Андрей Птичкин
Иллюзия
— Да, батенька мой, очень странно. — Он несколько раз перечитал заключение, подписанное им 2 недели назад. — Кто бы мог подумать! Конечно, надо еще раз проверить. Но все-таки этого не может быть. Надо будет еще раз сделать все снимки. — Бормотал добродушный врач в потрепанном белом халате, покусывая остатки своей некогда роскошной бороды.
К вечеру этого дня в ординаторской, которая располагалась на одном этаже с палатой № 14, шло горячее обсуждение произошедшего в клинике неординарного события.
— Да, мы обязательно представим сей уникальный случай на ученый совет. Кстати, какими методами пользовался наш уважаемый Дмитрий Ильич, который позволил добиться такого поразительного результата? — начал издалека главврач.
Напротив, Дмитрию Ильичу было стыдно за свое бездействие. Он вообще не назначал никакого лечения, считая это бесполезным в том положении, в котором больной попал в больницу.
— Видите ли, — начал было отвечать на поставленный вопрос заслуженный врач, но его перебил высокий худой доцент с острой бородкой, только сегодня вернувшийся из столицы, куда он был направлен на курсы повышения квалификации:
— Я тоже считаю необходимым выставить… э… человека на ученый городской совет. Чтобы предмет обсуждения и уникальный случай необычного исцеления стали доступными, так сказать, массам и научным светилам, — он говорил быстро, и маленькая острая бородка подпрыгивала в такт его речи.
— Не торопитесь, Валера, — главврач недовольно поморщился. — Я считаю, что мы своими силами могли бы определить причину выздоровления больного, которая позволит увеличить престиж и репутацию нашего заведения.
— Но это невозможно, — вновь заговорил почтенный Дмитрий Ильич, протирая круглые стекла очков большим платком, — я несколько раз просматривал снимки. У него был поврежден позвоночник и задеты внутренние органы.
— В моей практике — продолжил, было, он, но его снова перебил худой доцент с остренькой бородкой.
— Возможно, в зарубежной литературе описаны подобные случаи… — он хотел добавить, что он мог бы поднять литературу, но не нашел поддержки у главврача.
— Еще у нас осложнения с милицией. Приходили следователи из угрозыска и снимали показания всех участников ночной перестрелки. Сказали, что нашли убитого в палате № 14 и одного японца во дворе, который упал со второго этажа и разбился. Теперь всем нам предстоит долгое и мучительное разбирательство, — доложил присутствующим главврач.
— А правда, что один труп исчез? Или это только слухи? — спросила старшая сестра, оглядываясь вокруг.
— Все задают один и тот же вопрос! Это не наши проблемы, Света! — снова недовольно поморщился главврач. — Наши больные целы и невредимы, и это я считаю главным. Остальное — не наше дело.
— Так-то оно так, но все говорят, будто душа убитого человека упорхнула в окно больницы на 2 этаже, а тело растворилось в воздухе, после того, как его прострелили из пистолета.
— А кого застрелили? — эту историю главврач уже слышал в разных вариантах, но ничего определенного у него самого не имелось по данному вопросу. Вопрос, кто убил — не озвучивался, потому что убийца как раз имел непосредственное отношение к персоналу больницы. И еще потому, что раз не было трупа, то не было и убийцы, а заявление о пропаже человека в органы не поступало.
— Вот это как раз неизвестно, — старшая сестра по имени Света опустила взгляд на свои сапоги и почему-то поправила подол халата.
— Собрание окончено. Я сообщу о своем решении позже. Пока все, как обычно. Занимайтесь своими делами. Все свободны. А вас, Дмитрий Ильич, я попрошу еще немного задержаться.
Ольга проснулась с первыми солнечными лучами. Они скромно пробивались через неплотно затянутые цепи облаков. Настроение было не очень. Она так и не решила, что скажет Григорию. Впрочем, ее беспокоило другое. Ей было стыдно оттого, что она нечаянно погубила такого дорогого ей человека. „Но что же я так долго?“ — думала она, собираясь с мыслями в тысячный раз.
— Куда ты направилась так рано? — Изрек Арнольд, приподнимаясь на постели и откидывая с себя шелковое одеяло.
— Я в магазин, — не очень уверенно ответила Ольга, стараясь вести себя более непринужденно.
