Михаил Белоусов
Сатисфактор
— Ржаветь теперь не будет, — пояснил он и, не удержавшись, ехидно добавил, — Если чистить регулярно.
Несмотря на общее дело, большим пиететом к братьям, особенно к старшему, я так и не воспылал. И об этом счел надобным сообщить, чтобы не было никаких недоразумений.
— Сидеть буду на спине цепко, — предупредил я обоих, — Враз не скинете. И уж во всяком случае нож между ребер засадить успею. И на то, что закемарю, можете не рассчитывать — сам собой не свалюсь, ноги у меня цепкие.
Братья удивленно переглянулись, мол, чего это я так осерчал, Флегенд исчез за дверью и вскоре вернулся, неся с собой два широких кожаных пояса с большими пряжками. При ближайшем рассмотрении оказалось, что пояса скованы друг с другом короткой цепью.
Полубес был смурен от моих слов. Он бросил пояса к моим ногам и обиженно отвернулся к окну.
— Не волнуйся за свою драгоценную шкуру, Сильва. Об этом умные люди задолго до тебя хорошенько подумали.
Я нагнулся, поднял сбрую, внимательно ее осмотрел и почувствовал некоторое угрызение совести. Пояса были не одинаковыми. Один — предназначенный, видимо, для седока, ничем особенным не отличался, а устройство второго было таковым, что, будучи засупоненным на спине, почти не давало возможности себя расстегнуть без посторонней помощи.
— Беру свои слова обратно, — решительно обратился я к крылатой спине, — Равно как и относительно твоего средства от блох. Оно теперь тоже за мой счет будет.
Услыхав такое, Флегенд моментально перестал дуться и явил довольную улыбку. Мир был восстановлен. Его младший брат тем временем не обращал никакого внимания на нас обоих и занимался любимым делом — шарил по полкам в поисках съестного. Это удавалось ему плохо, поскольку полки были абсолютно пустыми, если не считать нескольких бутылок с вином и бокалов. Отчаявшись, Омур уселся в кресло, указал на пояса в моих руках и пояснил.
— Так мы переносим куда надо своих женщин.
Сидевшие за столом Тальт и Кобане тут же навострили уши.
— А что, ваши женщины не летают?
— Не-а, и крыльев у них нет. Они от ваших не отличаются, — ответил Флегенд, подумал и ядовито добавил, — Может, немного умнее.
Тут уж я не удержался.
— Врешь, каналья! Произвести на свет тебе подобное, а уж, тем более, переспать с таким, — я указал пальцем на старшего из братьев, — Может только непроходимая дура.
Вопреки ожиданиям, Флегенд вовсе не обиделся, ухмыльнулся и промолчал.
— Вообще-то крылья — это признак мальчика, на манер… — его вечно голодный брат кивнул себе между ног, — Только у новорожденных они маленькие и голые, вроде как у цыпленка на вертеле. Потом — одновременно с волосами подмышкой начинают расти и оперяться. А у девочек — отсыхают напрочь. А заместо крыльев — у них спереди растет…
— Жаль, что ваши женщины не летают, — Гай был полон поэзии, не иначе, обследовал одну из полок, — Хотел бы я посмотреть на прекрасное создание, парящее в небесах…
— Которая захочет — та летает, — старший из братьев хихикнул, — Вон, Сильва с принцем видели.
Я удивленно на него уставился.
— Ну, Бела-то из наших! Вбила себе в голову, что может летать не хуже мужчин, ну и… А куда ей тогда деться, кроме как в ведьмы? Но летает же…
Глава 20.
Деформация оболочки, треск мозгов и горящая сигарета
— Мать честная! Они пристегиваться собрались! — возмущению Роба не было предела, — Это ж никаких сил не хватит такую тяжесть оттуда волочь! И еще не известно, как поведут себя при переходе внешние объекты…
— Между прочим, мембрану морщит, — подал голос со своего места Гоп, — Сигнал теряется.
— Не видишь их? — Кирилл оглянулся на гопов монитор, — Вроде все в порядке.
— Да нет, видимость прекрасная, как всегда. Локализация сбоит — амплитуда совсем слабая.
— Быстро переходи на фазы, — заорал начальник отдела пересадок, — Сколько там получается?
— Если Инженю не подсадил им датчики из одной серии… — Гоп отчаянно застучал по клавишам, изучил информацию на экране и облегченно утер ладонью лоб.
— Фу, слава Богу, разные. Так, получается в противофазе разностный сигнал достаточен. Только проходит реже, примерно раз на тридцать девять циклов.
— Не страшно, — Кирилла тоже немного отпустило, — Пока они друг от друга недалеко, справимся. Теперь думайте, дети мои, хором, как с поясами воевать?
