Послышались легкие шаги. Эя беззвучно опустилась рядом со мной на ступени. И мне тут же совсем расхотелось покидать Каллию. Девка была необыкновенно хороша. Предательски пискнула мысль, а не пересидеть ли беду тут, в обществе ее и Гвивира? Но я еще не настолько освинел, чтобы порезвиться в доме, предоставившем нам кров в тяжкий час.

- Не обращайте внимания, - тихо проговорила девушка, - Дед добрый, и только хочет казаться грубияном. Он почему-то уверен, что я обязательно должна достаться какому-нибудь проходимцу. Будто у меня своего ума нет. А вообще-то, большое спасибо, Вы мне очень помогли...

Я совершенно не понял, чем успел помочь этому очаровательному созданию. И, кроме того, больно уж хотелось мне охотника не подвести и оказаться именно тем самым проходимцем. Я промолчал. Мои мечтания были прерваны возмущенным ревом толстяка, показавшегося в проеме двери.

- Вот мерзавец, - орал он, - Нет, ну только посмотрите !!!

Я уж было подумал, что невинное сидение на крыльце подле его внучки здесь считается страшным преступлением. Особенно после порции доброй браги. Однако нескончаемый поток ругательств относился вовсе не ко мне. В темноту светлой искоркой улетел несчастный выброшенный светлячок. Охотник на вытянутых руках держал испохабленную куртку, почти просунув лицо в чудовищных размеров дыру. Я упал с крыльца и скорчился от смеха. Рядом стонала и давилась Эя.

- Ну и гада ты, внучка, поймала, - Гвивир сокрушенно рассматривал неисправимо утраченный предмет своего туалета.

Эя поднялась в избу, повозилась там немного и вышла вновь, держа в руках прекрасно выделанную кожаную куртку размерами подстать охотнику.

- Ни за что не одену, - возмутился Гвивир, - Она же кожаная, а я в коже потею. И пахну.

- Переживешь, дед, - твердо заявила девушка, - Все равно голым ходить не будешь, а другой куртки нету.

Тут девчонка весело мне подмигнула, и я понял, чем, собственно, ей помог. Заставить Гвивира примерить обновку до сих пор, видно, не удавалось. Впрочем, чем дольше я смотрел на эту милую семейку, тем яснее становилось, кто в доме настоящий хозяин. Охотник хорохорился изо всех сил, но похоже, внучку свою даже побаивался.

Процесс примерки сопровождался недовольным сопением. Но когда охотник обнаружил на куртке специальные петли для лука и колчана, прочно пришитые в нужных местах, он перестал ворчать и мгновенно переключился на воспевание Эиных достоинств как хозяйки, поварихи и швеи. При этом не забыты были все остальные блага, которые достанутся обормоту, удостоенному чести быть ее мужем. Гвивир, правда, не удержался и зловредно извинился, что, мол, присутствующих он в виду не имеет.

В конце концов, всем приказано было отправляться на боковую. Тем более, что хозмиец уже снова почивал на полу, завернувшись в подаренную ему шкуру. Охотник упал на принадлежащее ему гигантское ложе, Эя ушла на свою половину, а я прихватил перевязь с мечом и по тонкой лестнице забрался на градище. Не успев оценить мягкость сена, покрывающего жердяной подклад, я был оглушен богатырским храпом Гвивира. Вот уж в чем-чем, а тут он был полновластным хозяином. Спать под такие завывания можно было только с большого устатку или по многолетней привычке, как у девушки.

Глава 13. Какая, к дьяволу, индульгенция!

Однако, я неожиданно быстро заснул и проснулся как раз потому, что прекратился этот жуткий храп. Открыл глаза, в маленькое подслеповатое окошко заглядывала ночная тьма. Снизу доносился зычный бас Гвивира.

- Кого черт принес посередь ночи?!

В ответ слышалось невнятное бубнение.

- Какая, к бесу, индульгенция! Ты опупел, монах? По ночам грехи отпускать! - охотник орал явно с расчетом перебудить всех в избе, - Вот выйду, клюв тебе начищу, тогда точно индульгенция понадобится.

