Александр Яковлев

Охота на зайца

Пошла старая лесовозная дорога, потом и она пропала. Я вылез из машины и пешком двинулся искать известную мне межевую просеку, по которой нужно было до капонира-автоубежища проехать еще примерно с километр.

Меня тут же атаковали комары… Вот уродство! А мы против этих тварей ничего не запасли. Беда, зажрут, кровососы! Почти сразу нашел тропинку и просеку хорошо разглядел в не очень темных летних сумерках.

Половина двенадцатого ночи. Долгий и насыщенный у нас с Борькой денек получился.

* * *

Трое неизвестных шли по азимуту через заболоченную тайгу и труднопроходимые болота северо-востока Ленобласти, ориентируясь по данным спутникового курсоуказателя системы „ДжиПиЭс“. Иногда они доставали топографические планшеты, сверялись с ними, негромко что-то обсуждали.

Большинство жителей Санкт-Петербурга имеют довольно смутное представление о географическом положении своего города. Это понятно. Трудно человеку абстрагироваться от метро, магазинов, трамваев, Эрмитажа, электричества и канализации — то есть, от окружающих его благ цивилизации. И слово „тайга“ жителями Северной Пальмиры воспринимается как нечто очень далекое, сибирское.

А вместе с тем, „город трех революций“ расположен как раз в зоне таежных лесов. То есть „…кругом тайга, одна тайга, и мы — посередине“. Да еще и болота… Болота, немногим уступающие западно-сибирским… Специалисты-географы знают, что болота Ленобласти — это серьезно, когда мощность торфа превышает два человеческих роста, а протяженность системы болот — сотни километров. Даже имея абсолютно точную космическую привязку, реально, на местности, здесь не всегда можно пройти так, как надо.

Неизвестные продвигались медленно, и судя по их сгорбленным под тяжестью больших рюкзаков фигурам, устали они основательно. Им постоянно приходилось обходить глубокие „окна“, „мочажины“. Иногда возвращаться на несколько километров назад. К тому же выяснилось, что специальные приспособления для передвижения по топким болотам, „болотные лыжи“, не держат человека с грузом.

А груз набрался приличный. Каждый из них кроме своего снаряжения и оружия нес в рюкзаках еще и камни-образцы из керносклада. На такой вес „лыжи“ не были рассчитаны — проваливались в торфяную жижу.

Все трое — иностранцы, наемники, дикие гуси. Два дня назад к ним должны были присоединиться четверо русских геологов, но запланированная встреча почему-то не состоялась, русские на точку встречи не явились.

Русским повезло — одно из обязательных условий фирмы-заказчика: после совместной работы русские коллеги подлежали ликвидации. Наемникам это не особенно нравилось, но… что поделаешь — работа есть работа. В таком деле каждый за себя, один Бог за всех. Бестолковым русским, прежде чем браться за опасное ремесло, вероятно, следовало решить свои организационные проблемы. Подстраховаться, как это принято среди профессионалов.

Второе обязательное условие заказчика — абсолютная конфиденциальность. От начала и до конца маршрута их никто не должен был видеть. Никаких контактов, никаких свидетелей. Поэтому приходилось двигаться очень осторожно, проверяться и перепроверяться, замирать, маскироваться. Это тоже требовало больших затрат энергии и времени. Скорость движения терялась.

Группа была прекрасно экипирована необходимыми для рейда по незнакомой территории крупномасштабными картами, оружием, приборами и снаряжением. Питались сухими особо калорийными концентратами и дичью, которую, к сожалению, удавалось добыть не всегда.

Сильно донимали летающие насекомые, в особенности мелкие, почти незаметные глазу. Репелленты на них не оказывали практически никакого действия, только вызывали раздражение кожи. От этих кровожадных гнусных тварей, которые, впрочем, так и назывались „gnose“, распухли, чесались и саднили кисти рук, лица, уши… Они залезали в самые казалось бы недоступные места и кусали, кусали, кусали…

Также возникли некоторые проблемы с водой. Вода была, воды здесь было излишне много, она хлюпала под ногами, а иногда в виде дождя сыпалась с неба… Но дождевую воду собирать для питья было глупо, а ту, что хлюпала под ногами и текла в ручьях и речках, по инструкции нельзя было пить, предварительно не обработав специальными таблетками.

Но, к сожалению, после обработки, вероятно, из-за большой насыщенности специфической болотной органикой, вода издавала такой отвратительный запах… Очевидно, для местной воды следовало использовать обеззараживающие препараты другого состава. Поэтому воду приходилось кипятить. Вначале для кипячения воды и приготовления пищи использовали таблетки сухого спирта, но их хватило лишь на два дня. Приходилось разводить костер — дополнительный демаскирующий фактор.

