Михаил Белоусов
Сатисфактор
— Неужто, — говорит, — Еще и железо к ногам приделываете? Это ж сколько его надо, чтобы хотя бы один табун Прая Зима подковать? Не напасешься!
Если просто мотаться по городу и заниматься картографией пополам с праздным глазением по сторонам, то через пару дней сбрендишь. Поэтому помимо „путевых заметок“ я тщательно перемалывал в мозгах одну маленькую, но не дающую мне покоя проблему. Не столь важную с точки зрения сиюминутной практики, сколь интересную теоретически. В том числе и на поляне моей профессии — социологического моделирования. Вызывало некоторое недоумение совершенно несинхронное течение времени у нас там, дома и здесь. Как было сказано, участники Проекта всего за несколько месяцев умудрились проследить почти всю сознательную жизнь обоих Объектов, проведенную в объятиях ареала.
Но как только голубчики отправились отвоевывать трон, течение времени стало полностью совпадать и там и там. Расхаживая по мощеным улицам, я ломал голову над этим феноменом и прикидывал, что может произойти, если столкнуться с ним, находясь с этой стороны мембраны. Состаришься раньше времени или, наоборот, превратишься в бессмертного? Между прочим, и то и другое принесло бы массу неудобств. Надо будет, кстати, прокрутить всю эту белиберду на компьютере, когда вернусь. Или подсунуть идею Кириллу — он обожает такие зубодробительные задачки.
И вот, свершилась встреча! То утро я по обыкновению начал с обхода рынка. Солнце еще только немного приподнялось, отбрасывая мою тень, которой буквально через несколько часов суждено было превратиться в почти ничто. Я с неудовольствием посмотрел на светило… До сих пор никак не могу привыкнуть, к тому, что огненный шар скачет по небу справа налево. Некстати вспомнилась хохма, которую мне рассказал отцов приятель, всю жизнь занимавшийся конструированием боевых самолетов. Было это давным-давно, папин друг еще только закончил учебное учреждение и пришел пахать в конструкторское бюро. В тот год случилось немыслимое — какая-то вновь возникшая держава, вроде Берега Слоновьих Яиц, решила обзавестись военно-воздушным флотом.
И, расплатившись алмазами на жуткую сумму, приобрела несколько десятков наших истребителей. Разумеется, данное обстоятельство было как нельзя более кстати, и самолеты были отгружены в этот самый Берег Слоновьей Задницы в рекордно короткий срок. После проведения инструктажа и удачных пробных полетов в столице Республики Только Что Отвалившихся Хвостов был предпринят грандиозный праздник. Все как положено, народные гуляния, пламенные патриотические речи по местному радио и повальное питие пальмовой браги с непременным мордобоем по пьяной лавочке. Как оказалось, по части последнего негритосы выглядели просто нашими родными братьями.
Гвоздем программы был полет самого Президента над городом. Чтобы исключить неожиданности, ему велено было ни в коем случае не прикасаться к органам управления, и по команде с земли включили автопилот. К великому ужасу всех присутствующих произведение тогда еще советского самолетостроения тут же лихо перевернулось и продолжило полет лапками кверху. Курс истребитель держал исправно, но принимать более приличную позу отказывался напрочь. Хорошо еще, что машина была двухместной, и вместе с главой государства в небо взвился наш инструктор. Оправившись от изумления, он отобрал штурвал у расшалившегося автопилота, посадил самолет и сделал вид, что так и было задумано.
Еще неделю в жарком африканском небе продолжались неистовые эксперименты. В результате было установлено, что автопилот был сконструирован без учета возможности полетов по ту сторону экватора, через что навигационная система и дала такой забавный сбой. Наивные как дети чернокожие ничего толком не поняли, и поэтому международного скандала удалось избежать. Тем более, что ровно через полгода в стране произошел очередной переворот, и новый Президент сделал основной упор на бронетанковые войска. На этот раз всучить им нашу продукцию уже не удалось, опередили французы. Впрочем, и лягушатников с ихними танками поперла очередная группа заговорщиков, пришедшая к власти с помощью копий и камлания местного шамана.
Я с неудовольствием посмотрел на светило… Потом перевел взор на торговые ряды и замер. Прямо передо мной красовались все шестеро молодцев. Больше всего меня изумило то, что, покупая нехитрые продукты, они невозмутимо расплачивались серебром. Причем с таким видом, будто его в карманах было много. Я понял, что пернатых жулик успел сделать свое черное дело рано поутру. Ну что ж, пора было знакомится. И я, уже осведомленный о том, что здесь такое считается верхом неприличия, демонстративно принялся оглядывать каждого из великолепной шестерки с головы до ног. Как и следовало ожидать, первым на это обратил внимание местный житель, то есть верзила, значащийся у нас в Проекте как Объект №2.
