Александр Яковлев
Охота на зайца
— Наверное, счастливый случай развел нас, — продолжил я, — и молиться надо, а не ругаться. А кстати, Николай Иванович, рюкзак твой где? Пошли, глянем. И чтобы — ни звука. Понял, Боб? Не верю я что-то, что они далеко ушли. Не могли по времени.
Коля хорошо запомнил место последнего своего привала, и рюкзак возле кочки мы отыскали быстро. Сначала осмотрели его, так сказать, дистанционно. Пошевелили из-за ближайшего пня длинной палкой — не заминирован ли. Подошли, развязали, изучили содержимое — ничего необычного. Рюкзак как рюкзак, и все в нем на месте. Не знаю уж, чего мы ожидали обнаружить — мину-ловушку или микропередатчик.
Коля поклялся, что рюкзак никто не трогал — как сбросил его на кочку у пня, так он и лежал. Да его, рюкзак то есть — старый задрипанный мешок зеленого цвета с кучей заплаток — и в упор не увидишь, если даже в двух метрах пройдешь. Коля-то быстро разыскал его только потому, что, похоже, в самом деле в этом лесу каждую кочку знает. Само-собой, нагрузиться рюкзаком пришлось мне, как самому безотказному и безропотному. Тяжеленький!
Вот так Николай Иванович на своем горбу и таскал из года в год все необходимое для своего схорона.
А все-таки, этот схорон его с подземными ходами, склад оружия — это немножко паранойя. Самую малость, градусов на десять, но фаза в Колиной голове определенно сдвинута.
— Ну все, возвращаемся в базу, — сказал я. — Тихосенько и осторожненько пошли назад, принюхиваясь и пригибаясь. Если они недалеко ушли, могут и засечь. Дома все обсудим. Коля идет первым, я — за ним, Боб — в трех метрах сзади. Пригнувшись, пошли, стараясь не топать. Метров сто идем — останавливаемся и слушаем. Голосом звуков до базы не издаем, в случае чего, для привлечения внимания пальцами щелкать, вот так, — я щелкнул пальцами. — Вперед.
Тишина над болотом стояла такая, что человеческую речь, наверное, можно было различить метров за триста. Несмотря на утреннюю зарю — без десяти четыре — птицы не чирикали. В середине июня они всегда молчат. Сидят себе на гнездах тихо, птенцов высиживают. Позже, в июле-августе, опять разголосятся.
Мы, растянувшись цепочкой, шагали и шагали по чавкающему под ногами болоту. Останавливались, слушали и опять шагали. Ничего подозрительного не прослушивалось. Обычные лесные звуки. Писк одиночных ночных комаров, гул реактивного самолета, пролетавшего над нами тысячах на десяти. Я позавидовал пассажирам, дремлющим в мягких, удобных креслах…
В северной части неба, поднимаясь над горизонтом, вовсю полыхало неутомимое солнце. Опять будет жара. Наступал новый день, и мы пока были живы — что еще человеку надо!
Глава двадцатая
Квартиру Витиной тещи не вычислили только потому, что некому было вычислять. Все трое вычислителей, прежних подручных Малькова-младшего, были случайно обнаружены нарядом милиции на Левашовском шоссе, в сожженном микроавтобусе, в виде обгорелых неопознанных трупов. Двое других немыслимым образом погибли в автомобильной аварии в Веселом поселке. Сам Валерий Станиславович Мальков приходил в себя после изнурительных многочасовых
Дачка, укрытая за высоким забором среди столетних сосен Карельского перешейка, была оборудована всем необходимым как для отдыха, так и для подобных бесед. Вышколенная прислуга, охрана, отличный стол. Все было как в прежние времена, словно ничего и не изменилось.
Допросы-беседы извели и вымотали Валеру до крайности, хотя паяльников, утюгов и даже веревочной петли и палки Александр Иванович к нему не применял. Нехорошо было Валере. И морально, и физически. Даже здесь, в отдалении, чувствовалось недовольство отца. Словно в ясный солнечный день на горизонте повисла тяжелая черная туча.
И этот Шурик — майор Омельченко — дубина стоеросовая, палач чертов, над душой постоянно висит, не дает покоя! Почти сутки непрерывно мучил, гад. Вопросы, вопросы, вопросы… Всю душу вытянул. Но, чувствовалось, вести такие беседы, а если точнее — допросы, мастер.
Как же он прокололся с этой кассетой?!
Полковник Бонч был хитрый жучара — „компры“ в своем сейфе накопил вагон, на миллионы долларов, при умелом использовании. Игроком был старый. Осторожным игроком, однако доигрался…
Валера ни секунды не сомневался в том, что Бонча слили именно из-за этих документов. Кто-то из столичных боссов, из тех, что большими делами наверху вместе с папулей крутит, что-то пронюхал и… недолго музыка играла, недолго фраер танцевал! Может быть, сам папахен и провернул это сливание.