— Ну, ну, — муж нехотя сполз с кровати и потянулся волосатой рукой за телефоном. — Тебя подвезут, — побеспокоился он. А то снова исчезнешь на месяц.
— Я хочу прогуляться пешком, — надулась Ольга.
— Значит, машина поедет рядом. Так или иначе, ты будешь под моим постоянным присмотром. Это для твоей же безопасности.
Ольга дотронулась до дверной ручки, не оборачиваясь в сторону мужа и ничем не выдавая своего волнения.
Я медленно двигался по коридору больницы на втором этаже, мысленно соображая, что предпринять. Меня приходили допрашивать люди в белых халатах и в милицейской форме, различные люди в штатском и красиво одетые девушки в элегантных костюмах. Их волновали разные вопросы, но состояние моего здоровья, кажется, меньше всего их интересовало. К счастью, чувствовал я себя все лучше и лучше, поэтому уже не мог лежать в кровати. Я разгуливал по коридорам в поисках телефона.
Да, я мог бы позвонить Мане. Она могла приехать и забрать меня отсюда. Но приставленные ко мне охранники не давали мне позвонить под строжайшим запретом. Теперь, когда состояние моего здоровья резко улучшилось, доступ ко мне из внешнего мира был полностью отрезан. Ко мне не пропускали даже родственников. Они каждый день пытались пробиться ко мне, но все, что им иногда удавалось — это увидеть меня из окна. Я подозреваю, что и сейчас, передвигая свои ноги в больничных тапочках по грязным коридорам, я находился под неусыпным наблюдением со стороны местной охраны.
Нужно найти телефон. Но это на самом деле было непросто. Я видел, как некоторые больные раньше звонили по сотовым телефонам, но ни у кого не оказалось телефона, когда он мне вдруг понадобился. „Вот Маня обрадуется“, — я представлял себе, как ее удивит мое столь неожиданное выздоровление. Последний раз она уходила совсем подавленной и расстроенной, и я хотел компенсировать ее потери в душевном и физическом плане.
Как только дверь за Ольгой закрылась, Арнольд тотчас набрал номер своего зама.
— Сопровождать мою жену и не отпускать от себя ни на шаг, — прокричал он в трубку. — Сейчас она выйдет из подъезда. С ней уже есть провожатые, но необходимо отправить людей на машине на всякий случай. Кстати, как там насчет нашего героя? — Арнольд удивился сам себе по поводу того, что назвал своего врага героем.
— По последним сведениям, к несчастью, он оказался жив. Более того, состояние его здоровья улучшилось, и к нему наведывается множество посетителей. Но посторонних к нему не пускают. Я как раз собирался звонить вам по поводу указаний на сей счет.
— Указаний? — Арнольд снова рассвирепел. — Никаких указаний теперь не будет. Вы все уволены. — Арнольд хотел добавить еще
Провожатый не отставал от Ольги ни на шаг. Ольга не знала точного местонахождения больницы и двигалась почти наугад. На одном перекрестке она остановилась и спросила, как ей добраться до городской больницы. Затем она села в трамвай. Человек, следовавший за ней, также запрыгнул в заднюю дверцу. Из окна трамвая Ольга видела, как следом за ней двигается серебристый Мерседес. Она смогла различить даже подозрительную личность, сидящую рядом с сиденьем водителя. Ей показалось, что она его уже видела. Маленький курносый нос и очки. Этот человек вытягивал голову и тянулся ближе к лобовому стеклу, стараясь лучше разглядеть девушку, которую они сопровождали.
Между тем трамвай неуклонно приближался к окраине города, где располагалась больница. Ольга сидела на холодном сиденье и чувствовала, что скоро окаменеет. Теперь ее мало мучил вопрос, что она скажет Грише. Она подумала, что зря провела столько времени в бесплодных размышлениях по этому поводу. Вообще она много думала о том, как уязвим человек, о том, как часто его мысли и желания зависят лишь от температуры окружающего воздуха.
Ольга вышла на нужной остановке и поняла, что должна совершить невозможное. Она должна оторваться от преследователей. Она не могла предположить, что покушение на Григория — дело рук ее мужа, но ощущение опасности она чувствовала всем телом. Конечно, физическая расправа с преследователями не входила в ее женские планы. Но хитрость и природное обаяние, несомненно, должны были сослужить ей необходимую службу.
Она остановилась и стала ждать, когда пеший преследователь поравняется с ней. Она заговорила с ним первой.