По всему маршруту, проложенному заказчиком до точки эвакуации, где их должна была подобрать машина, им предстояло пройти еще около восьмидесяти километров. И это были непростые километры, пожалуй, не менее сложные, чем где-нибудь в Африке или Южной Америке.

Основной целью их задания являлось специальное геологическое опробование указанного объекта — хранилища, где находился керн из каких-то скважин. Половину работы они уже сделали — вышли в указанный пункт и отобрали необходимый заказчику материал в нужном количестве. Эта работа заняла у них один день. Теперь оставалось выйти в точку эвакуации.

В случае успешного проведения рейда каждый из них по контракту получал от заказчика по пятьдесят тысяч долларов. На их взгляд, это были совсем неплохие деньги. Хотя некоторые и считают, что такая работа стоит дороже, но…

И эти деньги в случае успешного завершения задания заказчик обязательно выплатит. До последнего цента. Специальная организация, нечто вроде профсоюза наемников, внимательно следила за тем, чтобы ни одному заказчику даже в голову не пришло обмануть исполнителей контракта. Расправа над таким хитрецом всегда была быстрой и жестокой. И все это знали.

Отбор кандидатов на выполнение настоящего задания был довольно строгим. Но, к счастью, заказчик попался нормальный, и проверка прошла вполне корректно. Вместе с ними в конкурсе участвовала группа парней из Финляндии, но те не прошли. Не потому, что были хуже… Просто финны эту работу оценили дороже, запросили больше…

На их взгляд, европейцы стали слишком уж высокого мнения о себе. Все трое из Юго-Восточной Азии, все — профессионалы. Их профессия — риск, как у каскадеров и дрессировщиков. Ну а то, что они свою работу оценили немного дешевле финнов, так это рынок, а не „кэмэл трофик“…

Каждый из них знал, что в случае неудачи на благополучный исход рассчитывать будет сложно. За ними не стояло государство, которое всей своей мощью постарается вытащить человека, попавшего в беду. А заказчик в случае провала, как это уже кое-где бывало, первым постарается умыть руки. В общем, рассчитывать имело смысл только на себя и друг на друга. Но задание не было связано с очень уж большим риском — обычная работа для профессионалов.

На территории России наемники — дикие гуси — проводили свою первую полевую операцию.

Глава пятнадцатая

Не скажу, что колка дров — это искусство, но, несомненно, ремесло, требующее определенных навыков и знаний. Иногда читаешь где-нибудь: „Он колол дрова. Взмахнув топором, изо всех сил…“ — и так далее. Как в том стишке детском: „Вянут деревья, сохнет трава, мальчик чахоточный колет дрова. Снова топор взвился к небесам, снова мальчонка тряхнул волосам…“.

Можно, конечно, и топором пару-тройку полешек распластать, нетолстых и без сучков, но лучше все же колуном. Для того он, колун, и придуман, для того и предназначен. А топором… ну пусть кто-нибудь попробует, мешать не стоит. Опыт, как известно, единственный критерий истины.

Для некоторых же особо крупных поленьев еще и клинья могут понадобиться. Но можно и без клиньев, не враз — через середину — а с краю обкалывать. В особенности так кедровые чурбаки колоть удобно. Возьмешь полешко диаметром не меньше метра…

Хорошее дерево — кедр, благородное. Его и на дрова-то пускать грешно. Стоят кедры, как колонны в храме, каждый высотой под пятьдесят метров и толщиной в три обхвата. Небо голубое сквозь ветви — где-то высоко-высоко… Кедровки в кронах летают, орешки собирают на зиму. Бурундучки с полосатыми спинками туда-сюда шмыгают, белочки скачут. А воздух в кедровнике — волшебный, дышишь и надышаться не можешь.

Так, или примерно так, я подбадривал изрядно взмыленного Борьку. Боб колол дрова возле Колиного схорона, и по всему видно было, что это занятие для него непривычное.

Вчера вечером, уже почти ночью, когда мы, спрятав машину в заброшенном блиндаже, двинулись пешком через леса и болота, Борька показал себя настоящим горожанином и изрядным засранцем. Он ломился сквозь мокрый после дождя лес, как стадо бульдозеров. Постоянно спотыкался и падал в самых безобидных местах. Цеплялся за ветки, все время пытался наткнуться на них мордой, и вдобавок — не прошли и километра, как он натер ногу и заныл, заскулил на манер шотландской волынки.