Голова у Валеры после многодневного запоя была тяжеловата, мысль постоянно словно бы стопорилась, но не настолько, чтобы не понять всей серьезности происходящего, и главное — своей вины в этом деле.
Отец, конечно, прав, в этом бизнесе все варианты необходимо просчитывать и любая самодеятельность может быть чревата. Может быть, а может и не быть…
Прав отец, но — лишь отчасти. Ведь ни один нормальный человек мимо таких материалов не прошел бы. Все равно, что бумажник, набитый деньгами, не поднять.
Сейф у Бонча был неплохой, но очень уж старый. Зяма, один из Валериных помощников, в прежней своей доперестроечной жизни как раз и тянул срок за сейфы. Восемь лет — на зоне. Специалист. Медвежатник. Не такой, конечно, какие были в прежние годы, не легендарный „международник“, но Васькин ящик он за десять минут распечатал и за три запечатал, как было. И все бончевские старорежимные секретки нетронутыми оставил.
Вроде бы все так хорошо началось, а потом…
Это же надо было так нажраться! Сдать такой материал в прокат! И даже не сам, вот что совсем уж гнусно. В бардачке кассета лежала вместе с другими, а эта дура… Сам-то он вообще из машины выползти не мог, послал эту сучку — Марину. Но ведь зачем-то в прокат заехали? Наверное, решил развлекуху себе устроить, что-нибудь новенькое в видак сунуть… Сунул, идиот! Куда-то еще заезжали, в кабак какой-то, потом — домой прибыли, продолжили загул. Расстались на следующий день.
В принципе, Марина — неплохая баба. Красивая и неглупая. Редкое сочетание. Жениться на ней, что ли? Ага, раз уже пробовал, связался: до сих пор — мороз по коже. Давай, попробуй еще! Лень даже думать об этом. Тоска зеленая. Выпить, что ли? Выпить хотелось очень сильно.
Кассеты он хватился на следующий день только под вечер. И когда обнаружил пропажу, чуть сознанье от страха не потерял. Шок… Сначала вообще ничего понять не мог — сиреневый туман в голове. Несколько дней его ребята копали, землю рыли, искали кассету. Все варианты прокинули — ничего, пусто. Только потом, позже, он сам все вспомнил, восстановил по крупицам всю картину. А вначале о видеопрокате у него начисто из головы вылетело. И Марина ничего не подсказала. Она, как назло, на несколько дней куда-то слиняла, отпросилась у Бонча.
Но ведь вспомнил все же! „Значит, контроль не совсем еще потерян, — подумал он. — Значит, могу еще себя в руках держать. Могу пить, а могу и не пить“. Однако выпить хотелось все сильней…
В субботу ночью его мальчуганы прокат этот вонючий на уши поставили, а на следующую ночь и на квартиру прокатчика наехали. Обыскали все сверху донизу, а потом еще и поджог устроили. Спалили квартиру к чертовой матери.
Да все равно: результат — ноль. Кругленький такой нолик. Хотели хозяина прихватить и побазарить с ним, но его, к сожалению, дома не оказалось. Ушел. Что почувствовал, что знал? А может, и случайно соскочил куда на сторону.
Пацаны — тоже придурки. Прокат перевернули вверх дном, а кассеты взяли не все. Ежу ясно — все до одной кассеты из проката надо было тащить, тогда уверенность полная была бы. Кругом одни дураки — ни на кого положиться нельзя! Впрочем, сам виноват, нацелил бойцов неправильно.
Жалко, что прокатчик ушел и бабу с ребенком спрятал. Сейчас шмыгает по городу где-то, прячется. Засекли его ребята у дома, но… Двое в машине за ним поехали и… доехали до морга. Как они умудрились в котлован на стройке влететь? Непонятно. Водила был классный, однако фраернулся… Не этот же лох их туда скинул?
Мог или не мог этот вонючий прокатчик наткнуться на кассету? Случайно… Но если он никаким боком не касался, тогда почему от моих ребят убегал? Они сразу связались и передали четко:
„Засек, пытается оторваться“. А ведь с ним в машине еще кто-то был… Амбал какой-то, по виду крутой, ростом под два метра. Что за птица? Тоже непонятно. Кругом одни неясности…
Какой материал прос…л! Действительно, придурок. Спасает лишь то, что он сын своего отца. Звучит? Другого бы и за меньшее спустили, а уж за такое — мгновенно кранты. В кислоту и в канализацию…
И зачем ему в голову дурацкая идея пришла ради хохмы на кассету этикетку налепить со „Смертельным оружием“? Стебок слабоумный! Сам и на принтере в офисе отшлепал этикетку по типу тех, что в ларьках продают. Ну, Марина и сунула ее в залог.
Но зачем? Почему она вообще эту кассету в залог оставила? Дала бы денег, как всегда. Говорит — „деревянных“ при себе не было, а „баксы“ в видеопрокате оставлять не захотела. Не нищая, вроде. Здесь натяжечка получается. Приемлемо, но с большими оговорками.