Молодежь покорно впала в размышления. Даже с моего места было слышно, как потрескивают их юные натренированные мозги. На мониторе общего наблюдения отчетливо проступала информация о множественной волновой деформации оболочки ареала. Правда, насколько мне хватало образования, я отметил, что волнение практически штатное, основную фокусировку не дестабилизирующее и, максимум чем неприятное, так тем, что связь при этом будет лишь односторонней и на уровне основных каналов, без возможности материального контакта.
Пока сотрудники изощряли ум, Кирилл, насвистывая, любовался событиями на экране, рожа у него была довольной, а сигаретка — зажжена. Любой другой на моем месте счел бы, что дела там, за стеклом монитора идут отлично, но я слишком хорошо знал своего соотечественника. Веселый свист вкупе с самостоятельно горящей сигаретой означали только одно: поступило еще одно пренеприятное известие.
— Ну, чего там еще?
Кирилл молча кивнул на экран, а потом оскалил зубы, закатил глаза, затряс головой и даже против обыкновения обошелся без многоэтажного мата.
Глава 21.
Тропа солнца, повозки с навозом и павший в море небесный гвоздь
Тальт и старик Кобане ползали по полу как два полупришибленных таракана. Со свинцовыми стилами в руках они пытались сопоставить на большом куске бумаги то, что Гай вычитал из книги и наскреб в собственной памяти.
— Слушай, а солнце у вас в Лигерии как летит, слева направо или наоборот?
— Справа налево, — ответил принц-лишенец, — Я еще удивлялся, что у вас этот вопрос шиворот-навыворот решается.
— Тогда дела наши — так себе.
— То есть?
— Вот посмотри, — Гай ткнул пальцем в пресловутую карту Лигерийского побережья, — Видишь, автор лодочку нарисовал. Да с тенью! Я надеялся, что карта может быть просто перевернута, ан нет.
— Ничего не понял.
— Ну представь, что ты с боку смотришь на мост, по которому слева направо идут повозки.
— С чем повозки? — встрепенулся Омур, — Если с провиантом, то это хорошо, а если, скажем, с дровами или с навозом, то, наоборот, плохо.
Кобане отмахнулся как от мухи и продолжал.
— Представил?
Тальт кивнул.
— Теперь представь, что ты прошел под этим мостом и обернулся. Как теперь идут повозки?
— А теперь справа налево.
— Вот! Значит Лигерия твоя находится по ту сторону тропы Солнца. Это ж черте где!
— Не боись, старик! Долетим! — Флегенд был благостен и в настроении, когда море по колено, — Ты нам только пальцем покажи, в какую сторону, а мы уж…
— Знал бы я сам, — фыркнул Кобане, — Одно ясно, путь на полудень, через Полую Степь, над Каллией, дальше Бали, потом — Сирые Острова, а дальше — …не знаю, через море, стало быть.
— И через море мы запросто, — ответствовал старший из летунов, но уверенности в его голосе немного поубавилось.
Гай поднял на меня глаза, полные тоски.
— Сильва, я даже не знаю, как это далеко. Водоходы икарийские говорили мне, что до солнечной тропы, там где светило прямо над головой пролетает, и человек тени не дает, много месяцев хорошего ходу. А что дальше имеется — не знают, побереглись тропу пересекать. Как только Небесный Гвоздь упал в море, побоялись они лишь на путеказа надеяться, назад воротились. И если тень от лодки на карте правильно нарисована, а не абы как, то, почитай, до Лигерии еще столь же.
— Значит, обязательно заплутаем, — огорченно промолвил я и с надеждой посмотрел на помрачневшего Тальта. Может, все же откажется от своей, сейчас ясно, безумной идеи? — Однако тот молчал.
Глава 22.
Растущая компания, горные ангелы и вилы в бок
— Послушай, старик набил меня сведениями до отказа, как гуся яблоками. Уже тошнит, — Тальт отдувался и поматывал головой, —
Принц повернулся к молча сидевшему в кресле Гаю.
— И как это все у тебя удерживается и упорядочивается?
Кобане пожал плечами.
— Я смог вызубрить дорогу только до Каллии. Что дальше-то делать будем, ума не приложу?
Флегенд вступил в разговор как обычно, с наиболее простым, но и наиболее идиотским способом решения проблемы. Все ему, окаянному, было просто и легко.
— А спрашивать по дороге будем! Запиши, Гай, на пергаменте, что там за чем идет, долетим — спросим, опять долетим — опять спросим…
— Прелестно, — согласился я, — Воображаю себе. Копается, значит, некий холоп в земле, мотыжит репу свою, а тут мы сверху подлетаем, порхаем над ним и интересуемся. Мол, покажи, селянин, пальцем, куда нам дальше двигать…