Михаил Белоусов
Сатисфактор
Йоко и Кирилл долго смотрели друг на друга, потом мой друг мрачно кивнул Инженю.
— Готовь его, эскулап.
Молодежь смотрела на меня как на героя древних сказок. Приятно было, знаете ли…
— Да! Не забудь взвеситься, — уже в дверях услышал я голос начальника Отдела пересадок.
В медицинском отделе я сразу направился к кушетке, чтобы как можно быстрее пройти неприятную процедуру имплантационной гастроскопии. Но мадемуазель Курдюш весело рассмеялась.
— Бросьте, Андрей. Это персонально для Вас. Берите, берите.
С этими словами она вынула из кармана накрахмаленного халата горсть орехов черного цвета.
— Это новая модель транслятора для Вас и объектов. Глотайте.
Я быстро проглотил одну из орешин. Холодным камешком транслятор упал в нутро. Момент его прикрепления к стенке желудка был неприятен, но не более.
— Знаешь, — Инженю вдруг осенила идея, — Я придумал, как заставить их проглотить трансляторы.
Вообще-то я предполагал проделать это без изысков, посредством чего-нибудь наркотического и грубой силы, но доктор редко говорил о чем-нибудь просто так, для забавы.
— Ну?
— Мы с Кириллом отправим тебя на остров под видом одного их старого знакомого. Как тебе личина Черного Всадника?
Идея была просто великолепна!
И не давая опомниться, медик номер раз поволок меня в рецептариум. Пока меня там взвешивали, обмеряли во всяческих местах и готовили реквизит для маскарада, прошло немало времени. В рецептариуме было прохладно и скучно. Наконец, объявили, что все готово к пересадке, и меня повалили на клинитрон, обклеивая датчиками и обвязывая ремнями вокруг груди. Наконец, все приготовления закончились, Инженю последним покинул рецептариум и уже за стеклянной дверью показал мне большой палец и ободряюще улыбнулся.
Глава 55.
Актерский дебют, проглоченные трансляторы и клокочущая мгла
Начало было довольно удачным. Во всяком случае, полный штиль и лишь пологий и ласковый теплый прибой встретили меня на том конце транспортировки. Реквизиторы поработали добротно и со знанием дела. Надо думать, что хоть и лилась с меня соленая вода потоками, вида мокрой курицы мне это не придавало. Я, облаченный в черный балахон с капюшоном, стоял в полуторах десятков метров от берега. Дно было песчаное и довольно плотное. Так что, уперевшись в него дополнительно древком гигантской зазубренной и ужасно неудобной косы (где ее только раздобыли?), удавалось сносно противостоять мягкому напору волн и не колыхаться как тростинка. Дело немного осложнялось тем, что между ног нужно было удерживать бутафорского коня. Вернее, его переднюю часть, возвышающуюся над водой. Выбираться на берег в данной части миссии не предполагалось, поэтому конь был не полным.
На берегу под утренним солнышком кипела работа. Толпа полуголых дикарей под предводительством бодренького старика, в котором я узнал нашего подопечного, энергично потрошила несколько гигантских акул местного производства, которые лежали на песке. Работа спорилась, уже шесть морских хищников были вспороты и лишились плавательных пузырей в два крупных арбуза величиной. И пока аборигены пачкались в крови и нутряном жире, старик старательно привязывал уже извлеченные пузыри к концам бамбуковых шестов длиной в рост человека. Тут же на пляже присутствовали и остальные интересующие меня участники будущего государственного переворота в компании волосатого хозяина острова. Эти сидели в тенечке пальмы, удивительно схожей с нашими кокосовыми, и о чем-то оживленно беседовали. Да, скажу вам, одно дело смотреть на крылатых субчиков через экран монитора, а другое — лицезреть воочию. Впечатление неслабое!
Поглощенные ударным трудом и словесными баталиями, люди не обращали на меня никакого внимания.
— Я так понимаю, крестник, в путь собираетесь?
Голос, усиленный динамиком, вмонтированным в голову псевдоконя, был столь громким, что от неожиданности я сам вздрогнул. Ну, а наблюдать реакцию тех, на берегу, было само удовольствие. Островитяне, избалованные за последнее время прибытием новых личностей, особо не переполошились, а лишь прекратили кромсать морских хищников и распрямили спины. Зато остальные так и застыли с перекошенными ртами и со следами неподдельного ужаса на лицах. Немая сцена из „Ревизора“, да и только! Лишь волосатый осенил себя знамением и медленно потащил из-за пояса длинный нож.
Нужно было разряжать обстановку. Я заметил, что один из крылатых, которого, судя по наблюдениям за ареалом, звали Флегендом, ухватил своего белокурого собрата сзади за штаны.
— Молодец! — похвалил я его громовым голосом, — Держи своего придурка-лучника хотя бы за штаны. А ты, крестник, Гай Кобане из Геры, подойди ближе ко мне. Шевели ногами, смертный!
