Александр Яковлев
Охота на зайца
— Рупь за сто — они нас на переезде в Зуево возьмут, — подал голос Николай Иванович. — Что делать будем?
— Попытаются, — уточнил я.
— Ну, попытаются и возьмут. А дальше что? — поддержал Колю Боб.
— Не знаю, — честно признался я. — Гена сказал, что постарается нас еще здесь перехватить, на этой дороге, до Зуева. Но сомневаюсь я что-то. Он ведь, когда я позвонил, еще в Питере был. За полтора часа такое расстояние только на крыльях можно покрыть. Пока едем, дальше смотреть будем. На крайний случай — машину бросаем и пешком в лес отрываемся. Детали — позже, по ходу дела, обмусолим.
— Может, подпустим их поближе, и — из автоматов… по колесам? — предложил Борька.
— Боб, ты уже большой мальчик, а хренотень городишь! — я даже слегка удивился Борькиному предложению. — Если бы мы настоящими бандитами были, тогда — другое дело. Сзади — обычные менты, скорее всего, молодые мальчишки, вроде моего Саньки. А ты — из автомата. Нельзя по милиции стрелять, большой грех это! По колесам, не по колесам… А если угрохаем кого-нибудь? Уверен, что попадешь в колесо? А прикинь — на ста сорока у них переднее колесо разнести, как думаешь, что будет? Настолько все запуталось, что не стоит усугублять. Вот если они стрелять первыми начнут — пусть Коля их пугнет. Он получше нас с тобой стреляет. Но — не по машине, а поверху…
Это я мужикам так сказал, а у самого в голове — сплошная карусель, ум за разум совершенно зашел. Я до сих пор ни черта толком не понимаю из прежних заморочек, а тут еще новые. Нам бы с тем, что уже случилось, разобраться, а не вешать себе новых жмуриков. А ведь доиграемся, и останется в конце концов самому себе башку прострелить.
Милицейская машина постепенно приближалась и опять висела уже метрах в трехстах позади. Хорошо ребята идут — не меньше ста сорока. Синие лампочки у них на крыше вовсю мигали, истошно выла сирена, и еще они что-то вякали в свой матюгальник… Ну, ну — давайте ребята, попробуйте нас достать. Запаса скорости у вас большого нет, так что если на обгон пойдете — я вас просто с дороги своим „козлом“ скину. Но обогнать, или подойти на дистанцию выстрела, не дам. Не дам! Николай Иванович взял у Борьки „узи“ и полез к заднему окошку.
— Сергеич, мне что — через стекло?
— Подожди, Коля, попытаемся уйти. Пока не стреляй…
Я прижал еще, вышел почти на осевую и потихоньку стал уходить в отрыв. Мой „уазик“ хоть и хорошо шел, но гудел всеми своими редукторами, карданами, завывал движком, вибрировал. Шумноватая машинка все же. Ездит, конечно, быстро, но очень уж грохочет. Прямо, как танк. Ладно, это можно перетерпеть. Хуже другое… Только бы они сами стрелять не начали, придурки — у одного из ментов ведь автомат был.
На осевой мне было хорошо. Лихо и просторно. На всякий случай, хотя и достаточно светло еще было, я врубил фары. А ну, посторонись! Но недолго музыка играла — почти сразу же пришлось уходить вправо, на свою полосу, поскольку в километре впереди нам навстречу, тоже по осевой, летел широкий, как жаба, непонятный автомобиль. Нечто вроде джипа с целым пучком мигающих ярких галогенных фар на морде и на крыше.
Сердце мое тоскливо сжалось, желудок опустился почти до уровня мочевого пузыря. Все, приехали — эти нас точно возьмут и анусы развальцуют. Это не патрульный „жигуль“ — крутизна неимоверная! Я почему-то сразу решил, что этот встречный „мистер Джабс“ — по нашу душу. Спецназы какие-нибудь новомодные или бандиты. От этих не уйдешь… Вон, машинка-то навороченная какая, не то, что мы, верхом на „козле“…
И тут меня осенило — да ведь это же он, родной… Гена! Точно — „Шевроле“!
— Внимание, орлы! Спасение близко. Кажется, Красная армия вовремя пришла к нам на помощь. Теперь держитесь крепче — не знаю что, но что-то сейчас будет…
„Мистер Джабс“ оказался совсем не джипом, а черным микроавтобусом, широким приземистым фургончиком, который, поравнявшись с нашей машиной, вдруг резко затормозил и развернулся почти на месте с таким опасным креном, что, казалось, не устоит и перекинется на бок. Устоял — только дым из-под колес…
Стекла в „басике“ были тонированные, и я не увидел, кто сидит за рулем, но почему-то был уверен, что там Гена Логинов.
