Андрей Птичкин
Иллюзия
— Очень благодарен, спасибо, — я еще что-то хотел сказать, польщенный столь особым незаслуженным вниманием к своей персоне. Еще я отметил это для себя потому, что столько внимания и предупредительности мне никто не оказывал. Возможно, тому виной был я сам, отвергавший такие попытки, например, со стороны Ольги, а сейчас меня об этом не спрашивали. А может…
— Ну, вы пойдете или так и будете, как статуя, стоять здесь? — девушка раздосадованно улыбнулась.
Только сейчас я заметил, что еще не двинулся в направлении указанной мне двери, а повис на одном месте, сделав первый шаг. Видимо, подействовала водка, или я терялся от присутствия незнакомой очаровательной девушки.
Как ни странно, баню я нашел достаточно быстро. Скинув грязные останки всего, что на мне было, я буквально залетел в парную. Жара стояла невыносимая. „Большой любитель попариться здешний хозяин“, — про себя я решил так называть хозяина и бани, и, очевидно, дома. Еще я подумал, что совсем не тороплюсь возвращаться обратно в дом, наслаждаясь неожиданным гостеприимством хозяйки. Я с удовольствием предавал озябшее тело жесткому пару и с не меньшим удовольствием после этого — морозному воздуху предбанника.
Вдруг я услышал осторожные шаги. Это хрустел снег под чьей-то легкой обувью.
— Я принесла вам компота и сливы, — дверь отворилась ровно настолько, чтобы могла пролезть трехлитровая банка и объемная пиала.
Я принял приношение по очереди, быстро успокоившись. Я мог разглядеть девушку. А она меня не могла видеть, потому что свет в предбаннике я не включил.
— Если что, включатель — прямо около двери, надо просто пощупать рукой, он сам включится.
Пока она говорила, я заметил, что она уже переоделась в домашний наряд и вышла, накинув куртку с мехом лисицы. Она тут же пошла обратно, придерживая длинные полы платья, чтобы не намочить о мокрый снег. Легко очерченный силуэт сказочно и незаметно исчезал в черной пустоте.
Я с жадностью выпил полбанки, понимая, что теперешнее мое счастье именно в этом алом вишневом компоте, а две минуты назад счастьем было обдавать себя до изнеможения необыкновенно горячим и жгучим влажным паром, исходящим от березовых веников.
На какое-то время я успел подумать, что хорошо вот так забыть о действительности, оставшейся за двумя десятками железнодорожных станций на востоке. Забыть и предаться покою, исходящему от этого дома. Забыть настолько, чтобы вовсе не возвращаться обратно к этим бесконечно нерешенным проблемам, от решения которых не наступает ни чувства удовлетворения, ни чувства покоя.
И тут капнула „кислота“. Разогретое от быстрых ударов сердце быстро разнесло ее по всем капиллярам. „В самый неподходящий момент“, — подумал я, сидя в предбаннике, почти остывший, завернутый в полотенце, и уже собирающийся выходить на волю. Только сейчас я собирался постоять во дворе и охладиться настолько, чтобы весь жар, накопившейся в теле, с шумом вышел наружу. Потом пойти поужинать с уже знакомой мне маленькой хозяйкой большого дома. Чертовски хотелось есть после пережитых волнений и потрясений. Я даже был удивлен тому, что почти забыл о недавних событиях.
Но за дверью появилась „действительность“. „Действительность“ выглядела уставшей и серой. Она стояла и не пускала меня к себе самому. Кислота капнула второй раз, третий и вдруг полилась тонкой струйкой. Я, всегда с юмором переживающий все тяготы действительности, с такого рода переживаниями раньше не сталкивался. „Тебе не уйти от меня!“ — огромная пасть „действительности“ с жадностью раздвинулась и готова была меня проглотить. С другой стороны от меня виднелся хвост этого странного чудовища, который метался, пытаясь треснуть меня по спине, чтобы я быстрее влетел в его пасть.
Я стоял и не мог сдвинуться с места, ошарашенный таким поворотом событий, как будто не я сам был его неудачливым изобретателем.