— Что ты пристал к старику! — это обнаглел белокурый и сделал шаг вперед, потащив за собой по песку старшего брата, — Не в Калии, чай! Неча тут…
Ого, нужно быстро ставить всех на место!
— Каллия — не Каллия. Для меня границ нет. А ну, старик, подтверди, учен уж, поди!
Белый, как мел, Гай сделал остальным знак не двигаться и на подкашивающихся ногах вошел в воду. Я не дал ему особо приближаться. Опасно. От острых внимательных глаз этого алкоголика бутафорию не спрячешь, и нарочито небрежным мановением руки пришлось его остановить. Дед стоял по пояс в воде и с поникшей головой ждал своей участи. Мне стало жаль старика.
— Я обещал, что мы еще свидимся, Гай Кобане. Не скрою, следил за всеми вами. И доблестью и верностью своей вы заслужили награду.
Седой путешественник, уверовавший, что я пришел по его душу, поднял голову и не верил ушам. Я сатанински расхохотался и царским жестом бросил ему в руки мешочек с шестью трансляторами. Несостоявшаяся жертва Черной Лихорадки с трудом поймал его.
— Это и есть награда. Каждому из вас шестерых надлежит проглотить по одному черному ореху. Это избавит от усталости и позволит не спать пять дней. Ровно столько лету твоим крылатым друзьям до Лигерии. Поди прочь и передай остальным мой подарок. Можешь не кланяться.
Старик попятился к берегу. И только он выполз на песок, как остальные окружили его. Дед что-то истово им объяснял, но, чувствовалось, что доверия особого ко мне эти проходимцы не питают. Следовать моим пожеланиям они не спешили и все косо посматривали через плечо.
— А ну, жрите орехи, обормоты! — заорал я. Ведь вот публика, ничему, кроме окрика не внемлют.
— Или мне выехать на берег и затолкать собственную милость вам в глотки? А можно и по-другому…
И я приподнял дурацкую косу. Именно это движение повергло шестерку в настоящий ужас, и один за другим трансляторы немедленно перекочевали из мешочка в их утробы. Ага, все поморщились, значит, вживление прошло удачно. Пора было и уходить с помпой, чтобы не смазать впечатление.
— Прощай, мы больше не встретимся, Последний Из Рода Кобане!
Я поднял руку, чуть присел, медленно повернулся и стал уходить в море, погружаясь все глубже.
Транспортирующий импульс, прострелил позвоночник, когда моя макушка скрылась под водой. Молодец, Кирилл, все вовремя сделано. И снова разразилась вокруг клокочущая мгла.
Глава 56.
Черный всадник, рыбачки и ураган
Покуда Гай распоряжался вспарыванием рыбьих брюх, мы сидели в тенечке и мило беседовали. Ничто не предвещало бурного развития событий, но давно молчавший белин амулет вдруг мелко затрясся у меня под рубахой. Я прижал его ладонью и почувствовал, что он быстро нагревается. Прежде чем поднимать тревогу, я украдкой огляделся. Несколько косых взглядов по сторонам и в небеса не выявили ничего предосудительного. То же небо, то же море, те же деревья листвой шелестят. Сидевший напротив меня немой был спокоен, как сытый кот, значит и за спиной тихо.
И в тот момент, когда кожу на груди стало уже откровенно припекать, со стороны моря раздался громкий голос. Обернувшись, я затрясся в такт амулету. Из воды торчал торс приснопамятного Всадника в капюшоне. Он сидел на неизменном черном коне, сжимал в руке до боли знакомую чудовищную косу и требовал к себе Гая Кобане. Дальше пошло все совсем непонятное. Вместо того, чтобы наградить всех присутствовавших лихорадкой, пришелец одарил летунов и их седоков специальным снадобьем от усталости в полете. Да еще наорал на нас, мол, жрите, балбесы, подарок, а не то ка-а-ак осерчаю…
Все недолгое время, пока Гостья была на виду, оберег отчаянно трепетал и жегся, а успокаиваться начал только когда Всадник повернул коня и двинулся от берега, погружаясь все глубже и глубже. Наконец, он скрылся под водой вместе со скакуном и косою, и в том месте, где только что виднелась его голова, взметнулся бурун с брызгами и легким парком. Словно сунули в воду раскаленный в кузнечном горне нож. Тут подарок молодой ведьмы окончательно утихомирился. Островитяне убедились, что представление закончено и спокойно вернулись к потрошению пейзаров, так как это дело надо было завершить, пока дул легкий утренний ветерок. Предстояло еще увезти и выбросить подальше в море останки, потому что на полуденной жаре рыба очень скверно воняет. В пищу мясо морских хищников не годилось, а жесткую грубую кожу местные жители обрабатывать не умели. Что же касается нас, включая Кала, то мы все стояли столбом. Гари продолжал сжимать в руке кер, который, было, воинственно вытащил при появлении Гостьи, тут же всей своей шерстью почувствовал, что бросаться в сечу не след.