Андрей Птичкин
Иллюзия
Маше было шестнадцать. И так она иногда отвечала отцу на протяжении всей ее жизни. Так что этой выходки Иван не заметил, а также не заметил, как она побежала вслед за собакой.
— Да играет она просто, — объяснял Иван уже дяде Мите.
Тот одной ногой был во сне, и все терял контроль над своим состоянием.
Тем не менее, им удалось выпить еще по одной, когда прибежала испуганная Маша.
— Там человек погибает! — большие круглые карие глаза девушки еще больше округлились. — Пойдемте, сами посмотрите!
— Да пьяный, скорее всего! — засыпая, изрек дядя Митя.
— Наш Мышелов к пьяным никогда не подходит.
— Это точно, — сказал отец, соображая, что идти все равно придется, тем более, что кроме него ходячих уже не осталось.
…Они прошли вдоль забора, и вышли на пологий склон.
— Да нет, вроде не пьяный, только худой больно, на ладан дышит. Да нет, он просто замерз, — догадался, наконец, Иван.
— Папа, давай быстрее, а то он совсем замерзнет.
Легко взвалив на спину тело, Иван понес его сразу в баню.
— Только в саму баню не надо, — засуетилась Маша.
…Сильная боль прожгла сознание умирающего. Он понял, что приходит в себя. Но радостней от этого ему не сделалось. Сделалось больнее. Все тело, особенно руки и ноги, прожгли миллиарды иголок, которые втыкались в каждую клеточку тела по нескольку раз в секунду. Казалось, это будет происходить всегда.
Иван растирал тело прямо водкой, затем поднял голову умирающего, влил в рот полстакана, не забыв дать и огурец. Затем он укрыл больного толстым одеялом. От пережитых волнений и хлопот Иван почувствовал себя хуже, выпил еще рюмку и пошел в дом спать, оставив больного со спящими.
…Он ждал этого утра, как никогда в жизни. Почему-то казалось, что с рассветом ему станет легче, но легче не становилось. Становилось даже хуже. Особенно болели пальцы рук и ног. Ему казалось, что он их отморозил, но не мог посмотреть на них, потому что было еще темно.
Его ожидания были не напрасны. Как только взошло солнце, пришла Маша. Он не видел ее вчера. Сегодня же она произвела на него сильное впечатление. Много позже он вспоминал миг озарения, пришедший к нему, когда открылась дверь предбанника и вместе с лучами утреннего солнца в нем появилось неземное создание. В этот момент ему действительно стало легче, боль отступила. Ворвался свежий морозный воздух и стало легче дышать. Когда его осмотрели, то выяснилось, что у него отморожены ноги. Это известие привело его в замешательство. Как же он пойдет дальше? Он снова вспомнил тот дом. Он не понимал, почему его тянуло именно туда. Это было навязчивой идеей, но не для него. Для него это стремление было целью жизни.
Муж несся по шоссе со скоростью, превышающей допустимые границы, о которых сообщали дорожные знаки. Только тут, на одном из светофоров, он вспомнил о записке, которую, не читая, сунул в карман джинсов, когда уходил из дома сразу после злосчастной разборки с субъектами. Еще тогда он обратил внимание на то, что не сразу обнаружил ее, но не придал этому большого значения. Он съехал на обочину дороги и прочитал: „Забери меня, пожалуйста, с улицы „Левая“, дом № 8. Буду ждать в течение дня, Катя“.
Конечно, теперь он вспомнил, что записку обнаружил на полу, когда тряс свои спортивные брюки. Значит, записка предназначалась только ему, и Катя не хотела, чтобы ее прочла Ольга. Муж развернулся и направился по указанному адресу. Конечно, она не должна была попасть на глаза Ольге. „Целую“ — это что-то новенькое, таких отношений у них еще не было. Это заинтересовало мужа. Он всегда испытывал влечение к Кате, но не задумывался о перемене в своих отношениях с ней. По идее, нужно было заехать сначала домой и встретиться с Ольгой. Но почему-то он так не сделал. Он остановился на улице Левой, напротив дома № 8 с другой стороны дороги. „Как только ее сюда занесло? — думал муж. — И почему я должен ехать за ней?“
В этот момент зазвонил сотовый телефон, и муж отвлекся на время разговора со своим „замом“ от этих мыслей.
— Арнольд Сандибахович! — возбужденно кричала трубка. — Вас ждут в главном офисе на совещание.
