Александр Яковлев
Охота на зайца
И почему я решил, что эти, скуластенькие — японцы? Может, они и не японцы вовсе? Тоже, специалист по Юго-Восточной Азии нашелся! Наверное, казахи наши, бывшие. Или таджики. Нет, на таджиков не похожи, таджики — другие. Или не другие? Кто? Кто, кто — хрен в пальто! Есть тебе разница?
А вдруг — якуты? Тренируются, стреляют, на импортном сепараторе шлихи моют…
Непонятно все же, зачем нашему, питерскому прокурору в присутствии этих условных „якутов“ понадобилось телкину задницу оглаживать. Он что, совсем глупый? Теряем лицо, товарищ!
Ну а какая мне, в сущности, разница: ненцы-якуты они, или киргизы-японцы? Может, и вообще татаро-монголы. Что, впрочем, тоже не исключается. А для какой надобности эти азиаты в подпольном боевике показывают свое умение стрелять-бегать и пользоваться импортным шлих-сепаратором — мне глубоко плевать.
Плевать!
Говорю — импортным, потому что точно знаю: у нас в геологии на поисковых работах и на съемке до сих пор шлихи моют лотками. Обычными. Деревянными. Долблеными. Ну, может, кое-где в виде исключения — пластиковыми.
Пробовали и у нас сепараторы внедрять, но в поле — очень неудобно. Тяжелые, громоздкие и ломались. Как-то раз нам в экспедицию с Урала, из Свердловска, пару штук прислали… Цилиндры из нержавейки, каждый по полтора пуда весом. Попробуй, потаскай их в маршруте на горбу. Ежу ясно, что не получилось. Лоток легче, проще и практичней.
А на „разведке“, при более-менее стационарной работе, бутары используют, промприборы всякие. Там и сепараторами работать можно. Так то — на разведке…
Западники-то любят всякие „навороты“. У них сплошная электроника и телемеханика. Продвинутые они, да и материалы, что уж греха таить, хорошие. Легкие и прочные. Не чета нашим. Ну а мы — сермяжные, как привыкли, так и работаем.
Нет, не думаю, что после полного развала „советской геологии“ наши ребята, те немногие, что еще не убежали торговать в ларьки, на импортную технику перешли. Сдается мне, что у нас таких механизмов пока еще не делают.
Да и по внешнему виду — люминь полированный или нержавейка, черный пластик, компактность… Вот ведь зацепило меня сепаратором этим! Не о том думаешь, Витя, не о том… Проще надо быть и скромнее. Подумай лучше о своей башке глупой…
Значит, сейчас мы эту фильму добьем в трех экземплярах, потом оригинал подсунем на старое место, в прокат. Маленькая такая хитрость. А утречком копии заныкаем поглубже, в качестве подстраховки.
И уж совсем незачем голову ломать над смыслом увиденного — моему пониманию сие недоступно.
Снова черный фон, потом серый шум по экрану, и счетчик перестал фиксировать запись. Чистая, неписанная пленка. Конец фильма.
Ради интереса я на ускоренном воспроизведении прогнал вражью кассету до конца — чисто. Смотал на ноль и вынул из видика. Ну, все. Одно дело сделано.
Что дальше? Ага, теперь надо убрать все свои следы — полностью стереть отпечатки пальцев. Во всех „дюдиках“ так делают… Я подышал на кассету и протер тряпкой. Затем, с предосторожностью, словно мину, вставил в пластиковую коробку.
На своих кассетах-копиях тоже постарался убрать следы лапанья, заодно и индексы соскоблил лезвием и, аналогично, каждую в свой пакетик запаковал, а потом еще и в газетку завернул.
Вот теперь действительно все. Осталось эту гадину на место, в прокат на полку с залоговыми кассетами вернуть.
На часах было двадцать три минуты второго. Ночью, хоть и белой, тащиться в прокат, открывать библиотеку… По крайней мере, неразумно. Поленился, по своему обыкновению, решил отложить вояж до завтра. Гори она синим пламенем, эта кассета — ни черта за ночь не будет. А может, и вообще все обойдется.
Покурил, попил водички, подумал о том, о сем и лег спать.
Глава пятая
Осталось всего трое надежных парней. Кошмар, джунгли
Всего трое бойцов… Где же людей взять? Охранники в офисах и на складах — не в счет, они на зарплате. Да и какие из них бойцы… Боец — это порода. Или ты боец, или — охранник, третьего не дано. Как в песне: „Никогда не быть воровке прачкой!“
А ведь Гарик, при необходимости, упокой Бог его душу, мог собрать в течение часа до сотни „стволов“. Разумеется, большей частью „быков“, хулиганья беспредельного, напрямую к фирме не относившегося. Но мог. А сам Василий Иванович с этими ребятами напрямую не контактировал. А теперь вот нет Гарика… Конечно, можно кое-кого и сейчас еще найти, подготовить, но… время, время!