Ольга проснулась глубокой ночью. За окном было темно. Тем, кто привык просыпаться утром, в первый момент ночного пробуждения становится очень не по себе. „Но почему?“ — с этим вопросом она заснула, забылась, с этим проснулась посреди ночи. Ее терзало чувство вины перед Гришей. Еще она считала себя всеми брошенной, от этого ей становилось еще хуже. Она не любила жить одна. Поэтому она всегда жила сначала с Катей, потом с мужем. „Может, мне пойти с утра к „страшному дядьке“ и еще раз попросить его об одолжении? Что может быть хуже неизвестности? И в чем причина неизвестности? Вот бы позвонить куда нужно, и кто надо ответил бы мне, где сейчас Гриша, жив ли?“
Ей стало страшно. В другой раз темнота за окном навеяла бы ей воспоминания о романтических встречах, но сейчас наводила жуткую нервозность. Нужно выпить что-нибудь согревающее, и будет легче. Джин и тоник стояли рядышком в маленьком шкафчике. Смешав жидкости в нужной пропорции, она выпила за несколько приемов содержимое стакана. Правда, перед тем, как сделать последний глоток, она опустила палец с кольцом в стакан. Она хотела попытаться снять его, что-то палец затек… Но ей это не удалось. Она даже рассмеялась. „Неужели я уже пьяная?“ — подумала она.
Общая картина довольно скоро поменялась. Во-первых, исчезло чувство напряженности. Во-вторых, все показалось ей не таким уж страшным и безысходным. Завтра она пойдет к „дядьке“ и не уйдет до тех пор, пока он не примет ее условия. Да, она вспомнила подробности вчерашнего разговора. Тогда она поняла, что он не выполнит ее просьбу. Но почему?
Этот вопрос застрял у нее в голове, и ей стало даже смешно. Так бывает, когда держишь в руках какой-нибудь предмет, затем положишь его куда-то перед собой, а через секунду не можешь найти. Ты спрашиваешь себя, куда же он делся, когда я его сюда положила?
Второй стакан усвоился даже быстрее, но ответ на вопрос так и не нашелся. Может, все-таки попытаться? Неожиданное решение само залетело в голову. А может, удастся что-нибудь разузнать там?
Ольга спешно переодевалась. Она старалась одеться как можно незаметнее. Она надела черный бюстгальтер и трусики, на них самые плотные колготки и обтягивающие черные шорты. Сверху — самую короткую эластичную куртку и даже перчатки. Еще забыла сапоги. Она посмотрела на себя в зеркало и была приятно удивлена произошедшей в ней перемене. От стремления к действию потерянный взгляд ее приобрел, наконец, обычное выражение — хищницы, отдыхающей после пожирания очередной жертвы. Она повернулась. Несколько изогнувшись, она проверила гибкость своего тела в нижней от талии области, и осталась довольна ею. Выскользнув в ночной двор, она отправилась в направлении страшного дома. „Только бы за проститутку не приняли“, — подумала она и прибавила шаг.
Ольга знала, что высокий господин приехал сегодня и находится именно в этом доме. План ее был довольно рискован, но вместе с тем очень прост. Она захватила с собой бинокль, который нашла в рабочем столе мужа, баллончик с газом из своей сумочки и фляжку с коньяком из буфета. Ей было очень холодно в таком обмундировании, а сколько времени может занять это мероприятие, она даже не могла предположить. Первое, что ей пришло в голову — это залезть на одно из деревьев, растущих вдоль дома. Деревья были высокими, но не выше дома. Они дотягивались своими кронами до верхнего этажа, но удержаться на тонких ветках не представлялось возможным. Она залезла примерно до уровня третьего этажа и перевела дыхание. Прямо, напротив нее, в горящем окне не было никого. Примерно через пять минут появилась горничная в белом халате и стала натирать полы. Это занятие продолжалось очень долго. Ольга несколько раз отхлебнула из фляжки, но дрожь не проходила, особенно окоченели пальцы в тонких перчатках. Ольга решила, что ошиблась кабинетом, но тут в окне появились двое мужчин.
Вытянув руки по швам, „страшный дядька“ стоял перед „высоким господином“. Для высшего начальства, прибывшего из центра, специально выделили отдельный кабинет, еще более пугающий, чем у градоначальника — „дядьки“. „Дядька“ около пятнадцати минут стоял перед господином, думая о том, как же все это может закончиться. Было около часу ночи. Но господин никуда не торопился. Сегодняшний ужин ему понравился. Такие командировки в провинциальные городки ему были по душе. Здесь он отдыхал от столичной суеты, а по вечерам мог расслабиться.
— Почему здесь так холодно? Чтобы не замерзнуть, приходится постоянно ходить. Я советую вам осмотреть все окна, может, в каком-то из них не хватает стекол. Так что же вы мне скажете насчет последнего моего вопроса, который касается нашего общего друга, как бишь его там?
— Григорий, Григорий Александрович.
— Вот, как насчет Григория? — господин кружил вокруг „дядьки“, как коршун над полевой мышью.
— Все необходимые меры уже приняты, — ответил дядька, удивившись резкой перемене темы в разговоре с начальником. Он нажал на кнопку, искусно спрятанную в столе и заказал две чашки кофе.