Михаил Белоусов
Сатисфактор
Предисловие автора.
Вообще-то, можно было бы и не писать это вступление специально, а просто перекатать его из предыдущего романа. Тем более, что ничего нового относительно собственного плагиаторства я тут не скажу. Но, с одной стороны, воровать тексты у себя самого — вовсе уж последнее дело. С другой — боюсь, что многим данная книга попадет в руки куда раньше предыдущей. Весь тираж «Сына Ветра» читатели за несколько дней просто смели с прилавков, а когда случится его переиздание — неизвестно.
Итак, еще раз: я — не настоящий плагиатор. Отнюдь. Просто в голове скопилось так много всего, что где-то читал, слышал, видел. Этого с лихвой хватило на первую книгу и, как видите, осталось на вот эту вот. Стало быть, вторая книга — тоже попытка хоть как-то сюжетно упорядочить тот хлам, который накопился в памяти. Ну, не пропадать же добру…
Еще раз напомню, что если кто-нибудь из маститых (и не очень) литераторов обнаружит в «Сатисфакторе» что-то знакомое или откровенно свое, то пусть на меня не обижается и по судам не затаскивает. Во-первых, сразу и безоговорочно (прямо сейчас) признаю за ним авторство. Во-вторых — низкий ему поклон за ценный подарок, поскольку ничего нелюбопытного в моем чердаке, который называется мозгами, не задерживается. И уж, тем более, не просится обратно на бумагу.
Глава 1.
Гость с татуировкой
Дальше я его не пустил. Незнакомец стоял в проеме двери и распространял вокруг себя такую вонищу, на какую разве только человек и способен. Молох вон, уж на что не брезглив, но, как только убедился, что мне никакая опасность не угрожает, моментально снялся со своего любимого места у камина и потрусил за дверь. Я отчетливо видел, как пес при этом старался не дышать. И уже из-за порога раздался его раздраженный чих.
Между прочим, меня всегда удивляло свойство людей иной раз пахнуть до того отвратительно, что ни одна другая божья тварь соперничать не возьмется. Рассмотрим, к примеру, степного
Бог знает, зачем я его слушаю? Гость давно уж заслуживал того, чтобы его вознаградили медяком за изобретательность и спустили с лестницы. Однако он имел нахальство назваться „принцем в изгнании“ и, мало этого, с порога предложил мне принять участие в восстановлении попранной справедливости. Мол, только такому умелому бойцу, как я, подобное мероприятие под силу. Убедившись, что я в нужной мере опешил от столь нахального пассажа, этот самый „наследник престола“ посулил мне за труды немыслимую по нашим временам сумму. Особенно меня заинтересовало то, что сумма была представлена очень конкретной и очень некруглой цифрой. Впрочем, цифра эта маячила лишь в грядущем. А до того, изволите видеть, предприятие надлежало финансировать Вашему покорному слуге.
— Ну, хорошо, для простого нищего история получилась излишне витиеватой, — я на время отказался от рукоприкладства и решил откровенно позабавиться, — Только пока что Вы для меня не более чем ловкоязыкий повествователь.
В глазах вечернего гостя промелькнула тень досады, и он начал задирать правый рукав, распространяя вокруг себя очередную волну запаха давно немытой ноги. Я поморщился, однако комедию было уже интересно досмотреть до конца. Вышвырнуть Ихнее Драное Высочество я всегда успею.
— Хорошо, снимите все это совсем, — я указал на тряпье „опального принца“, вложив в жест как можно больше брезгливости, и позвонил в колокольчик, — Только, умоляю, не далее порога!
Тальт, как гость, сам отрекомендовался, немедленно скинул свою рухлядь, разулся и предстал передо мной в первозданной и удивительно чумазой наготе. Оружия под одеждой не оказалось. Насекомых, хвала Святым, тоже. Как ни странно. При этом принц-лишенец повернулся так, чтобы я мог заметить вытатуированный на плече красочный герб. Картинка была витиевата и многоцветна, но сама по себе ни о чем не говорила. Подобное, и даже похлеще, легко можно устроить у любого ярмарочного пигментатора за небольшую плату. Правда, осанка, манера выражаться и надменные искорки в глазах свидетельствовали, что гость если и завирается, то не слишком. Эх, лучше бы он безбожно лгал…
Мужчина оказался молодым и для городского попрошайки на удивление хорошо сложенным. Широкие плечи, узкая талия, длинные мускулистые ноги. Худой вот только до ужаса, аж ребра наружу. Все это прежде скрывалось тем, что он использовал в качестве одежды. Предстоящая беседа обещала быть уже более содержательной, по крайней мере, в смысле развеяния скуки, однако продолжать ее в создавшейся атмосфере было решительно невозможно. Я встал, подошел к окну, распахнул створку и уселся на подоконник. На сквознячке дышалось полегче. Незнакомец продолжал стоять в проеме двери, когда, вызванная колокольчиком, в комнату проникла Роза, моя служанка.
