Андрей Птичкин
Иллюзия
Ольга быстро переоделась и приняла душ. На всякий случай она захватила свою сумочку и достала деньги, спрятанные в потайном месте. Дальнейшие свои действия она представляла очень смутно, единственное, чего ей не хотелось — это встречаться с агентами. Придется пожить некоторое время в неизвестности, потом дело закроется или забудется. Еще ею двигало желание увидеть Гришу, хотя она понимала, что в теперешних условиях это невозможно.
…она посмотрела в окно. За окном шел мягкий снег. Так бывает, когда ветер ослабевает, и температура воздуха немного повышается. Ольга надела свою короткую дубленку и тихо спустилась по лестнице. Она подумала о том, как это все она умудрилась пережить за одну ночь. Еще она думала, куда же все-таки она направляется. Двигаться по тротуару она не решилась и поехала в трамвае. „Узнаю по дороге, где у него конечная остановка“, — решила она.
Она не знала, что через пять минут после ее ухода придут несколько агентов, они сломают дверь, но никого не найдут.
В саду звучала музыка. Она неслась издалека и сюда попадала в трансформированном виде, смешанная с шумом ветра и шелестом еще не опавших листьев. Эта музыка смешивалась с легкими снежинками, которые продолжали, начиная со вчерашнего дня, покрывать землю и деревья.
Маня водила меня по саду, показывая, где какие плодоносящие деревья, и сколько они приносят плодов летом. Трудно было узнать в том или ином голом и мерзлом заснеженном кусте цветущее или завешенное плодами дерево. Теплое лето осталось только в наших воспоминаниях, и до следующей весны только воображение может воскресить в памяти былую роскошь. Собаки понемногу привыкли ко мне и не рычали, а только с недоверием смотрели в мою сторону.
Прохладный морозный воздух, как нельзя кстати бодрил организм, и, нагулявшись вдоволь, мы отправились греться домой. Я чувствовал себя великолепно. Пока я разжигал камин, моя спутница уже подогревала недоеденную вчера индейку, и в предвкушении вкусного обеда настроение повысилось. Веселое пламя, охватившее сухие дрова, представляло резкий контраст с облачной и угрюмой погодой. Маня подтвердила свои выдающиеся кулинарные умения, которые я сумел оценить по достоинству.
Меня мучил вопрос, который касался моего здесь пребывания. После обеда, выкуривая сигарету, я спросил, а что скажет муж насчет моего здесь нахождения. „Вот ты, допустим — это тебя не сильно волнует… А Андрей? Что скажет Андрей?“
— Андрей мне во всем доверяет, мне кажется, так и должно быть. А потому он будет даже рад, что не бросил меня одну на несколько дней. Он очень переживал по этому поводу, когда уезжал.
На какое-то время я успокаивался, но ее возражения не казались мне убедительными. Что-то в тоне ее голоса выдавало смутную тревогу и неуверенность. Конечно отчасти это объяснялось моим неопределенным положением. А самое главное, я понял, что эта девчонка мне определенно нравится. Нравится ее характер и темперамент, ее походка и движения, спокойствие и уверенность во всем. Она совсем не давала повода мне так думать, но мне кажется, симпатия была взаимной. По крайней мере, в некоторые моменты я это чувствовал. В первую очередь, мне с ней было очень легко. А во вторую, я чувствовал себя более главенствующим в отношениях с ней, хоть и был гостем. Возможно, это она так искусно подстраивалась под меня, но мне это было очень приятно.
Кое-что из этих соображений я записывал в свой дневник. Теперь я не носил его с собой, а держал на полке с книгами. Чем она особенно покорила меня, так это прогулкой по здешним местам на автомобиле. Она предложила покатать ее после обеда. Я с удовольствием осмотрел изящный автомобиль марки „Опель“.
— Я пока побаиваюсь ездить. Тем более, дороги очень скользкие. Вообще-то нужно съездить к нашему компаньону по одному делу, — большего она мне не сказала.
Таким образом, я пронесся по мокрой дороге 30 километров в одну сторону и столько же в другую. На обратной дороге моя спутница спала, уткнувшись в мое плечо, а я испытывал странное чувство ответственности, неожиданно возложенное на меня. Сегодня, видимо, моя очередь укладывать ее спать. Когда мы вернулись обратно, то было уже темно. Я поставил машину в подземный гараж, взял Маню на руки и понес к двери. Чудом мне удалось открыть дверь с тяжелой ношей на руках. Подъем по винтовой лестнице прошел тоже без приключений. Я отнес ее в спальню и положил на кровать. Я не рискнул раздевать Маню, но грязные кроссовки все же снял. Я включил ночник и посмотрел на Маню. Она спала, как ребенок, освободившийся от тревог дня. И я подумал, что, возможно, не такая уж счастливая и безоблачная жизнь даже у такого обеспеченного и милого существа, как она.
