Александр Яковлев
Охота на зайца
На его личном счету в одном из зарубежных банков было
Была, правда, у него в заначке неплохая „компра“, документы. Но „компра“ — это еще не деньги, ее еще с толком продать надо. И „Операция“ вполне зависнуть может… А вот это было бы уже совсем некстати, это было бы совсем нехорошо!
Над главной темой, разработке которой Бонч посвятил почти два года и на которую очень рассчитывал — он интуитивно чувствовал — нависла вполне реальная угроза.
Главная, или Основная тема… „Операция“. Чистой воды авантюра, Большой Блеф, на котором Бонч предполагал получить очень хорошую прибыль. Но то, что эта тема — блеф, кроме него пока никто не догадывался.
Комбинация изумительная, красивая и… по большому счету беспроигрышная. Если на объекте ничего не окажется, а скорее всего так и будет — ну, извините: кто не рискует, тот не пьет шампанского. Геологические материалы, карты, рекомендации — все сделано абсолютно достоверно и чисто. Если бы не сам придумал всю эту бодягу, ни за что не поверил бы. А захотят проверить — пусть хоть сто лет проверяют. Комар носа не подточит.
Ну а если в самом деле там, под этими гнилыми болотами, под многометровыми залежами торфа что-нибудь и отыщется? Ведь в Архангельской области нашли же эти проклятые алмазы. Почему им не обнаружиться и здесь? Ну что же — тоже неплохо… И с алмазами разобраться можно будет.
Но пока нечего вперед загадывать — сейчас главное не это. Главное сейчас — разобраться с тем, что произошло возле отделения Сбербанка на Искровском. Из-за этой непонятной бойни сразу все осложнилось. Неимоверно.
Бывали, бывали в его жизни ситуации и похуже, гораздо хуже, и не раз. Много всего в жизни было, очень много. Другому бы на три жизни хватило того, что испытал отставной полковник КГБ Василий Иванович Бонч. Пережил, перетерпел… Возраст — это мудрость и терпение.
„Подождем, посмотрим… — подумал Василий Иванович. — Главное сейчас — установить исполнителей, а уж потом и на заказчика можно будет выйти“.
Он налил в стакан минералки и выпил маленькими глотками. Пузырьки газа приятно защипали в носу.
Вчера, как только получил известие о гибели ребят, сразу привел в движение все свои связи, наработанные за долгую трудовую жизнь. Буквально ночью, с субботы на воскресенье, поднял с постели, вытащил с дач и из бардаков всех, кто мог дать хоть какую-нибудь реальную информацию. Он потянул сразу за все нити — и старые, и новые, и сейчас, в офисе охранного предприятия, терпеливо и скрупулезно из всех доступных источников собирал эту информацию — по крупинке, по молекуле.
Но ее, информации, почему-то было мало, ничтожно мало. Добытую он сортировал, раскидывал и так и сяк, комбинировал, тасовал, вновь раскидывал… Пасьянс смерти.
Складывалось несколько версий, но ни одна из них не была истинной — чего-то не хватало, деталей, фактов. Не милиция — это предельно ясно. Не бывшие сослуживцы. Хотя… Москва давно пытается в Питере свои порядки навести и прибирает к рукам все, что может. Имперские замашки глубоко сидят в крови, в генах.
Неужели столица такими методами действует? Да нет, „система“ едина, и если бы возникли какие-нибудь недоразумения — обязательно бы дали знать.
Еще не давал покоя один пустяк: пару недель назад ему показалось, что бумаги в сейфе лежат не совсем в том порядке, в котором он их оставил, но… уверенности не было. Вроде бы все было так, как сложил накануне, и не так… Все замки были целы, все секретки нетронуты. И круглосуточная охрана в холле. Все же какое-то внутреннее беспокойство появилось и не отпускало. Подсознание, интуиция…
Интуиции своей он доверял абсолютно и после этого „пустяка“ папку с материалами из офиса фирмы сразу же убрал. Если хоть что-то из этой папочки заветной в чужие руки попадет… Об этом даже думать неприятно было. Пусть они там, „наверху“, в столице даже не узнают, а только покажется им, что у него некие материалы есть, и…
Нет, не могла Москва так работать — вероятно, кто-то еще, неведомый. Если бы там, наверху, хоть что-то относительно имеющейся у него „компры“ пронюхали — прежде всего непосредственно бы с ним, с Бончем, разобрались, а бойцы для них — мелочевка. И уж таких кроваво-показательных уличных „разборок“ „система“ не устраивает — не солидно.
У компаньонов по „Операции“ никаких материалов на него нет и быть не может. Но и в любом случае не станут компаньоны сами себе яму рыть. Когда уже больше пяти миллионов в дело вложено — ну, почти вложено — шутки в сторону, господа!