„Басик“ мгновенно четко вклинился между нами и ментовским „жигулем“ и неимоверно быстро набрал скорость. Он почти прыгнул вслед за нами и прилепился сзади, не далее, чем в десяти метрах. Опасное соседство на скорости около ста двадцати.
Ментовский „жигуль“ попытался обойти его справа, слева… Напрасный труд — фургончик по всем каскадерским правилам перекрывал дорогу родной милиции и не позволял обойти себя. А скорость все увеличивалась… Мент стал отставать.
Ну, просто „Формула-1“ в нашем северо-западном исполнении. А я лидирую — как Миша Шумахер… Нет, лучше как Найджел Мэнсел. Олька сказала, что я и „мордально“ на него слегка похож. Лихо! И никакой стрельбы по люстрам.
Я в зеркало наблюдал захватывающую дуэль между Геной и ментами и сам жал и жал педаль газа к полу, наращивая обороты.
„Жигуль“ явно стал отставать. Вот он прижался к обочине… Осознали, умняшки! Только бы сдуру стрельбу нам вслед не устроили. Только бы не пальнули… А впрочем, бесполезно — на такой скорости мы уже далеко. Не достанут. Вот он, сердешный, быстро уменьшаясь, последний раз мелькнул в зеркале синим маячком и исчез из виду.
„Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…“ Пока мы ушли от них.
* * *
За полчаса, благодаря знанию некоторых привычек коллег, Юрию Борисовичу удалось собрать полдюжины корреспондентов и репортеров. А за час он, наверное, мог бы и дюжину собрать. И „наших“, то есть россиян, понимаешь, и „не наших“, иностранцев. Среди этих даже один украинец попался. Умора! Смех сквозь слезы — иностранец!
Команда подобралась весьма разношерстная. Некоторые из братьев-журналистов были представителями так называемой „бульварной прессы“, охотниками за сенсациями, иные представляли серьезные газеты и журналы. Юра не сомневался, что для кого-нибудь из них журналистика — прикрытие для другой деятельности, специфической. Но Гена, очевидно, знал, что делает, когда попросил набрать команду побольше. Он в этих играх и сам — не новичок.
Шесть человек с кофрами и сумками уютно разместились в Юрином микроавтобусе „мерседес-207“ и почему-то помалкивали, что было совершенно нехарактерно для представителей одной из древнейших профессий. Впрочем, обстановка не располагала к дебатам и разговорам.
Юра вел свой „мерс“ на приличной скорости по одной из главных, но далеко не самой лучшей российской дороге — Санкт-Петербург — Москва. Проносящиеся встречные автомобили почти никогда не переключали свет фар с дальнего на ближний. У сидевшего за рулем Зальцмана, увлекшего коллег-журналистов в эту экзотическую поездку тремя словами: сенсация, мафия и коррупция — это вызывало справедливый гнев. Иногда машину довольно сильно потряхивало на неровностях дороги.
Сенсации любили. Сенсации давали хорошие заработки. За хороший горячий материал в солидных издательствах „отстегивали“, не скупясь.
Одним словом, Юрию Борисовичу на рискованное дельце, пахнущее солидными гонорарами, долго уговаривать никого не пришлось. Он просто от своего дома подъехал к месту одной из журналистских тусовок, где его знала каждая пишущая собака, свистнул в два пальца и… Ну, не совсем так, конечно, но — похоже.
Поскольку все собравшиеся были профессионалами, то
Про коррупцию и мафию Зальцман слегка наврал коллегам, поскольку сам толком не знал, зачем Генка напряг его. Точнее, не совсем наврал, а скорее гиперболу применил, чтобы заинтересовать. И был шанс, как говорят японцы, „потерять лицо“. В случае, если обещанная сенсация почему-либо не состоится. Но, друг позвал…
Несмотря на не слишком позднее для белых ночей время —
„И что же у моего колонеля стряслось, если он не только меня позвал под знамена, но и братьям-журналюгам сахарную кость обещал подкинуть?“ — ответ был в семидесяти километрах впереди, на переезде в деревне Зуево, куда и мчались охотники за сенсациями.
Глава двадцать седьмая
Черный микроавтобус, отогнавший от моей колымаги назойливых гаишников, плотно прилепился к нам сзади и не отставал. Так плотно, что мне стало не по себе — висел не далее, чем в десяти метрах. Ориентация у меня правильная, и я не люблю, когда ко мне сзади вот так прижимаются. Да еще на скорости более ста километров в час. Точнее, уже на ста тридцати… Совсем Гена — если это он — спятил!