Михаил Белоусов
Сатисфактор
Повторная встреча с Черным Всадникам оказалась куда как менее зловещей, нежели предыдущая. Единственное, что мне не очень нравилось, так это то, что никаким образом невозможно было объяснить внезапную его любовь к Гаю и всем нам. Как, впрочем, и бесценные подарки, которые мы, обалдевшие, безропотно проглотили.
— В прошлый раз Всадник показался мне куда больше, — задумчиво произнес я, собственно, ни к кому не обращаясь.
— Может, со страху? И темно тогда было, — Тальт, видимо, тоже обратил внимание на это обстоятельство, но делать выводы не спешил.
Флегенд отпустил, наконец, штаны братца и сварливо выразил сомнение в разумности поспешного поедания орехов и истинности их свойств, наобещанных Гостьей.
— Мог бы и не жрать, — проворчал его брат, — Задним-то умом все смелые.
— Ага, попробуй тут, откажись! Небось, все чуть не обкакались! — с этими словами старший полуангел отошел в сторонку, — Дай-ка, я его лучше вытошню.
— Во! Видали, какой у меня желудок замечательный! — заявил он, как ни в чем ни бывало, когда все его усилия отрыгнуть орех оказались безуспешными, — Уже переварил, оказывается!
— Зря вы так, — старик попенял нам с мрачным выражением лица, — Черная Лихорадка сурова и страшна, но до такого мелкого вранья она не снизойдет никогда. Делать ей нечего, как за такой малостью сюда переться! Если Всадник сказал, что с орешками внутри мы долетим, куда надо, значит это так и есть на самом деле.
— И все же, на богов надейся, а сам… — Тальт также, как и старший полубес, был настроен скептически, — Поплавки все равно надо с собой прихватить. Ну что, друзья мои, дотащите все на себе?
Лигериец посмотрел на летунов. Фемин легко поднял с песка две тростниковые жерди с уже привязанными на концах рыбьими пузырями, взвесил на руках и кивнул.
— Жаль, что пузыри не съедобные, — мечтательно завел глаза к небу Омур, — А то, как хорошо было бы! Прилетаем мы, значит, в Лигерию, прямо сразу их поджариваем и подкрепляемся, чтобы добро не пропадало…
Я до того ясно представил себе эту трапезу, что чуть не начал повторять попытки Флегенда избавиться от только что проглоченного ореха.
Тем временем все шесть пар одеревеневших тростин, полых внутри, удивительно легких и прочных, были снабжены на обоих концах пузырями. Почивших пейзаров общими усилиями отволокли в воду, привязали по одному к кабибам и потащили в открытое море. Старик оттирал жирные руки мокрым песком, а мы принялись опробовать его изобретение. Умница Гай придумал все замечательно, и две перекрещенные жерди прекрасно удерживали любого из нас на воде. Потом Тальт уложил Омуру вдоль спины четыре положенные им палки с пузырями, уселся сверху сам, и они сделали пробный полет над берегом.
— Ничего, вполне можно летать, — заключил бывший придворный обольститель, — Только вот колчан придется на грудь перевешивать, а лук в руках держать. Это неудобно…
Тальта же беспокоили неудобства другого рода и более отдаленные. Он критически осмотрел наше одеяние и пришел к выводу, что стоит нам объявиться на его Родине, как тут же придется отбиваться от блюстителей порядка. Он был прав. Облаченная в выцветшие драные штаны и рубахи, в которых было больше дыр, нежели живого места, вся наша братия выглядела настоящими франтами. Но только на фоне полуголых островитян. Появление в таком виде даже в портовом кабаке вызовет, по меньшей мере, ненужный повышенный интерес. Откуда, мол, свалились эти субчики, так одинаково одетые (или раздетые, если хотите) и так одинаково оборванные? И, главное, зачем?
Перспектива быстро обзавестись приличной одеждой была призрачной, поскольку благой памяти капитан Дюсс не отказал себе в удовольствии обобрать нас дочиста. Действительно ценным при нас было лишь оружие. Но, ясное дело, в преддверии знаменательных событий и неминуемых потасовок пускать его в продажу никто не хотел.
— Ерунда, — заявил на эти сомнения Флегенд, возбужденный предстоящим полетом, — Полная ерунда! На берегу в лачугах всегда живет полно рыбаков. Так?
Лигериец кивнул.
— Значит, там полно рыбачек. Так?
Принц-лишенец решил, что полубес, дабы нас одеть, собирается соблазнить все лигерийское побережье, и насторожился. Нравы в Лигерии, как он помнил, царили куда как более строгие, нежели на острове. И, попадись летун в компании с чужой женой, несдобровать ни ей, ни ему, ни всем остальным. В ход могли пойти любые предметы, начиная от весла и кончая гарпуном на крупного морского зверя. При этом возмущенный прелюбодейством в собственном доме муж по закону был абсолютно вправе вершить самую изысканную месть, каковую только ему подскажет воображение.
