Андрей Птичкин
Иллюзия
Теперь он начал припоминать события вчерашнего вечера. Больше всего его мучил вопрос, зачем он здесь? Он рисковал жизнью, чтобы оказаться здесь. Но что дальше?
Он встал на ноги и прошелся по короткому коридору. Тот вывел его в большой холл. Он заглянул туда через дверь, но, к счастью, там никого не было. На полу валялись пустые пакеты, коробки, одноразовые стаканчики и другие предметы, вместе образующие груду мусора. Всюду стояли столы и стулья в каком-то застывшем беспорядке, как будто сидевшие на них встали вдруг во время танца и вышли вон. Он старался двигаться как можно тише, по дороге пряча руки за спину, чтобы ничего не задеть. Он прошел, заглядывая в комнаты, весь первый этаж, но никого не обнаружил. Куда же все подевались? Он помнил, какой шум происходил вчера от обитателей этого дома, и какая тишина сейчас. Неожиданно для себя он набрел на кухню и, потеряв бдительность, набросился на остатки вчерашней трапезы. В эту минуту он был похож на голодную дворовую собаку, которую вдруг пожалели и пустили в дом на кухню. По опыту он знал, что после долгой тренировки организма голодом много употреблять пищи не следует. Когда живот почувствовал первое тепло, он усилием воли оторвался от куриной ножки.
Голова стала соображать лучше. Значит, они ушли на прогулку. Все очень просто. Сейчас он пойдет и еще поспит в укромном месте… Он лег, уставившись в потолок. Какая-то назойливая мысль не давала предаться чувству окончательного удовлетворения. Помощь. Это слово недавно появилось в его подсознании и стало являться в виде различных образов все чаще и чаще. Кому-то он должен был помочь или кто-то, быть может, должен помочь ему. Наверное, это был голос высшего разума.
Он окинул мысленным взором пройденный путь. Весь свой путь к идее он был совершенно один. Ему никто никогда не помогал, вернее, он никогда не просил о помощи. Но и он не совершал поступков, которые сослужили бы пользу или принесли добро людям, которых он встречал на своем пути. Одиночество всегда его угнетало, но никаких усилий, чтобы избавиться от него, он тоже не предпринимал. Может, настало время решить эту извечную проблему. Может, есть кто-то, кто нуждается в моей помощи. Может, это тот, кто поможет мне избавиться от этого безрадостного состояния, когда ты всегда один.
Сладкое, пьянящее, безумное чувство освобождения от плена одиночества навалилось на него всем своим существом и закружило в радостном танце свободы. Больше не в силах неподвижно лежать, он вскочил на ноги и машинально вытащил из-под своей куртки тетрадь. Он стал с жадностью читать с самого начала. Он давно не читал. Поэтому смысл некоторых предложений улавливал не сразу. Но странно было другое! Как раз это другое повергло его в изумление. Это было как тогда, когда он увидел себя в сидящем на скамейке в парке человеке, который тогда вскочил и исчез в неизвестном направлении. Из прочитанных в тетради слов и мыслей снова родился образ его двойника. Только он сам мог так написать о себе. В то же время, он знал точно, что этого он никогда не делал.
За час, который он посвятил чтению дневниковых записей, он узнал о себе больше, чем за несколько прошлых лет своей жизни. Он узнал многое такое, что никогда не делал раньше, но сейчас испытать это что-то ему ужасно хотелось. Это было парадоксально! Это было невозможно! Но это было именно так. Самое главное, из дневника, где давалось краткое хронологическое описание чьей-то жизни, так похожей на его собственную, явно напрашивался горький вывод. И заключался он в том, что причины всех его бед и несчастий в том, что у него нет того, что есть у человека, который писал эти записи. Нет тех качеств, которые есть у него, нет той воли и решимости, нет каких-либо знаний и сведений. И, если бы только эти качества он обнаружил в себе раньше, то он не был бы так несчастлив. Если бы он хотя бы мог догадываться об их присутствии!
В тоже время он чувствовал, что и тот, другой, тоже не очень-то счастлив. В его некоторых философских выводах просвечивала безысходность, отчаяние, вызванное бессилием перед некоторыми событиями или фактами, которые он осуждал, но на результат которых повлиять все равно не мог. Нотки чуждой ему самому фальши пронизывали иногда его длинные рассуждения о жизни собственной или о жизни человеческой вообще. Хотя он чувствовал, что причиной всех страданий в подобных ситуациях была человеческая слабость.
Мозг его не справлялся с таким объемом информации, который накопился в этой тетради. Ему нужно было отдохнуть. Он успокоится и снова примется за нее.
