Руслан Вавренюк
Подноготная секса
Разве могла я не прислушаться к мнению человека, который, поверив в меня, распахнул передо мною дверь во взрослую жизнь?
Вот так зарождалось сие детище, которое вы держите в руках.
* * *
А пока я стою у другой двери, не представляя, что на самом деле ждет меня там, за ее порогом. И как первоклассница мандражирую. Первое интервью, все-таки! Глубокий вдох, еще и еще, успокаивают мое воробьиное сердечко. И я дрожащей рукой тихонько жму на кнопку звонка.
Я ожидала встречи с надменным старым пердуном, этаким ученым-всезнайкой, свысока смотрящим на молодежь, — каких
— Вы, наверное, из газеты?
— Да-да, — опомнилась я. — Я звонила к Руслану Станиславовичу, мы договорились о встрече.
— Проходите, пожалуйста. Вот сюда… — Сообразив, что раззуваться в этом доме не принято (линолеум без ковров и прочих покрытий, да и не предложили тапочки), я прошла в комнату, оказавшуюся рабочим кабинетом хозяина. Парень, следовавший за мной, указал на крутящееся кресло, стоявшее поодаль от стола, — Пожалуйста, присаживайтесь.
— Спасибо.
Сам же, усевшись за компьютер, улыбнулся:
— Хочется надеяться, что аскетическая обстановка моей холостяцкой кельи не будет вызывать у вас отрицательных эмоций. Потому как аура здесь благожелательная. Что не маловажно. По крайней мере, ваш покорный слуга проводит здесь чуть ли не 24 часа в сутки. Спится и творится здесь отменно. Производительно, можно сказать. Того же и нашей беседе желаю.
С каждым словом хозяина квартиры мне казалось, что я не просто краснею, а багровею все больше и больше. До чего же может быть обманчива интуиция! Нет, не похож он не то что на противную архивную крысу, но даже — на захудалого книжного червя. Днем с огнем таких смайловых кандидатов наук не сыщешь! Его бы на развод в наш универ. Словно стажировался в американской сфере обслуживания. Улыбка не сходит с уст. Правда, зубы не голливудские, но, спрашивается, нужны ли они историку?
— Я искренне рад, что материалы моего сайта заинтересовали ваше издание. Питаю надежду, что знакомство наше будет плодотворным… Предлагаю вам не утруждать себя условностями. Я имею в виду отчество свое. Эта особенность национального общения — барьер, атавизм, я бы сказал, не располагающий к доверительности. А без нее беседа наша окажется холостым выстрелом. Лады?
— „Будь проще, и к тебе потянутся люди“?
— Вот-вот. А потому я открываю сей шлагбаум. Разрешите представиться: Руслан. И рад своему новому знакомству с…
Боже, демократ-либерал до мозга костей! Редкий экземпляр, реликт прямо-таки. И как тактично он подвел меня к представлению! Может, обычное панибратство разводит? Были у нас такие на факультете. Эта дешевая популярность претила мне всегда.
— Я тоже рада познакомиться. Извините, что по телефону не представилась. Но мне показалось тогда это лишним. Сейчас же не сразу сообразила, что вы-то и есть Руслан Станиславович, с которым я договорилась о встрече. Меня же зовут Агриппина. Официоз и я не приемлю. Правда, по отчеству меня называть пока еще никто не пытался. Коллеги и знакомые зовут меня Агри.
— Ну, вот и познакомились… Агри, я предлагаю следующий план нашей работы. Хоть я и не старомоден, но и не из „новых русских“, а потому коньяк-бренди-виски не предлагаю, а вот чай-кофе-растереть — всегда пожалуйста. — Заметив мои округленные глаза, собеседник пояснил: — Это каламбур такой. От фразы лоточников, предлагающих на рынках продавцам чай и кофе с лимоном, дольку которого предлагают растереть. „Чай? Кофе? Растереть?“ И приступим к вашим вопросам. Принимается?
— Я страшная кофеманка — признаюсь. И уже слышу запах кофе, крепкого-крепкого.
— А я уже на кухне. — Руслан вскочил с места. — Растереть? — Он буквально расплылся заговорщицкой улыбкой.
— Я обожаю лимон, но, боже упаси, в кофе. Пожалуйста, покрепче и без белой отравы.
— Значит — по-американски. Любой каприз.
Перед тем, как покинуть комнату, хозяин вывел на экран компьютера радиопанель:
— Вам, наверняка, не по душе моя радиоволна, настраивайтесь на свою. Громкость на левой колонке.
Я не успела ничего сказать, да и не требовалось, как ученый выпорхнул из кабинета. Не до выбора музыки, и эта устроит, мне бы отдышаться и собраться с мыслями. Я люблю, конечно, новые впечатления, новые знакомства, работа у меня такая, кто на что учился. Но не до такой же степени, когда чувствуешь себя не в своей тарелке.
