход? Теплая вода постепенно становилась все прохладнее, никаких боковых ответвлений не обнаруживалось, воздуху стало не хватать. Пора бы и наверх. Я старательно заработал руками и ногами. Первое погружение оказалось безрезультатным, но надежды я не терял. Движение вкруговую — не лучший способ покрывать большое расстояние. Вынырнув, я отдышался немного, держась за узловатую веревку, снова набрал воздуху и на этот раз уже постарался опуститься по прямой.
Нет, оберег юной ведьмы — это, все-таки, вещь. Оказывается, не зря он подвиг меня на купание! Отлив, как назвал это морское явление Гай, продолжался. И в тот момент, когда я нащупал камень, привязанный к концу веревки, меня вдруг потянуло вбок, да так сильно, что, не выстави я вперед руки и ноги, непременно бы всосало в круглую дырку. Я открыл глаза и от счастья чуть не захлебнулся. Отверстие в стене, куда меня тянуло потоком воды, излучало свет. Ни с чем несравнимый свет свободы. Выход был найден, и я рванулся наверх.
Для того, чтобы окончательно разведать лаз, пришлось еще несколько раз спускаться и подниматься. Тоже самое проделал и не утерпевший Тальт. Стало ясно, что вынырнуть вполне можно, и даже тигр пролезет без особого труда. На нижней точке отлива и я и Тальт вообще могли на одном запасе дыхания проплыть из колодца до моря и обратно.
Глава 45.
Последняя победа, полезные свойства распутных девок и оранжевое пятнышко среди волн
— Ни за что! И думать не могите! — Гай был категорически против того плана, который предложил лигериец.
По замыслу Тальта вечером следующего дня в наш коридор должен был заявиться онгарец, проникнуть силой в нашу клетушку, схватить Кобане и потащить в свое „логово“. Мы же все дружно бросимся на выручку и одновременно постараемся не дать страже участвовать в погоне. Предлог прост, мол, мы уж знакомы с тигром, а вдруг удастся его чем умаслить. А дальше — направляемся всем скопом к колодцу и даем стрекача.
— Да не перекусит он тебя, — Тальт и Флегенд были страшно довольны придуманным планом, — Вон, тигрица как своих котят носит. Ну, может, порвется ворот…
— Во-первых, это не тигрица, во-вторых, котят он никогда и в глаза не видел, не то, что носить, в-третьих, припомните-ка того чернокожего с четырьмя руками! — Гай стоял на своем, — Да Урюп запросто прикажет стражникам из луков стрелять, не взирая, сгрызет меня тигр или нет!
— Кстати, неизвестно, дадут ли ему вообще добраться до нашей клетушки, — мрачно попророчествовал до того молчавший младший полубес. Фемин тоже согласно покивал бровастой головой.
В конце концов, доводы старика показались всем достаточно вескими, поэтому пришлось надолго замолчать и снова тужить мозги, придумывая более реальный план побега.
— Вот если б взамен меня кого другого в ошейник засунуть, — произнес вдруг Гай.
Мысль была настолько здравая, что мой амулет аж рубаху оттопырил.
— Думай, Сильва, думай, — увещевал я себя, понимая, что белин подарок указывает на совсем близкое решение. И оно не замедлило постучать мне в лоб изнутри.
— Завтра мне с утра на арену, — объявил я, — Надо побеждать и потом против установившейся традиции требовать девку. Вот вам и тело для ошейника.
Флегенд подпрыгнул от радости, при этом больно наступил на ногу немому и принялся возбужденно скакать по клетушке и потирать ладони.
Утро моей последней схватки было немного пасмурным, но дождя не предвиделось, лишь легкая дымка скрывала светило. Песок от этого казался не золотым, а чуть сероватым. Я сосредоточенно вышел на середину арены под свист и приветственный гвалт трибун. По традиции до последнего момента не было известно, с кем придется схватиться на этот раз. Если снова подсунут черепах, то, пожалуй, я не стану долго церемониться — других дел полно. Общаться с этими милыми зверюшками уже почти вошло в привычку. Лишь бы не выпускали их одновременно из двух противоположных ворот, а то, ох, придется поначалу побегать! Однако когда скрипнула подъемная решетка у меня за спиной, а публика разразилась радостным ревом, я быстро обернулся и понял, что Хозяин приготовил для меня неприятный сюрприз.