Взгляд его был полон вдохновения. Он смотрел в окно. За окном снова падал снег. На этот раз снежинки были поменьше и не такие пушистые, как вчера в темноте, хотя это могло лишь казаться.
Ольга проснулась в том же положении, как и уснула, сидя в кресле. Начиналось утро 15 ноября. Робкий утренний свет коснулся ее глаз, отчего она проснулась. Никто так ее и не потревожил. Она испытала мимолетное счастье оттого, что она проснулась, как тогда с Гришей, когда это было последний раз. Она встала и с удовольствием несколько раз потянулась перед зеркалом, найдя себя выспавшейся. Вообще в эйфории еще не пробудившегося ото сна сознания она вела себя так, словно Гриша ушел на работу, когда она еще спала, а у нее сегодня — выходной.
Она выпила чудесный черный кофе без всяких сливок и нашла его превосходным. Потом она потратила несколько минут на поиски Гришиной тетради, но найти ее не смогла. Она вытащила сигару из знакомой коробочки и затянулась несколько раз. „Интересно, где же тетрадь?“ — подумала она и решила, что Гриша, должно быть, как обычно, взял ее с собой. В общем, она совершенно не думала о том, что ей делать дальше. Хорошо было бы отыскать Гришу, но она совершенно не представляла себе, как это сделать.
Постепенно последние события напомнили о себе. Она решила позвонить домой. Было чудовищно, что до сих пор ее муж так и не объявился, по крайней мере, пока она была там. На указанные шесть нужных цифр на наборном поле телефонного автомата никто не ответил. Не было ни длинных, ни коротких гудков. Это было очень странно. Что ей оставалось? Эта неизвестность за последнее время ее измотала. Никто не мог ей помочь. Она чувствовала себя очень беззащитной в окружающем ее безразличном мире. Мир существовал и совершенно не думал о своем одиночном представителе, попавшем в беду. Она чувствовала, что очень виновата во всем, что с ней происходит сейчас. Но как ей это поправить? Этого она не знала.
Надо собираться и уматывать отсюда, пока еще окончательно не рассвело. Она покинула этот дом как в прошлый раз, совершенно не беспокоясь о том, что она может оказаться замеченной случайными наблюдателями. Чувство какого-то отупения нахлынуло на нее. Она шла, не разбирая улиц, но точно зная, что идет в сторону своего дома. Хоровод колких снежинок кружил над ней и иногда попадал прямо в лицо, отчего на лице загорались красные пятнышки, которые сформировались окончательно в свежий румянец, появившийся на ее лице.
— Что, наконец-то появилась, красавица? — какой-то грубый женский голос откуда-то из-за закрытого пространства достиг ее ушей, но конца всего предложения она точно не расслышала.
— Что? — хотела переспросить Ольга у невидимого прохожего.
Машина резко затормозила у тротуара чуть дальше по ходу ее движения. Того, кто сидел за рулем, Ольга не успела разглядеть, зато уверенную походку своей подруги Катерины она узнала сразу.
— Признайся, это твои проделки? — она даже не поздоровалась, торопясь узнать правду как можно быстрее.
— Какие проделки? — от удивления Ольга никак не могла взять в толк, что ей нужно отвечать.
— Ну, как же, она не знает… А может, Гриша твой знает, будь он неладен? В нас стреляли. У меня такое чувство, что меня преследуют до сих пор, а ты вот идешь, такая свеженькая и довольная. Хоть бы зашла или позвонила. — Катя хотела сказать все сразу, но не хватало дыхания.
„Так ведь она ничего не знает, как я ей объясню?“ — Ольга собиралась с мыслями и во второй раз посмотрела в сторону машины. За рулем сидел кто-то очень знакомый, но она не могла понять, кто это.
— Ну что, так и будешь молчать?
— Может, поговорим дома? Я как раз туда направлялась.
— Дом твой теперь в Сибири. Сгорел! Весь сгорел. Вся милиция города пытается понять, что произошло. Я вот точно уверена, что ты все знаешь. Ну ничего, там и расскажешь, — сама не понимая к чему, сообщила Катерина.
Тут Ольга заколебалась. Она направилась в сторону машины, ожидая, что это может разом разрешить столько вопросов. Но Катя почему-то держала ее за рукав, призывая к ответу. Они привлекли уже внимание многих прохожих. Те то и дело останавливались, ожидая увидеть что-нибудь интересное. Два мужика на противоположной стороне улицы следили с любопытством за ходом быстро сменяющихся событий.
— Да что ты в меня вцепилась? Я ни в чем не виновата. — Оправдывалась Ольга, — просто я не могу сейчас тебе в двух словах все объяснить.