Михаил Белоусов

Сатисфактор

Принц-лишенец обернулся ко мне.

— Да что тут узнавать! Когда великий архитектор Аньда ее возводил, отец мне велел надзирать за строительством угловой башни. Той, что справа. Я тогда прошляпил, и на ней зубцов сделали на два меньше, чем на остальных. Ох, и досталось же мне тогда от отца, как тут не помнить!

Я напряг взор и с удивлением отметил, что действительно, на той башне, что указал Тальт, зубцов было действительно меньше.

— Так радуйся! Ты ж на родине, скоро и желание твое свершится!

— А утес незнакомый, — продолжал Тальт в раздумье.

— Вырос что ль? Или в землю утоп?

— Да говорю тебе, утес под крепостью другой! — с тоской воскликнул принц, — На тот было совсем не взобраться, даже до подножья стен не долезешь — сам когда-то пробовал. А тут — отсюда вижу — пешком дойти можно, даже руками за камни не цепляясь!

Я почесал в затылке. Дела! Не могла же крепость как птичка перемахнуть с одного места на другое. Или это действительно, не родина лигерийца?

Тем временем спящие начали шевелиться, зевать во все пасти и со сладостными подвываниями потягиваться. Как только лупанье глаз спросонья прекратилось, я в высокопарных выражениях поблагодарил Флегенда за собственное спасение. Однако тот вытаращил на меня глаза.

— Приятно услышать, конечно, в кои-то веки хоть что-нибудь поощрительное от самого Сильвы, — съязвил он, — Но…

Тут старший полубес огляделся.

— Мать честная! Где это мы?

Похоже, с некоторых пор поминание честной матери стало нашим девизом. К тому же, выяснилось, что я в очередной раз возвожу напраслину на бедного Флегенда, что спасать меня у него и в мыслях не было, поскольку сам он перегрелся на палящем солнце, вследствие чего сознание и потерял. Еще через минуту все подтвердили те же ощущения, что и у меня, перед тем, как рухнуть с небес в море. Внимательно все выслушав, Гай помрачнел.

— Не нравятся мне такие истории.

— А! — беспечно махнул рукой бравый Флегенд, — Обычное колдовство. Я в свое время у прошлого хозяина насмотрелся. Старый Вир, помнится, такое вытворял! Да и ученицы его… Вот попомните мои слова, все из-за тех черных орехов. Хорошо, что я свой не вытошнил!

— А куда, кстати, нас занесло? — Омур задал самый животрепещущий в сложившейся обстановке вопрос.

— Похоже, Лигерия, — пробормотал Тальт неуверенно, — Вон, вроде, крепость похожая.

— Ура!!! — в один голос заорали братья и пустились в пляс. Их громкий вопль разнесся над округой и спугнул стаю белых морских птиц, прохаживающихся у самой воды.

— А ну, давай, принц, слетаем в крепость. Посмотрим, Лигерия это твоя или наоборот… — Омур был уже готов к новым подвигам и деловито развешивал по плечам лук и колчан.

— Нет, — Тальт замотал головой, — И давайте договоримся сразу, пока никаких полетов! Если мы в Лигерии, то это чревато. Таких, как вы, тут отродясь не видывали. Значит, обязательно ссадят или из лука или из арбалета.

— Ха! Старик, ну, совсем как у вас в Калии! — Флегенд хлопнул Гая по плечу, — Да! Мы ж тебе подарок притащили. Вот!

Старший полубес вытащил из-за пояса не что-нибудь, а кер, и торжественно протянул его Кобане. Тот от радости и удивления не мог произнести ни слова. А у меня потемнело в глазах.

— Скотина! — заорал я и схватил оторопевшего Флегенда за грудки, — Да как ты мог?

Я ни секунды не сомневался, что этот прохиндей просто украл нож, если не хуже… Не оттащи меня остальные, конец бы пришел полубесу прямо на лигерийском побережье. И, пока принц и немой прижимали меня к песку, а Флегенд отряхивался, Омур просветил всех на тот счет, что, во-первых, сопри его старший брат такую полезную штуку, ни в жизнь бы не отдал ее никчемному старику. А во-вторых — подарок это вовсе не от летунов, а от самого Кала Гари за идею рубить деревья, прежде чем привязываться к ним по случаю урагана.

Самым убедительным в этом повествовании мне показалось то, что младший полубес расставил аргументы именно в таком порядке. В общем, пришлось извиняться.

В то время как мы приводили в порядок собственные отношения, вдали раздался негромкий песий брех.

— Тихо! — Тальт прислушался, — А ну, быстро спрячьтесь в тех камнях!

Принц указал полубесам скопление гигантских осколков скалы. Те поспешно ретировались. Через некоторое время возле нас остановилась процессия, состоящая из трех мужчин в провонявшей рыбой одежде и широкополых шляпах. С ними была кудлатая собака, весело вившаяся под ногами.

— Пса тут только не хватало, — подумал я, но вовремя вспомнил, что волчье племя летунов не чует. Так что, если случайно на них не наткнется, может, пронесет.