Ночной гость продолжал бубнить на крыльце что-то неразборчивое. Ничего более идиотского, нежели появление монаха в такой глуши далеко заполночь, придумать было нельзя, поэтому я насторожился и принялся рассматривать окружающую чащу в окошко. Не видно было ни шиша. Во всяком случае, если кто и был рядом, то у избы не шастал, а скорее всего, сидел в кустах и поджидал, когда отворят двери.

Ночной гость, совсем уж обнаглел и все настойчивее дубасил кулаком по филенкам. Однако, охотник не спешил отпирать, бегал, топоча ногами и громко причитал. Теперь он сокрушался, что, мол, не одет, что дама его нага и боится, что лучины никак не найдет, что ключи запропастились. В общем, всячески пытался дать мне знать.

Я пару раз топнул по настилу, показав охотнику, что не сплю и в курсе дела, а сам продолжал вглядываться в темень за окном. Услыхав мой сигнал, Гвивир ободренно затопал по избе. Бьюсь об заклад, что он бегал не без чего-нибудь опасного в руках. Тем временем, за спиной, там, где была приставная лестница, по которой я забрался на сеновал, послышался шорох. Ну вот, настал и мой час. Как можно тише я перебрался к лазу и замер с мечом в руках.

Дверка сеновала медленно-медленно приоткрылась, потом в нее просунулся арбалет, качнулся влево-вправо. За арбалетом показалась голова в капюшоне. Я занес меч, но не спешил: мало ли что могут подсунуть под видом головы. Однако, когда вслед за головой показался торс, я отбросил сомнения и взмахнул, было, клинком. Но тут умная мысль остановила мою руку. Непрошеный посетитель полностью прополз проем, и только тогда я всадил ему лезвие в загривок. Когда-то боевые рабы учили меня так убивать диких быков на арене. Рогатые гиганты от подобного удара падали на колени и мгновенно испускали дух. Самое трудное было к ним подобраться так, чтобы сделать молниеносный выпад. Бык давал тебе только одну попытку.

Тренькнула тетива, стрела с глухим стуком ударила куда-то в стропилину. Не давая телу с шумом упасть, я подхватил его, медленно втащил на градище и опустил на настил. Предстояло выползать наружу. Но делать это на виду всех сидящих в кустах не хотелось совсем. Если спускаться по лестнице, то наверняка пришпилят к стене как жука булавкой. Просто спрыгнуть - тоже не лучший вариант, ибо потеряется элемент внезапности для того кто был у крыльца. Поэтому я напялил на себя еще волглую от крови рясу, нахлобучил капюшон, меч спрятал на груди, а в руки, напоказ, взял трофейный арбалет. Проку, правда, от него было чуть: запасных стрел у гостя не оказалось. И стал спускаться, делая это, по возможности, неуклюже.

Монах на крыльце, конечно, был далеко не один, но знакомиться с ним, не зная, сколько и кого прячут в себе окружающие кусты, без обеспечения надежного тыла было неосмотрительным. Поэтому я, крадучись, обошел избу. Слава Всевышнему, все четыре хора оказались привязанными к одному и тому же крюку в стене! Освободить их было делом одного взмаха мечом. Животные, почувствовав свободу, неспешно разошлись. Мимоходом я отметил, насколько они умеют мягко ступать, хоть все четверо и подкованы. Затем, уже не таясь, я шагнул к крыльцу. У двери стоял коренастый тип в груботканной сутане и долбил кулаком в дверь. Ящика с индульгенциями рядом с ним, само собой, никакого не было. Во всяком случае, в темноте я ничего такого не видал. А заметил я, как подозрительно оттопыривается одежда в том месте, где мне, например, было бы удобнее всего держать клинок.

- Не спится, пресвятой отец? - монах аж подпрыгнул, видимо не ожидал моего появления. Однако он быстро сориентировался, выхватил тонкий узкий меч, который держал именно там, где я и предполагал, и, ни слова не говоря, бросился в атаку.

Продолжение здесь...