Тогда кто? Кто? Кто?
В соседнем кабинете на черном кожаном диване валялся пьяный, нажравшийся как свинья, так называемый генеральный директор „Брони“ Валерик Мальков.
Вчера вечером, когда все случилось, его нигде не могли найти. Сегодня явился только к одиннадцати часам. Узнав о гибели ребят, выжрал из горла бутылку французского коньяка, да еще на вчерашние дрожжи — и моментально отключился. Хорош, гусь!
Валера был сыном одного крупного человека из „системы“. Собственно, папаша за него и не хлопотал — другие люди порекомендовали „взять“, и не просто взять в „Броню“, а генеральным директором. Впрочем, это — чисто номинально. Глубоко совать нос в свои дела, и в особенности в дела „седьмого“ сектора Бонч никому не позволял. А „наверх“, в горние сферы, давал только необходимый минимум информации. И только устно, при личных контактах, людям, которых знал. Никогда никаких бумажек в серьезных делах быть не должно, а когда дела на сотни тысяч долларов — а теперь уже и на миллионы! — это очень серьезно.
Для них-то, для высших этажей „системы“, питерская контора Василия Ивановича была мелочевкой, разменной монетой — могли и сдать при необходимости. Поэтому страховался всеми доступными средствами, зная точно, что Бог бережет только береженого. И людей своих учил и воспитывал в таком же духе.
Да вот — осечка случилась. Вероятно, где-то, чего-то недоучли. Прохлопали.
Неужели Валера? Не из-за него ли весь этот сыр-бор? Нашкодил где-нибудь, пересекся в ненужное время с кем не следовало? „Бросил тень“ на фирму?
Вполне, вполне… С него станется. Хотя и не абсолютный дурак — в той, советской жизни, не без отцовской, впрочем, поддержки до старшего лейтенанта родной „конторы“ дослужился. Серьезными делами, правда, и в те времена никогда не занимался — по образованию технарь — всякие там видики-шмидики, электроника. Нет бы в ФАПСИ его папаше пристроить! Не захотел — на вольные хлеба потянуло отпрыска.
Сегодня генеральный Валерик, правда, „въехал в тему“ сразу, сообразил, что крепко вляпались, и, образно говоря, обоссался. Нажрался со страху и дрыхнет. Супермен…
На кого же группа нарвалась? И дело-то было не очень, чтобы… Так, повседневная мелочь. Ну что там могло крупного быть?
В фирме Бонча все коммуникации по соображениям безопасности „писались“ на пленку, и он, узнав о расстреле бригады, первым делом прослушал все вчерашние записи. Сразу же выяснил, от кого прошла информация для бригады Гарика, но, к сожалению, кассиршу допросить пока не удалось. Дома ее не оказалось.
Две тысячи долларов — около четырех тысяч немецких марок, на сегодняшний день и деньгами-то не назовешь. Хотя и не пустяк, конечно. Какому-нибудь обывателю на год таких денег хватит. А его ребята — информатор доложил — позавчера в кабаке просто „посидели“ на такую сумму. Ну, каждому — свое, каждому — свое…
Какие ребята были… Штучные парни! Каждого сам подбирал и готовил. Нет им замены!
Ну не мог их, всех восьмерых, натасканных и обученных по современным методикам бойцов, дилетант завалить! Не-ет, там очень профессиональный убийца был. Чувствовалась хорошая школа. Чья? Это и не вопрос даже. Это — ответ…
„Армия или КГБ. Кроме них некому“, — решил Бонч. И, в общем-то, был недалек от истины.
Он хорошо знал и уважал эти структуры бывшего СССР. Элитных бойцов подбирать и „натаскивать“ там умели. И еще как! Например, Бонч точно знал, что в некоторых учебных подразделениях Советской армии, точнее в „учебках“ ГРУ, за полгода из рядовых необученных салажат готовили специалистов радиоперехвата натовских сетей. И эти пацаны, на гражданке не очень хорошо изъяснявшиеся на родном русском, через шесть месяцев с голоса из эфира свободно читали и переводили английскую речь. Всего за полгода! А уж что могли в этих учебках сотворить из спортсмена-разрядника, какого-нибудь самбиста или стрелка! И не за полгода, а за три-пять лет!
„Да, армия или родная „контора“, — вновь с тоской подумал Василий Иванович. — Ни бандиты, ни милиция, ни всякие-разные террористы так сработать просто не смогли бы“.
После увольнения из КГБ, разворачивая новую деятельность, Бонч справедливо предполагал, что если там, в „конторе“, подразделение, которым он руководил, сбоев не давало — значит, алгоритм работы правильный и его можно реализовать и здесь, в „Броне“. Тем более, что проводились и разрабатывались операции, в общем-то, аналогичные прежним.