Александр Яковлев
Охота на зайца
Так или иначе, сговор между собравшимися на вилле из стадии обсуждения переходил в стадию реализации. И никто из сидевших за столом даже не подозревал, что вкладывает немалые деньги в аферу чистейшей воды, которую детально разработал и проводил исполнительный директор охранной фирмы с громким названием „Броня“.
Сам исполнительный директор охранной фирмы, отец-разработчик „Операции“, двадцать лет назад имел, в качестве куратора от КГБ, доступ к работам по поиску алмазов на северо-востоке Ленобласти. Тогда же „на черный день“ он и ухватил лично для себя кое-какие материалы. Информацию, которая, как справедливо считал Бонч, никогда не бывает лишней.
Но Василий Иванович предполагал вероятность обнаружения этих самых алмазов не более чем процентов на десять. А пожалуй, и того меньше…
Впрочем, алмазы ему и не были нужны: он не собирался незаконно добывать, а тем более контрабандно торговать алмазами. Он ставил перед собой совершенно иную цель: под абсурдную, с его точки зрения, но хорошо оформленную и подготовленную тему, тривиально „опустить“ концессионеров. Известно ведь — на больших делах всегда можно хорошо „подняться“.
А дело намечалось приличное: стартовый капитал — двадцать пять миллионов долларов, и далее — в течение трех лет — еще семнадцать. Итого сорок два миллиона баксов. Это — если без процентов. Над таким проектом стоило всерьез поработать.
Естественно, что своих истинных целей перед присутствующими он не раскрывал. А, пожалуй, зря… Зря, поскольку он не владел всей информацией.
Разработке этой „Операции“, Большому Блефу, Василий Иванович отдал два года жизни. Но блеф Бонча, к несчастью для концессионеров, собравшихся в загородной резиденции, не был совсем уж блефом. Они, по крайней мере, трое из них, были уверены, что вкладывают деньги в не совсем законное, но прибыльное дело. И только один из заговорщиков — чиновник президентской администрации, моложавый Валентин Федорович, чье загорелое лицо резко контрастировало со светлыми волосами — знал гораздо больше своих подельников.
Валентин Федорович, единственный из всех присутствующих, владел действительно всей информацией. Он, в отличие от Бонча, точно знал, что на территории, которую собирались арендовать концессионеры якобы для добычи торфа, есть алмазы. Фантастика… Но…
Но он сам держал в руках коробочку с мелкими невзрачными кристаллами, похожими на обычный кварц. Однако это были не зерна кварца, это были настоящие неограненные алмазы. И еще он знал, что никого из присутствующих на совещании в загородной резиденции — кроме него, разумеется — к этим алмазам и близко не подпустят. Не тот уровень. Концессионеры были людьми солидными, но солидными только для Питера. Финансовый вес у каждого из них был явно недостаточен, не соответствовал масштабу дела. Все они, разумеется, были в „системе“, но слишком далеко от центра.
Валентину Федоровичу было чуточку жалко их, но он играл за команду более высокой лиги. А эти четверо далековато залезли. Залезли без разрешения, не согласовав своих действий с вышестоящими, и судьба их была решена. Вначале, до того, как они перешли некую невидимую грань, их можно было просто одернуть, поставить на место, но не успели — товарищи оказались слишком резвыми. Теперь — поздно…
Ничего не поделаешь — пересеклись интересы. Или, говоря нормальным языком, более мелкий хищник посягнул на принадлежащее крупному.
К несчастью для остальных „господ-концессионеров“, советник президента не мог знать, что все затеянное „охранником“, как он про себя называл исполнительного директора „Брони“ — просто блеф, афера. Он-то как раз думал иначе. Впрочем, и при любом другом раскладе ничего хорошего для присутствующих — кроме него, разумеется — из всей этой комбинации уже получиться не могло.
В семнадцать десять заключительное совещание „концессионеров“ закончилось. Все было решено и согласовано: сроки, суммы, каналы связи, легенды прикрытия. На посошок выпили, закусили, пожали друг другу руки и разъехались. Бонча сопровождали трое качков-телохранителей.
* * *
В своей фирме Василий Иванович Бонч создал систему параллельных структур. Одни люди — структура — занимались охраной объектов, другие — частным сыском, третьи — бодигардингом, четвертые — установкой защитных систем и другими вполне законными и лицензированными мероприятиями. Но была еще структура — восьмой сектор или „восьмерка“ — в которой, творчески переработав информацию, получаемую из различных источников, занимались, мягко говоря, экспроприацией экспроприаторов. Рэкет, вымогательство, шантаж и мошенничество составляли достаточно весомые статьи дохода фирмы.