— А все рыбачки любят развешивать стиранное на морском ветерке. Значит, одежду мы просто-напросто упрем, — совершенно логично завершил свои выкладки Флегенд, — Да не боись, принц. Впервой что ли? Вон, с Фемином и провернем это дело мигом… И если тебя коробит, хотя не должно бы, то, взобравшись на трон, первым делом оделишь рыбаков новыми подштанниками.
Тальт облегченно вздохнул.
В полдень мы плотно подзакусили впрок, потому что к закату солнца предполагали взлететь. Хотелось хоть первую часть далекого пути преодолеть не под солнцепеком. Старик с Флегендом пошли прощаться в деревню с жителями, а остальные с сытыми животами растянулись в тени.
Я уже собрался немного соснуть, как вдруг снова зашевелился белин амулет. Так, совсем чуть-чуть. Но меня аж подкинуло. И вновь вокруг ничего настораживающего. Шелестят листвой высокие деревья, в рощице горланят неприлично яркие птицы, а кругом спокойствие и несусветная благодать. Душновато только. И все же я решил прогуляться до берега, глянуть, как там. Во всяком случае, в последний раз источник оберегова беспокойства объявился как раз со стороны моря.
Широкая песчаная полоса была голой, как лысина священника. Внимательно осмотрев горизонт, я убедился, что на воде не покачивается ничего предосудительного, и поспешил обратно.
А вот возле хижины спокойствием уже и не пахло. Перед Калом стояли навытяжку несколько озабоченных островитян и выслушивали его распоряжения. Гари был серьезен, командовал резко, отрывисто. Получив приказы, варвары по одному срывались с места и исчезали в разных направлениях.
К хижине подошли сильно обеспокоенные старик и старший полубес. Таким образом, мы все оказались в сборе.
— Что случилось?
Гари в озабоченности даже не сразу перешел на каллийский.
— Идет сильный ураган. Мне кажется, вам надо поспешить с отлетом.
— А как же вы тут? Может, нужна какая-нибудь помощь?
— А, не первый раз, бывает, справимся, — махнул рукой Кал, — Радости, конечно, мало, полострова снести может, но ничего. Сейчас к деревьям попривяжемся. Так мы всегда тут делаем.
— И помогает?
— Конечно, если дерево ветер с корнями не выдерет! Тогда, само собой, хана.
Тальт тихо присвистнул.
— Знаешь, Кал, — вдруг задумчиво произнес Гай, — А если дерево срубить так, чтобы пень был в рост человека?
Гари похлопал глазами, громко выругал себя за многолетнюю несообразительность и прогнал последнего молодца в набедренной повязке в деревню с соответствующим распоряжением.
Прихватив оружие, мы на прощанье пожали руку гостеприимному хозяину и поспешили с опузыренными жердями в руках на берег. И уже за спиной услышали частые удары. Это Гари своим несгибаемым кером срубал первое дерево для жены.
Небо заметно потемнело, светило солнце, но на горизонте скопились черного цвета тучи. Надо же, как тут быстро все происходит! Ведь, только-только я стоял возле моря и никаких облаков не наблюдал. Вдали сверкнуло, а через некоторое время глухо бубухнуло. Ветер с той стороны посвежел, тучи заметно придвинулись.
— Ходу, ребятки, ходу! — закричал старик.
— Подумаешь, ветер, да дождик! — затянул, было, хвалебную песнь Флегенд, — Не сахарные, не растаем.
— Ты не знаешь, что такое ураган! Пунт по сравнению с ним — детская колыбель!
— А ты знаешь? — огрызнулся старший полуангел, лишь бы поперечить.
— Не имел счастья ознакомиться лично, но слышал и читал про такое много, — возразил Гай, — И вон, посмотри, Кал по пустякам беспокоиться, да людей к деревьям привязывать не стал бы.
Впрочем, словесная перепалка лишь сопровождала наши быстрые приготовления к отлету. Еще минута — и мы, как и раньше — в воздухе, высоко-высоко над водой. По совету Кобане летуны стали сильно забирать на полуночь, чтобы облететь ураган по широкой дуге и не попасть в жестокие завихрения.
Никогда не думал, что ветер и ненастье могут так четко отграничиваться от вёдра! Под нами море мерно катило пологие волны и радовало под солнцем сине-зеленой окраской, а по правую руку, совсем недалеко, так, что можно было разобрать барашки на воде, поднималась буря. А еще дальше — у горизонта — с чудовищной скоростью мчались и скакали друг на друга грифельного цвета тучи. Они кружили, словно стадо мохнатых степных быков и злобно огрызались громом и зарницами.