Вот правду говорят, мол, помяни черта, так он уж сзади! Ко мне неторопливо приближался соплеменник того четверорукого, о котором давеча говорил Кобане. Чернокожий гигант скалил зубы в плотоядной улыбке. Ах, как он двигался! Плавный длинный шаг могучего хищника, ни одного лишнего жеста. Стопа ложится на песок плотно и, в то же время, невесомо. Красота, я аж залюбовался! Не доходя до меня нескольких шагов, черный боец снова растянул толстые губы, блеснул великолепными белыми зубами и широким движением выпростал перед собой на песок сеть, вроде рыболовной. Он держал ее парой нижних рук на манер прачки, встряхивающей белье. Другая пара рук была занята трезубыми вилами с гарпунными засечками на остриях. Публика притихла в предвкушении. Противник, гаденько улыбаясь, поманил меня пальцем. Однако я не последовал его приглашению и на сеть не ступил.
Ясно, что мне стараются не дать подойти на расстояние уверенного удара. Меч-то куда короче трезубца! Манеру боя в обличии Морского Покровителя (так его называл всезнающий Гай) вблизи мне изучать пока не приходилось — четверорукие гиганты разминались не на нашей площадке. А посмотреть на бои в аренариуме можно было, лишь участвуя в них собственной персоной. Вот и довелось, стало быть. Вилы — не самый проворный инструмент для ближнего боя, уж это я знал достоверно, а вот насколько опасна в руках чернокожего сеть — необходимо проверить. И я сделал якобы неуверенный шаг вперед. Не знаю, насколько опытным бойцом был мой противник, но он тут же подсек веревочные ячейки на себя. Какое молниеносное движение! Но это была большая ошибка — чернокожий полностью обозначил свои возможности.
Теперь я точно знал, что сеть в руках „Покровителя Морей“ грозна, и первое, что требовалось — помешать ему ею воспользоваться. Как только четверорукий, довольно урча, вновь расстелил перед собой орудие „лова“, я, не наступая на него, взмахнул мечом в поперечном ударе и рассек несколько узлов. В сети образовалась широкая прореха. Губастый некоторое время не менял тактики боя, и мне постепенно удалось отчекрыжить от сети довольно внушительный кусок. Трибуны раскусили мою задумку и принялись отчаянно подбадривать меня на дальнейшие действия в том же духе, но я не торопился, экономя силы. Парень был тем еще бугаем, но в отличие от обычных тяжеловесных бойцов, двигался плавно, точно и неутомимо.
Порой он не расстилал уже укороченную сетку перед собой, а старался набросить мне ее на голову или просто хлестнуть по лицу. Возможно, будь сеть еще не покромсанной, это бы губастому удалось. Тогда бой, это очевидно, закончился бы не в мою пользу. Пару раз он просто пытался достать меня на большой дистанции трезубцем, но такие выпады для опытного фехтовальщика не страшны, и я легко от них уклонялся. А единожды — пропустив удар мимо себя, даже слегка достал мускулистое плечо одной из правых рук. Большего сделать в этот раз не удалось, поскольку противник ловко отскочил назад.
Бой затягивался, я раз за разом рубил сеть кончиком меча, и она становилась все более куцей. Наконец, в руках чернокожего остался совсем уж бесполезный кусок. Он с рычанием отбросил его в сторону, перехватил трезубец поудобнее и кинулся на меня, целя остриями прямо в грудь. Не дожидаясь удара, я рухнул на бок и мгновенно выстрелил мечом вверх. Трезубец вонзился в песок в непосредственной близости от моей головы, а вслед за этим на меня обвалилось невероятно тяжелое, уже неподвижное черное тело. Когда я под торжествующие вопли публики по-рачьи выполз из-под соперника и встал на ноги, оказалось, что меч вошел четверорукому в живот ниже пупка, а острие, прорвав кожу, вылезло над левой ключицей.