Глава 63.
Продажное клеймо, нахал с хорошим мечом и сакаретта
Тальт толкнул меня под руку, и я чуть не выронил грушу, которую с большим аппетитом уплетал. Удовольствие было особенным в том числе и потому, что фрукт был не украден, а именно куплен. Молей-то мы продали, хоть и сильно при этом продешевили.
В двойные городские ворота удалось въехать как раз в тот момент, когда светило нырнуло за горизонт. По этой причине за внутренние створки стража нас уже не пустила, и пришлось заночевать в междустенке. Тальт пояснил, что это древняя традиция, возникшая в те времена, когда на город то и дело налетали орды пустынников, ныне уже вымерших. А правило такое осталось и соблюдалось неукоснительно, словно от этого зависело благополучие столицы. Ну, традиция — так традиция. Мы с удовольствием расположились у одного из очагов, расставленных на расстоянии нескольких шагов вдоль всего кольца внешней стены. Всезнающий Гай тут же поведал, что назначение этих очагов сугубо военное. То есть, на них при осаде устанавливали чаны со смолой, которую нагревали до кипения, а потом сверху выливали на головы штурмующих Хлору супостатов.
— Ага, — подтвердил Тальт, — Только последняя осада случилась так давно, что о ее дате идет спор даже в древнейших летописях. А как надо выливать смолу — черпаками или весь чан разом — не помнит уже никто. Пока же на этих очагах разрешается готовить ужин тем, кто не успел пройти в город до заката. Видите, даже дрова продают.
Купить дров нам было не на что, жратвы с собой тоже не было никакой, благо хоть моли казались сытыми. Мы уже совсем решили укладываться спать, чтобы с восходом проникнуть в Хлору и предоставить возможность Флегенду и иже с ним „заработать“ несколько монет. Пернатые проходимцы потирали в предвкушении руки. Флегенд, блестя бесоватыми глазенками, распределял роли между собой, братом и немым. Судя по серьезным минам, с которыми они выслушивали наставления старшего полуангела, было понятно, что идет летучая банда на такое не в первый раз, и что каждый свое дело знает туго. То, что действовать предстояло в незнакомой обстановке, их нисколько не смущало.
Рядом с нами расположилась семья, состоящая из коренастого широкоплечего хозяина, его жены — толстушки-хохотушки и двух, еще безусых, мальчишек-близнецов. Они привезли на продажу результаты своего труда в виде повозки с огромными тыквами, запряженной ослом, таким же собаконогим, как и наши скакуны. Глава семьи внимательно посмотрел на соседей и сделал знак жене, чтобы пригласила нас к огоньку. Отказываться мы не стали, в результате чего совершенно даром получили по порции томленой тыквы, а Гай — сверх того — чудесную возможность расширить собственные познания. Чем он немедленно и воспользовался, одновременно чавкая тыквой и задавая всевозможные вопросы ошалевшему от такого напора мужику. Благородный Лигериец не стал препятствовать изнасилованию, и старик в эту ночь накуражился всласть. Тальт лишь поинтересовался именами наших благодетелей. Понятно, если все пройдет удачно, благосостояние этой семьи будет обеспечено навсегда.
Проснулся я от яростного веселого торга. Выяснилось, что проявлять доблесть на ниве срезания кошельков полубесам нынче нужды нету. Как только мужик с вожделением посмотрел на холеных справных молей, Тальт, не долго думая, устроил торг. Флегенд затосковал, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Впрочем, лишь речь зашла о деньгах, он тут же неистово ринулся в торг, как в сечу. В тот момент, когда торгующиеся стороны, наконец, сошлись в цене, до сих пор молчавшие близнецы хором объявили цифру вдвое меньшую. В ответ на наши оторопевшие физиономии, они обратили внимание отца на то обстоятельство, что крупы скакунов не имели продажного тавра. В Лигерии это означало, что, либо мы — владельцы животных, либо мы их просто-напросто сперли.
Утверждать первое у нас не нашлось нахальства, а против второго положения покупатель сам не имел ничего против, но совершенно справедливо начал настаивать на правоте собственных чад. В смысле цены. Тальт махнул рукой, и моли перешли в собственность тыквовода. С хитрой рожей он прямо у нас на глазах извлек из котомки продажное клеймо, совершенно очевидно, где-то украденное, накалил его на огне очага и произвел процедуру клеймления. Моли на удивление стойко перенесли испытание огнем.