— В печь, — указал я ей на груду ветхой одежды у ног гостя и перевел палец на него самого, — Отмыть, накормить, напоить, привести в чувство. Последовательность — на твое усмотрение.
Я заметил, что в течение всей этой сцены посетитель даже не сделал попытки прикрыть срам. Ясное дело, у благородных не принято стесняться прислуги. Ну, а Роза уж тем более не пришла в замешательство при виде обнаженного мужчины. Она только блеснула глазенками по поводу приведения в чувство такого дивного, по ее мнению, тела.
Вообще-то, служанку звали так заковыристо, что язык вывихнешь, поэтому с первого же дня была она решительно переименована в Розу, к чему отнеслась совершенно равнодушно. Роза прекрасно вела мое хозяйство и в этом смысле была безукоризненной экономкой. Однако эта крупная, не без привлекательности, молодая женщина имела один существенный недостаток. Все, что выходило за рамки управления домом, сводилось к удовлетворению самой простой и естественной женской утехи. Первое время она даже нахально попыталась подбить клинья под меня самого, но тут уж дудки. Загодя осведомленный об ее талантах по этой части, я сразу пресек все поползновения завести шашни с хозяином. С целью утихомиривания и дрессировки, как только в глазах Розы разгоралось пламя тоски, я приводил из Нижнего Града девку с ладной фигурой и смазливой мордашкой. При этом старался выбрать особь погрязнее и садистски заставлял экономку в мыльне приводить барышню в состояние, достойное употребления. Кстати сказать, содержание тела в чистоте стало для Розы второй страстью после вышеупомянутой.
Глава 2.
Роза, мыльня и всадники Апокалипсиса
Тут следует остановиться и лишний раз помянуть противоречия, возникающие в нашей жизни на каждом шагу. Например, очутившись в этом, благословленном Господом месте, я поначалу не мог нарадоваться на жизненный уклад, напрочь лишенный вселенских бед и несчастий. Исключая, разумеется, мелкие недоразумения, вроде потасовок на рынке, дуэлей со смертельным исходом или публичных казней в назидание гражданам. Тогда казалось, что я, грешный, дикий и неотесанный, попал в этот земной рай только по недосмотру кого-то там, наверху. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что не все так расчудесно, как виделось сперва. В частности, среди населения совершенно не в моде было поддержание чистоты. Причем, касалось это всего, куда ни плюнь. Нечистоты, начиная от овощных очисток и кончая содержимым ночной вазы, например, выплескивались из окон прямо на мостовую. Народ ходил до ужаса чумазым и ничуть этим не тяготился, хотя парша и гноеглазие процветали повсеместно, особенно в Нижнем Граде. Достоверно были известны случаи, когда тело вообще обмывали лишь дважды — сразу после родов и перед погребением. То есть, при жизни — всего один раз. Совершенно непонятно, какой логике следовали, когда споласкивали упокойничка: тому было уж тем более все равно…
Которые благородные — те, конечно, пытались ежедневно смочить физиономию, хотя бы во время бритья, но в основном предпочитали бороться с грязью лишь частой сменой одежды и умащиванием тела всяк-разными благовониями. Мой-то народ в этом смысле был куда как более чистоплотен.
Та земля, где мне довелось появиться на свет, видать, очень приглянулась всем четырем Всадникам Апокалипсиса. Здесь они то и дело упражнялись и по одиночке и скопом. Наверное, чтобы не растерять сноровки к соответствующему моменту. А посему редкий год обходился без мора, глада, набега кочевников, а то и того и другого и третьего, вместе взятых. Отбиваться от конных разбойников, налетавших из Мутной Степи, приходилось всем миром и, порой, не единожды за лето. А уж в резню встревать следует вымытым, да в свежевыстиранном исподнем. Каждому известно, что любая рана куда как быстрее заживает, коли тело чистое.
Вот и здесь, как только представилась возможность, то есть, поднакоплены средства и куплен дом, я первым делом заказал плотникам мыльню на заднем дворе. Постройкой пришлось руководить самому, поскольку подобного рода заведений в городе не возводили отродясь. Мыльня получилась отличная. Сработанная из не гниющей кисской сосны, она топилась уже не по-черному, как на моей родине. Тут я не поскупился на настоящую парную печь, сложенную из отличного красного кирпича, который умеют обжигать только в Сантре, городке черепичников и гончаров. Несмотря на качественно выполненную работу, мастера так и не уразумели назначения постройки и, унося в мошнах щедрую плату, долго еще по моему поводу крутили пальцами у виска.