Всегда немного раздражает, если при тебе ведутся беседы на совершенно непонятные темы. Из всего я только и уразумел, что у Кира были какие-то неприятности, связанные с прекрасным полом, но при чем тут некий венец и куда он сам на ночь глядя намыливается, было неясно. Впрочем, хозмиец и Кир явно знали друг друга уже давно, мало ли какие проблемы им приходилось вместе решать. Пусть повспоминают что-то свое, давно ж не виделись. Тем более, у ученых все в жизни шиворот-навыворот, хотя люди они, конечно, и приятные и, несомненно, полезные. Во всяком случае, мне посчастливилось иметь дело только с такими. Наконец, Мефри поднялся. Лицо его даже в оранжевых отблесках очага казалось побледневшим. На лбу выступили бисеринки пота, проявилась небритость. Он вообще в последние минуты выглядел нездорово, пританцовывал и оглядывался на выход. Создавалось впечатление, что парня тошнит, и он все старается улизнуть, чтобы опорожнить желудок где-нибудь на задворках и не позориться.

- Мне нужно побывать в одном месте, - глухо проговорил Кир, - Заодно к утру принесу свежего мяса.

С этими словами он повернулся к нам спиной.

- Я провожу, - хозмиец поспешно встал и загородил собой выходящего Мефри. Они вышли из пещеры.

Саади прикрыл глаза, сидел и блаженствовал, прислушиваясь к действию хорошего вина на сытое чрево. Эя тоже удовлетворенно откинулась на своем ворохе водорослей и, не мигая, как кошка, смотрела на язычки огня в очаге. Я перевел взгляд на Гвивира. И когда мы встретились глазами, он задрал брови кверху. От его внимания тоже не укрылось то обстоятельство, что спина Кира, совершенно голая днем, сильно изменилась. Вдоль его хребта мы с охотником углядели отчетливую дорожку редкой темной шерсти.

Глава 30. Мефри.

Хозмиец вернулся через несколько минут, уселся у очага, долго смотрел на огонь, а потом начал рассказывать.

Однажды ранним утром в дверь его дома постучал молодой парень. Вида пришедший был самого неказистого, изможденного и немытого. И попросил помощи. По началу Оун счел его просто хворым и принялся, было, обслушивать и обстукивать со всех сторон. Однако, кроме сильного утомления никаких болезней в теле раннего гостя не обнаружилось. Происходило все это у дверей приснопамятной мне конюшни. И кроме всего прочего наблюдательный хозмиец заметил, как беспокоятся в стойлах хоры, чего раньше никогда не было ни при каких обстоятельствах.

Сильные, уверенные в себе хищники не боялись ничего и слегка нервничали лишь в новолуние, и то, при наличии ночной грозы. Мефри, представившись старику Киром, что и было его настоящим именем, тогда еще и не подозревал о содержимом конюшни. Он решил, что это простые лошади, как обычно, сучат ногами в его присутствии, и признался, с чем пришел. Парень был оборотнем. И в этом смысле действительно болен. Вернее, ненормален с точки зрения общераспространенных понятий.

Известно, что эта публика значительно лучше себя чувствует в виде того или иного животного. Это уж кому как повезет. Я, например, встречал одну дамочку, в миру довольно обычную, исключая темперамент того самого свойства. А по ночам она перевоплощалась в отвратительную крысу. И ничего, это никому не мешало. Мне, по крайней мере, поскольку встречи наши происходили днем. Случай c Киром был в этом смысле уж совсем без затей - с заходом солнца парень превращался в крупного молодого волка. Только вот и сам процесс оборачивания был для него чистой мукой, и будучи волком, он никак не мог дождаться утра, чтобы вернуться в человеческий облик.