Тем временем пришельцы церемонно сняли шляпы и вполголоса поздоровались на том языке, на котором говорили и я, и Флегенд с братом и достопочтенный инкантатор. Мужланы явно не могли определить нашу принадлежность к тому или иному сословию, поэтому на всякий случай вежливо поклонились первыми, но и без особого подобострастия.

— Лигерия! Как же, — хмыкнул Гай и хлопнул того, что стоял поближе, по плечу, — Привет, мужик! Далеко тут до Икара?

Тот изумленно посмотрел на Кобане, словно старик сморозил какую-то глупость. Зато на Тальта было просто больно смотреть — так сияла его физиономия.

— О каком икаре ты говоришь, почтенный?

— Мы в Лигерии, — вмешался принц.

— В какой еще Лигерии?! — у Гая от возмущения аж щеки пошли красными пятнами, — Эти позорящие славную Калию голодранцы имеют наглость надо мной издеваться!

— Остынь старик! Еще раз повторяю — мы в Лигерии!

— Ага, у тебя на родине что, всякий оборванец владеет благородным каллийским языком?

Тут пришла моя очередь встрять и поправить Кобане.

— Ты имеешь ввиду вивадийский?

Да-а-а… Мы, все трое некоторое время стояли и непонимающе смотрели друг на друга. Еще более озадаченными оказались пришедшие босяки. Наконец, Тальт опомнился и задал прямой вопрос.

— Как называется та земля, на которой мы сейчас стоим?

— Лигерия, — не задумываясь, хором ответили все трое пришедших, а собака лукаво тявкнула на Кобане.

— Не понимаю, почему они тогда говорят по-каллийски? — Гай обернулся ко мне.

— А мне показалось, что я слышу вивадийскую речь.

— Перестаньте паясничать оба! — принц уже разозлился не на шутку, — Парни изъясняются на чистейшем лигерийском языке.

— Так ведь и вы все трое тоже, — один из голодранцев прижал шляпу к расхристанной груди и решился вступить в полемику, — Все вы трое говорите по-лигерийски. Мы только не знаем, что такое икар, и как говорят по-каллийски и по-вивадийски…

— Ладно, — прервал бесплодный спор Тальт, — Скажите-ка лучше молодцы, там, за крепостью, по-прежнему луга Червена Зима?

— Да, там пасутся его табуны. Только старый Червен уже несколько лет, как в могиле. Теперь это владения его сына, достопочтенного Прая.

— Надо же, как быстро летит время! Толстожопый Прай стал достопочтенным! Неужели не растранжирил отцовское наследство?

— Что Вы, господин! — троица, наконец, определилась, к какому сословию относится, по крайней мере, один из нас, и отвесила почтительный поклон. Ну, еще бы! Добродушно и запросто назвать местного хозяина толстожопым может только выходец из соответствующей среды.

— Что Вы, господин! Богатства его растут, табуны плодятся аки саранча в сухое лето. Крепость бывшая королевская, вот, теперь тоже его собственность. И нам, бедным рыбакам, от щедрот его перепадает!

Ого, какие тонкие намеки! Мол, к Вам, господин, мы со всем уважением, но и Вы извольте понять, что сюзерена своего почитаем, и хаять его не след…

Тальт хмыкнул.

— Ладно, я рад, что род Зимов процветает. К вечеру, так и быть, навестим его в крепости. То-то он обрадуется старому приятелю! А пока подождем баркас.

И принц величественным жестом дал понять, что присутствие оборванцев при причаливании несуществующего баркаса не приветствуется. Те понятливо согнулись в поясницах и быстрым шагом двинулись обратно в ту сторону, откуда пришли.

— Сейчас донесут, — принц уже не улыбался и смотрел вслед рыбакам, — Непременно донесут! Ишь, как припустили!

Троица в соломенных шляпах, отойдя на приличное расстояние, действительно перешла на трусцу. Пес по-прежнему веселым шерстяным шариком вился вокруг ног рыбаков и погавкивал.

— Эй, Флегенд, Омур, Фемин!

Из-за камней выбрались летуны.

— Я же говорил, обязательно тут есть рыбаки! — Флегенд уже предвкушал ночную вылазку за одеждой, — К утру мы с Фемином вас всех так приоденем!

— Никаких рыбаков и украденных рубах! Видите полосу холмов?

Полуангелы огляделись и кивнули. Тальт в двух словах обрисовал сложившуюся обстановку.

— Прая Зима я помню очень хорошо. С детства скотина та еще! Никаких оборванных незнакомцев, да еще назвавшихся его друзьями, на своей земле он не потерпит. Или, по крайней мере, попытается вызнать, кто такие? И первым делом заявится со стражниками сюда. Нас тут уже не будет, значит, он вернется и весь вечер станет поджидать гостей в крепости. Я ж обещал! А нам нужно почти над землей облететь крепость, скрываясь в лощинах, и оказаться с той ее стороны на лугах.