Если так дальше дело пойдет, смешно сказать, городские лидеры уважать перестанут. Расстреляли бригаду на глазах у милиции! Ну, почти на глазах. Так и авторитет потерять недолго. В системе, как и везде, существуют определенные нормы, свой этикет. Хочешь, не хочешь — надо марку держать.
И ведь каких ребят завалили! Отборные были бойцы. Вся бригада, все восемь человек. Кровушкой повязанные. Отсюда и стальная надежность. И вот результат — остались только трое.
У Валерки есть пятеро мудаков… Ну уж нет, вот кого-кого, а этих бандитов в расчет принимать нельзя — совершенно случайные люди. И в смысле подготовки, и во всех остальных смыслах. Их даже близко к делам „восьмерки“ привлекать не следует. Для Валерика — в сыщиков-пинкертонов поиграть, харю ларечнику начистить или за чужими бабами последить — сгодятся, а для серьезного дела — пустое место. Да и сам Валера — тот еще кадр!
„У тебя, сынок, свой огород, у меня — свой. Только хлев
Впрочем, Валера в дела фирмы и не лез. Крутил что-то свое, незамысловатое и, в принципе — как казалось Василию Ивановичу — мелкое и неинтересное.
Василий Иванович Бонч сидел в мягком удобном кресле за письменным столом. Лениво щелкал пальцами по клавишам компьютера, рисовал карандашом на листе бумаги какие-то схемы, комкал лист, опять рисовал. И ничего не мог понять — туман!
В последнее время у фирмы обозначились слабые трения с некоторыми криминальными группировками: „тамбовские“ какие-то неясные стали, „чечены“ наглеют. Но это все — не то, не то… У азербайджанской группы несколько проколов подряд с водкой случилось — однако и здесь „Броня“ ни при чем… Кому надо — знают. Да и мелочевка все это, суетня.
Прежде никогда никаких эксцессов у фирмы ни с „угланами“, ни со „спортсменами“ не возникало. Все они, эти новые „авторитеты“, четко знали, „ху есть ху“, и на людей „системы“ пасть никогда не раззевали. И правильно делали.
„Может быть, случайный эксцесс? — подумал Бонч. — Вполне, вполне… Но с кем? Впрочем, пока и это бездоказательно“.
В его фирме работали ребята с Кавказа. Конечно, не только с Кавказа, но в „восьмом секторе“ из одиннадцати бойцов — двое из Дагестана, трое ингушей, четверо из Осетии. Бонч перед увольнением в запас последние два года служил в УКГБ по Северному Кавказу и подобрал себе там нескольких отличных парней, прошедших огонь и воду. Настоящих бойцов. Потом вызвал их в Питер, дал дело…
Могли перехлестнуться с другими „националами“? Пожалуй, вряд ли — бизнес есть бизнес, и всякая там национальная рознь — на втором, а то и на третьем плане.
Да, теперь еще и эта проблема — у пятерых погибших бойцов на Кавказе, в Осетии и Дагестане, семьи остались, родня. Уже интересуются: что, да как? А что он может ответить? „Разбираемся…“
Трудно без Гарика… Хороший был помощник, толковый. И, как назло, второй „зам по оперработе“, Шурик, свалил на отдых, да и затерялся где-то на просторах Средиземноморья…
И никто ничего не может толком объяснить! Никто ни черта не знает! Что случилось, как, почему? Вопросы, вопросы, одни вопросы, а ответов — ноль. Или около того. Что-то очень темное за всей этой кровавой баней было. Не просто расстреляли бригаду, но и концы обрезали четко и аккуратно: ни пальцев, ни иных следов нигде не оставили. Мистика.
Милиция эта — топчется, топчется, суетится без толку. Уж машину-то, кажется, можно раскрутить? Регистрационные номера, номера кузова, двигателя. В гаишном компьютере наверняка должны быть все сведения. Не умеют работать, мерзавцы! Или не хотят?
Василий Иванович был человеком немолодым — шестьдесят два года стукнуло, и очень многое в жизни повидавшим. Он называл и оценивал вещи и события точно и предельно конкретно. Он вообще был абсолютно конкретным человеком. То, что произошло вчера с его группой, он оценил как крупную неудачу, удар. Потерять сразу восьмерых оперативников — по старой, укоренившейся за годы работы в „комитете“ привычке, он относился к ребятам из „восьмерки“ как к оперативникам — это действительно удар. Нет, не крах, конечно, но удар сильный, нокаутирующий.
Впрочем, это еще не означало, что он готов все бросить и бежать очертя голову в „страну лимонию“. Да и не было у него пока никакой „лимонии“. Один ведь не уедешь, а с семьей… дети, внуки. Загранпаспорт, разумеется, был, и „аварийная точка“, куда можно скрыться в самом крайнем случае, была. В Австралии. Но… тех денег, что есть, надолго не хватит. Без приличных денег там вообще делать нечего.