Пока хозяин колдовал на кухне, я, расслабленно откинувшись назад, наконец-то осмотрелась. Ни пылинки, порядок железный, холостяк здесь и не валялся. Чувствуется женская рука. Кабинет скорее смахивает на монашескую келью, правда, в духе времени. На трех здоровенных столах-аэродромах, расположенных буквой П, горы всевозможной офисной техники, до потолка стеллажи с книгами, журналами, скоросшивателями (без корявых фломастерных надписей, с аккуратными номерами), компактами, диван-кровать и все. Ни одной мещанской вещицы, впрочем, единственное, что бросается в глаза в этой хирургической операционной — семейное фото в рамке возле монитора. Лучезарная чета на фоне храма Христа Спасителя. Ничего себе монах! Постой-постой, сыну и дочери лет по 25 примерно. Сколько же тогда отцу семейства? Может, это брат и сестры?
Голос, донесшийся с кухни, возвратил меня на землю:
— Агри, вы кто по знаку Зодиака?
Это еще зачем? Он что, еще и астролог? Не откажусь от индивидуального гороскопа.
— Телец! — громко крикнула я, подойдя к двери. Я воспитанная. Мама меня с детства учила: кухня — священное место, и если хозяева не приглашают туда, ни ногой.
Вскоре хозяин появился с подносом:
— Как заказывали. — Поставив его на стол, он достал из ящика стола четыре дискеты и водрузил на них блюдца с чашками, лимонными дольками и сахарницу. Сему практичному использованию бэушных дискет я нисколько не удивилась, поскольку это обычная практика у нас в редакции. Правда, блюдца у нас не в ходу, и ничего удивительного: племена ариев в свое время обминули наш офис. — Милости просим, Агри. Подъезжайте поближе.
— Благодарю вас.
Не сообразить, зачем хозяин уточнял мой знак Зодиака, — значит, расписаться в своей профессиональной непригодности. Даже незначительные детали не должны пройти мимо внимания журналиста. Они могут рассказать больше, чем слова. Он поставил передо мной черную чашку с изображением тельца и соответствующей надписью: „Taurus. Apr. 20 — May 20“, себе же — именную красную с черным чаем. Разумеется, у него и не могло найтись чашки с надписью „Агриппина“. Жаль, гороскопа не видать, губу раскатала.
Хозяин как мысли мои читал. Пригубив свой чай, он сказал:
— Пока будем чаевничать-каевничать, Агри, позвольте лирическое отступление не по теме. Ваше имя загнало меня в тупик. Я давно завел правило наливать гостям в именные чашки. Не прихоть-причуда, а гигиена — хотя бы относительная, частичная. В свое время целую партию закупил — по списку своих потенциальных гостей. Недостающие время от времени подкупаю. Но вот знакомых Агриппин у меня нет. Но мы не лыком шиты: для подобных случаев у меня есть выручалочка — зодиакальные чашки… Вы знаете, и вот какая мысль меня посетила. У вас не просто довольно редкое имя, оно редчайшее. Думаю, не только у меня никогда не было знакомых Агриппин. Да и в истории человечества — что-то не припомню. Разумеется, за исключением тех двух хрестоматийных Агриппин, которые сохранились в анналах римской истории. Встречаются Горпины, это наш, славянский, аналог вашего имени. Да и то — весьма редко. Большие оригиналы, наверное, были ваши родители? Интересно, почему вас так окрестили?
Собеседник напомнил мне тех профессионалов, которые не мыслят вне своего ремесла. На людей они смотрят как на предмет своей деятельности: стоматолог при знакомстве заглядывает в рот, оценивая состояние зубов, а сапожник, напротив, лица не видит, он потупляет взгляд на обувку. Сегодня же я оказалась предметом изучения историка.
— Это папа мой виновник. Но я ему даже благодарна. Мама долго противилась, но уступила все же. Я так привыкла к своему имени, что даже не представляю себя не Агриппиной. Я даже материалы свои подписываю без фамилии. Надобности нет. Да и в духе моды. Ни в школе, ни в университете второй Агриппины не было. Думаю, что и во всем СНГ днем с огнем ее не сыщешь. Впрочем, вру. Знаменитая Дарья Донцова по паспорту — моя тезка.
— Вот как? Это та, что пишет юмористические детективы?
— Она самая. Имя свое она сменила, когда вышла из больницы, где ей врачи сообщили, что диагноз безнадежен и жить осталось от силы недели три. Кстати, именно тогда, впав в прострацию, прямо в реанимационной она безотчетно стала писать романы. Чем раньше не занималась: сначала работала журналисткой в „Вечерней Москве“, в отделе экономических новостей, потом — репетитором немецкого и французского. Выйдя из больницы доживать отведенный докторами срок, смертельно больная Агриппина сменила имя. Издав написанные в реанимации детективы, продолжила писать. И полностью изменила свою жизнь. Стойкости и оптимизму ее позавидуешь, — Дарья Донцова победила неоперабельный рак груди. Пораженные эскулапы [эскулап — устаревшее шутливое название врача. По имени бога врачевания в древнеримской мифологии, прим. авт.], увидев анализы онкологической больной Агриппины Донцовой, только руками развели: здоровая женщина! А издатели, убедившись в стремительной популярности книг новоявленной детектевистки и одержимой работоспособности этой самозабвенной трудоголички, затрепетали: не автор — находка!