Самое интересное было в том, что эта „теневая“ структура работала практически без нарушений Уголовного кодекса. Современное законодательство — дай Бог здоровья его творцам, народным избранникам! — представляло широкое поле деятельности. Всякое, конечно, случалось, но… Но благодаря обширным связям Бонча, очень сильным было юридическое прикрытие конторы. Поэтому при возникновении каких-нибудь недоразумений с милицией, или в иных „нештатных“ ситуациях, к делу подключалась бригада толковых адвокатов, которые успешно гасили любую волну.
Операции были и совсем простенькими, и многоходовыми, однако все они тщательно планировались и проводились безупречно. Естественно, этот вид деятельности не афишировался, не декларировался и налогообложению не подлежал.
На пенсию, вернее — в отставку, Василий Иванович вышел пять лет назад. По возрасту и по званию мог бы еще лет шесть-семь работать, но решил, что бесперспективно. Уходить надо вовремя. Как спортсмены уходят, и не на тренерскую работу, а в настоящие профи. Тем более, что в „комитете“ к тому времени уже такое началось… Да и не было его, „комитета“-то. КГБ приказал долго жить. Как, впрочем, и многое другое…
Стартовый капитал у Василия Ивановича, слава Богу, кое-какой имелся — удалось накопить за сорок лет беспорочной службы в „органах“. Да и друзья, вернее, „товарищи по партии“, помогли на первых порах. Дали беспроцентную ссуду. В общем, при открытии своего дела проблем у Бонча не возникло.
Свое детище — фирму „Броня“ — он создал по образу и подобию того отдела, которым руководил последние девять лет до выхода в отставку. Правда, несколько расширив спектр деятельности, но сузив диапазон целей.
Цель теперь была одна-единственная, как прежний коммунизм, но в отличие от него — вполне реальная и досягаемая — деньги, деньги и еще раз деньги. Чтобы не только дети, но и внуки, которых у Бонча было четверо, могли жить безбедно до конца дней своих. И желательно — не здесь, не в России.
* * *
В двадцать часов сорок семь минут двадцатидевятилетняя Надя Королева, валютный кассир отделения Сбербанка, того самого, что на Искровском, возвращалась домой с работы. По пути зашла в магазин, купила продуктов. Тяжелая сумка оттягивала плечо.
Жизнь у Нади складывалась не совсем удачно. Точнее — совсем неудачно…
Не повезло с родителями: нищие работяги — отец и мать, оба с „Красного треугольника“, всю жизнь вкалывали на вредном производстве, а сейчас, доходяги, едва сводят концы с концами на свою убогую пенсию. Хорошо хоть участок в Синявино есть — за счет подсобного хозяйства, в основном, и вытягивают.
Замуж Надя вышла рано — еще когда в торговом техникуме училась. Дурочка была молодая, восемнадцать лет. В голове — одна любовь… Вот и выскочила. Года два прожили хорошо и даже вроде бы счастливо, а потом началось: пьянки, драки, мат-перемат. В общем, козлом любимый оказался. В конце концов с какой-то шлюхой спутался, вещи из дома потащил. И как результат — где-то по пьянке нарвался. То ли украл что-то, то ли избил кого-то. Посадили на пять лет. Надя даже и на суд не пошла. Век бы его, урода этого, не видеть!
Подала на развод — развели заочно. Слава Богу, не прописала и ребенка от него тогда, еще в начале, не оставила. Зато теперь свободна, как птица.
А мужики… Мужики — не проблема, было бы желание. Но все не то… Хорошие почему-то не попадаются. Или нищие какие-то, типа инженеров, или уже окольцованные. Да в последние годы еще аферистов развелось, как тараканов. Прицепился один в прошлом году: люблю, люблю… Потом — пропиши! Ага, как же, прямо спешу и падаю.
Тут еще перестройка эта, как снег на голову. Копеечную зарплату, и ту стали задерживать. Когда рубль посыпался, совсем тошно стало. И с работой тоже: в девяносто третьем их управление торговли просто закрыли. Вот так — в один день взяли и прикрыли большую контору. Двести человек — на улицу. И катись, Надюша, на все четыре стороны, скатертью тебе дорожка.
А ведь хорошая специальность была — товаровед, и вдруг стала никому не нужной. Почти год мыкалась, как цветок в проруби. На бухгалтерские курсы пошла, корочки получила. А что с ними делать без блата, с корочками этими? В каком-нибудь кооперативе ларечном хозяина от налогов отмазывать не хотелось, самой запросто можно под статью влететь. А на приличную работу бухгалтером без протекции не возьмут.