Маня сразу повернулась на бок, положила руки под голову и сладко зевнула.
На журнальном столике я заметил фотографию ее мужа в красивой рамке. Красивое и волевое лицо со значением смотрело на меня карими глазами.
„Как бы он не убил меня“, — подумал я, снова переводя взгляд на девушку.
— Спокойной ночи, — сказала она в забытьи.
Я ответил тем же и отправился на свою половину. Почему-то сегодня у меня было плохое предчувствие. Я попытался записать несколько предложений в свой дневник, датированный 13 ноября, но слова в предложении слипались в бессвязную формулировку непонятным образом и никак не могли принять форму повествовательного предложения. В основном получались одни вопросы. Я докурил последнюю сигарету, не в силах справиться с тревогой и так лежал в забытьи до утра.
Арнольд из окна увидел модный плащ и бритую голову своего зама и спустился к нему навстречу. На своей машине ехать ему не хотелось. Боевиков не было. На него никто не напал. Выкурив сигару, он все обдумал и решил начать действовать.
— Эдуард! Надо будет помочь мне в одном деле. — Его речь зазвучала в форме просьбы. Он всегда очень интеллигентно разговаривал с подчиненными.
— Я вас внимательно слушаю.
— Надо будет разузнать, что это за типы стали наведываться ко мне каждый день, сегодня они проникли в мою квартиру до моего прихода. Затем, что им нужно от Ольги, и где моя жена?
— Я позабочусь об этом.
— Только никаких вопросов к Катерине. Она не в курсе событий, поэтому не нужно ее посвящать. — Эдуард глубокомысленно кивнул. — И с этими типами в черном поосторожнее. Неизвестно, кто за ними стоит. Никакого насилия. Пока только сбор информации согласно плана.
— Я все сделаю.
— Часов в семь подготовь мне машину, я доеду до дома, а там возьму свою.
Как обычно, в дверях кабинета чиновника, приехавшего из центра, толпилось множество народа. Несмотря на довольно поздний вечер, дверь кабинета все время то открывалась, то закрывалась, пропуская все новые и новые лица, большей частью в военной форме. Молодая девушка-секретарь, рискуя разбиться о каменный пол, носилась по коридору на высоких каблуках, провожая и встречая гостей.
Страшный дядька в последнее время стал менее заметен и не таким страшным. Он чувствовал крах своей карьеры. Он не имел доступа к базам данных, где хранились отпечатки пальцев всех проходивших однажды по делу. Генерал умудрился даже распорядиться насчет смены пароля, и теперь оставалось только дожидаться своей участи. Он чувствовал приближение старости. В человеческом измерении ему шел 625 год. Но почувствовал приближение старости он совсем недавно. Он смотрел на молодые веселые лица подающих надежды агентов, и они не вызывали в нем, как раньше, прилива бодрости и сил.
Когда в дверях появился агент 007, все присутствующие зашептались. Уже ходили слухи, что губернаторский пост после очередных выборов достанется ему. Отдавая должное своему учителю, высокий брюнет подошел и поздоровался с дядькой. Дядька мельком посмотрел ему в глаза. В них не было злорадства или чувства превосходства. Он выполнял свой долг и был, как мальчишка, рад своим успехам и своему продвижению по службе.
Через минуту дядька снова потерял контроль над окружающим миром и очутился в омуте своих мрачных раздумий. Даже отыскивать Ольгу теперь не имело смысла. Отпечатки пальцев — это не кольцо, которое можно стянуть с пальца и выкинуть на помойку. Сравнить снятые с кольца отпечатки и задержать хозяина оставленных на нем пальчиков было лишь делом времени. Но он мог спасти Ольгу. Он сможет это сделать, если представит факты, которые известны только ему. Оставалось лишь принять решение, после чего его дальнейшая судьба представлялась ему очень туманной. Это решение не было логичным с точки зрения дьявольской теории преобладания зла в мире. Так поступали только люди. Но ему нравились эти трепетные существа своей неистребимой жаждой к жизни, которые они иногда отдавали ради жизни других близких им людей. Он мог предположить, что теперешние более мягкие законы примут во внимание смягчающие обстоятельства и за давностью времени все решится благополучно для Ольги. Но не для него.