Александр Яковлев
Охота на зайца
И нечего ему там было уже делать. Зайцева он возьмет с собой, для попутной, так сказать, беседы. Потом подберет вонючих
Еще Фридман этот канадский куда-то запропастился! Очень важная персона. Скорее всего, в столицу рванул, шизик. Ну, его другие люди искать будут. В Москве — не в Питере, в Москве у Хозяина исполнителей хватает. Достанут господина Фридмана в ноль секунд.
Носишься здесь один, как бобик, крутишься и никого толкового под рукой. И от „конторы“ почти никакой поддержки. Впрочем, „контора“ здесь вообще ни при чем — эта работа сугубо на интерес Хозяина. И на свой собственный. Работа-работенка…
А работенка — та еще, скользкая работенка. Поскользнешься — голова с плеч. Но ведь и не за оклад — хорошие деньги даром не платят, а ему Хозяин платил очень хорошие деньги. Да и интересно… Никакого „марафета“ не надо — каждый день получаешь такую дозу адреналина в кровь! К этому привыкаешь, как к наркотику. Без этого, без риска и напряженки, жизнь становится серой и пресной.
Ночное шоссе в свете сильных фар джипа мокрой лентой летело навстречу со скоростью ста, ста двадцати, ста сорока… Двигатель тянул без надрыва, стрелка тахометра едва до четырех тысяч доходила. Вот, что значит хорошая „тачка“!
Встречных машин было мало, большинство попутных он обгонял по осевой, словно и не было их. Но находились молодчики на иномарках, не желающие уступать дорогу. Многовато развелось богатенькой публики. Вернее, даже не богатой, а наглой! Скоты… Этих недоносков „навороченных“ он сгонял с пути мощным воем полицейской сирены — брысь, шантропа!
Он решил еще поднажать, прибавить скорость, но тут произошло нечто совершенно необъяснимое, непонятное… Его надежнейший полноприводный „ниссан“ вдруг словно потерял дорогу, заюзил, да так, что Омельченко стоило огромных усилий не улететь с трассы.
Он вцепился в баранку. Его швыряло по всей ширине дороги — вправо к кювету, на левую полосу… На счастье, на шоссе в эту минуту не появилось ни одной встречной машины, иначе…
Он начал тормозить двигателем, лихорадочно переключаясь на пониженные передачи. Сбросил скорость до восьмидесяти, шестидесяти, сорока… Можно тормозить колесами… Плавно нажал на педаль тормоза и, только полностью остановившись, понял причину — машина, нелепо задрав капот, осела на оба задних колеса.
„Сразу на оба?“ — молнией в голове мелькнула тревожная мысль и тут же материализовалась в виде подлетевших спереди и сзади пары юрких „фольксвагенов-гольф“.
„Гольфы“ с погашенными фарами четко заблокировали его машину — ни вперед, ни назад. А направленные на него через открытые окна „гольфов“ стволы исключили последние сомнения. Его самого взяли! Взяли умело и надежно. Дергаться до прояснения ситуации не имело смысла, не тот случай. Он, не спеша, вышел из джипа, поднял руки, позволил себя обыскать и надеть наручники. Из его наплечной кобуры вынули оружие, достали документы, удостоверение…
Двое крепких парней в препаскудных черных масках на рожах и со „стечкиными“ в руках засунули Александра Ивановича на заднее сиденье одной из машин. При этом, за время захвата, который в общей сложности занял не более полутора минут, ни одной из сторон не было произнесено ни слова. Жестикуляции стволами оказалось вполне достаточно, и она была понятна и убедительна.
С его ростом сидеть на заднем сиденье „гольфа“, да еще с руками, скованными за спиной, было чертовски неудобно. Но неудобство оказалось временным… В бедро ему, прямо через штанину, вонзилась тонкое жало шприца, и майор Омельченко провалился в бездонную пустоту.
Глава двадцать шестая
На ста тридцати пяти кэмэ в час ментовские мигалки стали удаляться и вскоре почти совершенно потерялись за каким-то поворотом. А мы летели и летели…
— Витя, сбавляй… Угробимся ведь. Точно говорю! — Борька сдрейфил слегка. — На Московское выскочим — там трасса, дорога лучше, там и сто сорок можно.
— Киксуешь? Умный ты наш… Да кто же нас туда пустит, на Московское-то? Зарубимся, что не пустят? Наверняка по радио перехват уже объявили. Впереди поджидают, курят и на дорогу сквозь прицелы поглядывают… Или парой „КрАЗов“ перекрыли. А верней — и то, и другое.
— Ну а что тогда?
— А ничего! — на меня „нашло“. Вероятно, надпочечники выбросили в кровь солидную дозу адреналина, и я чувствовал себя лихим ковбоем и немного даже этаким суперменом. — Все же попробуем выскочить. „Херсон перед нами, пробьемся штыками и десять гранат — не пустяк…“ Помнишь песню про штурмана-мудака, матроса-железняка, который шел на Одессу, а вышел к Херсону? Деваться все равно ведь некуда, Боря. Только вперед!