Конечно, муж помнил про важную встречу, поэтому и вернулся с дачи. Это совещание, затянувшееся на целый день, и не позволило ему увидеть в этот день Ольгу. Он не увидел, в каком состоянии она пришла домой и неподвижно лежала несколько часов, уткнувшись головой в подушку. Он даже забыл на некоторое время и про утренние разборки, когда увидел Катю. Она была обворожительна. Она не села сразу в машину, а нагнулась и поздоровалась через открытое стекло двери машины. Темно-бордовое платье, облегающее ее фигуру, выгодно смотрелось на выпуклых формах ее груди и бедер.
— Привет, — кокетливо и нараспев сказала Катерина и протянула руку Арнольду.
Арнольд, немного расслабившись, взял ее руку в свою и поцеловал. Впрочем, он делал так и раньше.
— Как вы отдохнули? — Катя спросила это по инерции, прикидывая, какую реакцию произведут на Арнольда ее последующие сообщения.
— Как всегда, милая, — ответил он, подумав, почему она обратилась к нему на „вы“.
— А Ольга без вас не скучала, — сменила тему Катя, вытягивая длинные ноги в салоне и поправляя короткое платье.
— А в чем дело? — муж даже начал проявлять некоторое беспокойство, связывая утренние события с Катиными заявлениями.
— Новый друг, — бесцеремонно сказала Катя, заложив подругу.
— Вот как? Очень интересно, — стараясь быть равнодушным, произнес он.
— Я бы на твоем месте не оставляла ее так надолго, — совсем
Уверенная в себе девушка шла напролом. Ей давно уже надоело ее неопределенное положение. Все время быть на вторых ролях… Ей, такой умной и привлекательной.
Арнольд посмотрел ей прямо в глаза. В них было все, кроме желания помочь или поддержать его.
— Кто же он? — наконец спросил муж.
— Этого я не знаю, — сказала Катя.
Это было правдой. Катя на самом деле не видела его больше с момента первой встречи.
— Мне нужно на совещание, — вспомнил Арнольд про дела, — куда тебя отвезти?
— Я побуду здесь, у меня кое-какие дела. А вечером забери меня отсюда, пожалуйста, — на последнем слове она тряхнула длинными ресницами и с чувством посмотрела на греческий профиль Арнольда.
Ничто не придает женщине столько энергии в деле соблазнения, как зависть к другой женщине, а тем более, очень близкой. Пускаются в ход самые верные и действенные средства, способные убить наверняка, а иногда такие, какие никогда не могли прийти в голову раньше, пока не было желания напакостить или навредить. С мужчинами дело обстоит проще, но это менее интересно.
В чем была виновата Ольга? Да во всем! У Кати не было ничего, чем без особого труда завладела Ольга и, поэтому, не особенно дорожила этим. Катя чувствовала, что может все это легко отобрать. Только выждать, только найти подходящий момент.
Ольга так и проснулась лицом в подушках. Она проспала в одежде всю ночь. Спать в одежде оказалось не так просто. Под утро ей стало жутко неудобно, и она разделась. Но спать было уже поздно. Назойливая мысль прожгла пробуждающее сознание. Проблема опять надвинулась на нее сплошной стеной. Она требовала решительных поступков. Ольге же, напротив, хотелось спрятаться, убежать, улететь туда, где никто не мог найти ее в затаенном уголке, где она могла тихо любить, любить Гришу, а может, кого-то другого.
Умывшись, она набрала телефон Гриши. Она вспомнила, что он ей давно не звонил. Желание встретиться тотчас с ним в каком-нибудь уютном кафе было скорее подсознательным стремлением переложить решение проблем на его плечи. Григорий еще спал, когда она позвонила. Он не ожидал столь раннего звонка. Конечно, он очень обрадовался столь приятному сообщению. Они договорились встретиться в кафе, напротив того сквера, где они часто бывали вдвоем.
Они пришли в назначенный час по одному и заняли столик в уголке. Дымящиеся чашки утреннего кофе предвещали спокойный и счастливый день, если бы не разговор, который предстояло начать Ольге. Пока им готовили кофе, они мило болтали, совсем как раньше. Булочки с маслом, яйцом и сыром выглядели очень аппетитно.
Но время шло. За окном вдруг надвинулась туча, и заморосил дождь. „Лучше бы снег“, — подумала Ольга. Она несколько расслабилась, поддавшись уютной обстановке, и не хотела возвращаться к наступающей действительности. Действительность сидела за спиной, за соседним столиком в числе прочих посетителей, на которых ей не хотелось обращать внимание. Если бы Ольга обернулась… Это был тот господин, которого вчера видел Гриша у своего подъезда рядом с соседом. Гриша узнал его, когда Ольга нагибалась, чтобы достать из сумочки помаду.