— Может, назад повернем, по Мурманской дороге попробуем?
— Не-ет, Боб, — только вперед. Назад ни хрена не выйдет. Да и как ты себе это представляешь? Мы останавливаемся, разворачиваемся… А деревянные менты с открытыми ртами машут нам вслед ручками? Они издырявят и колеса, и машину, и, вполне вероятно, наши тела. Уж тебе второе ухо точно отстрелят.
— Я бы смог у них перед носом развернуться и уйти.
— Ты не я, ты мастер. И потом, Гена команду дал — на Московское. Короче, доктор сказал — в морг, и нечего заниматься самолечением. Так что сиди, Боб, ровно, дыши глыбко и не чирикай. Отдыхай пока. Если на Московское выскочим — за руль сядешь. У меня уже руки от баранки уставать стали…
— Это у тебя от нервов, а не от баранки, — подколол меня Боб. — Сорок верст мчимся и пока еще не оторвались от ментов. Вон, сзади висят… Тоже мне, лихой наездник!
Я глянул в зеркало заднего вида и, действительно, вдали увидел синий проблеск ментовского маячка.
— Ну, пусть от нервов, а все равно устали. Ты у нас — лось здоровый и рулить лучше умеешь. Кто же спорит? Но сейчас нам с тобой местами меняться не с руки. Вот на трассу выскочим, и сядешь за руль. Покажешь класс до самого Питера. Если выскочим…
Я немного сбавил скорость, где-то до сотни. Дорога, действительно, не автобан, машинка — не „ягуар“, а я, тут он прав — не Борька. Как бы и нечего здесь выеживаться, как муха на стекле. Угробиться всегда успеем.
Вскоре, минут через пять, перескочили мост через речку Тигоду. Тряхнуло изрядно. Что ни мост — то катапульта… И почему у нас на мостах асфальт ровно класть не умеют? Загадка. На мосту нашу машину легче всего было остановить, но пока — чисто. Видно, не успели. А может, и не хотели?
Почему это я решил, что они именно нас гонят? Ну — гаишники, ну — „жигуль“… Может, сами по себе ребята куда-нибудь ехали, по своим ментовским делам — за водкой, например. А может, у них просто курево кончилось? Проверили бы тугаменты, стрельнули по паре сигарет и отпустили с Богом. Первый раз, что ли?
А теперь что? Теперь уж надо когти рвать до упора. Раз мы от них убегаем, они обязательно догонять будут. У всех ментов инстинкт такой.
Хотя, деваться-то нам действительно некуда было. У них, в данном случае, у милиции — все. И радиосвязь, и патрульный. „Ка-26“ запросто поднять могут, а от „вертушки“ по дороге не убежишь. Хоть и скорости у нас примерно одинаковые — двадцать шестой не больно шустрая машина, сто сорок, сто сорок пять — предел мечтаний. Зато он прямо летает, а мы — криво и только по дороге, и на каждом повороте обязательно поворачивать надо. Вот ведь задница…
И чего я не остановился? Трус проклятый! Заяц… Все бегаю и бегаю. Но раз уж побежал — надо бежать. Только вперед — на прорыв. Или пешедралом все же попробовать, по-бандитски, россыпью? Нет — это на самый крайний случай.
Мой „козелок“ внешне ничем не отличался от своих сотен тысяч собратьев. Даже металлический алюминиевый верх, склепанный все тем же Бобом из листового алюминия, честно приобретенный мною в „Юном технике“ на Краснопутиловской улице и обтянутый для пущей маскировки грязно-серым, загаженным птицами брезентовым тентом, навевал тоску, но уж никак не был подозрителен.
Единственное внешнее отличие: очень широкие легкосплавные диски с „мишелиновской“ резиной и пара таких же запасок на заднем борту могли, конечно, привлечь вражьи взоры, но „в остальном, прекрасная маркиза“ — машина, как машина, каких тысячи.
Эти шесть дисков и резина мне обошлись в… страшно сказать, в какую сумму. Если бы Лидуся узнала их стоимость — не надо ни милиции, ни мазуриков никаких — сама бы меня придушила. Но сейчас хорошие колеса давали мне реальное преимущество в скорости. Особенно на поворотах — я почти не сбрасывал газ: летел и летел.
Ментовский „жигуль“ — скорее всего, обычная „пятерка“ — на хорошей трассе по ровному асфальту до ста пятидесяти разогнать можно, но эта дорога не для такой скорости, эта трасса не для него. Мой же „козелок“ на своих широких колесах прекрасно держался.
Однако, ребята в синих фуражках увязались за нами упорные. Почти сразу за Тигодой в километре позади нас опять замелькал синий маячок. Все ближе, ближе… Догоняют. Неужели Гена прав, и нам хотят сделать козью рожу? Без разницы… Теперь они будут гнать нас до упора, пока не догонят.