С этой бедой горемыка и обратился за помощью к единственному человеку в Гере, который, по его мнению, мог хоть чем-то поспособствовать. Как обычно, хозмиец подошел к поставленной задаче нестандартно и решил не менять отношения Кира к волчьей сути. Наоборот, он всеми способами (то есть, методом проб и ошибок) пытался найти путь к предотвращению ежевечерних трансформаций. Применены были все виды магической помощи, известные Оуну, однако, результат оказался практически равным нулю. Парень, как ни вечер, сбегал из дому, мотался волком по окрестным лесам, драл скот и утром возвращался изможден и собою недовольный. Однако, вместо того, чтобы днем давать храпака, Кир старался помочь хозмийцу в его деяниях. При этом он был так понятлив и ловкорук, что старик с удовольствием делился с ним всей своею премудростью, исключая того главного, в чем был до поры до времени был бессилен помочь.

Способ лечения нашелся нескоро и неожиданно. Мефри, как уже было упомянуто, оказался парнем не промах, понятливым, пытлив умом, и вскорости превратился в толкового ученика. Оун доверял ему проводить все более и более сложные опыты в своей лаборатории, с чем парень справлялся с неизбежным успехом. При этом он прекрасно осознавал свои двойственные свойства оборотня и старался подгадать так, чтобы к наступлению темноты закончить работу. Когда приближалась ночь, он спокойно прибирал на рабочем столе все, что требовалось привести в порядок, и, не прощаясь, выходил за городские ворота во тьму, где и пропадал до утра. И вот однажды хозмиец потребовал нарезать стружек из металла, над которым работал, стараясь постичь его суть. Металл этот был редким и добывался в малых количествах недалеко от Соледо в Голубом Руднике. Да, в том самом, куда угораздило в свое время попасть и меня. Только не в наших, основных забоях, а в закатном ответвлении. Условия содержания рудокопов там были уж совсем адскими: не упомню случая, чтобы кто-то выходил оттуда на своих двоих. Все больше в виде покойничков. А то и закапывали бедолаг прямо там. Уводили-то в те забои заметно больше несчастных, нежели вывозили на тележке!

Так вот, металл тот был необычным. Всегда, даже в зимнюю стужу, теплый на ощупь и необыкновенно увесистый, тяжелее золота. В темноте он переливался едва заметным лиловатым светом, хотя днем был просто ослепительно бел и не темнел на воздухе подобно серебру. Так вот, старик решил попробовать лечить солями этого металла поголовные расстройства пищеварения, порой распространяющиеся среди населения Геры. По его представлениям, нужно было совсем малой толики снадобья, чтобы человека заперло так, что он вспоминал собственные поносы как блаженство.

Так вот, Кир сидел за столом и острым ножом соскабливал стружку с куска того самого металла. Работы была вовсе не утомительной и шла споро, поскольку материал был мягким, почти как свинец. Скоро уж перед подмастерьем на столе возвышалась целая гора блестящих спиралек, однако, он продолжал трудиться, чтобы не оставлять необработанного куска назавтра. Задумавшись о чем-то своем, Кир и не заметил, как спустилась ночь, продолжал скоблить болванку ножом и очухался лишь тогда, когда отворилась дверь, и в лабораторию ввалился хозмиец с ворохом свитков. Он так и застыл на пороге: за окном была тьма-тьмущая, а этот, с позволения сказать, оборотень, сидит запросто и стругает себе.... Мефри тоже посмотрел в окно, потом на свои руки, оглядел всего себя с ног до головы.

- Полночь! - радостно заорал Оун, - А ну, брось железяку на стол!

Мефри мгновенно понял, что старик имеет в виду, и послушно разжал пальцы. Как только кусок металла упал в груду стружек, хозмийцу представилась возможность понаблюдать превращение человека в волка воочию. Надо сказать, что процесс занял совсем немного времени. Округлая болванка еще покачивалась на столе, а в углу лаборатории, вжавшись в стену спиной, сидел могучий молодой волк. Его желтые глаза виновато смотрели на Оуна.

- Не скучай, дружок, я запру тебя сегодня здесь, - хозмиец нисколько не был испуган, - Смотри, не набедокурь.

С этими словами ученый покинул помещение и дважды повернул ключ, чего раньше не делал никогда. Обратное превращение утром он позорно проспал, и когда отомкнул лабораторию, увидел Кира, мирно сидящим за столом и исправно строгающим металл.

- Ну, как ты?

- Очень есть хочется, Мастер.

Тогда Кир впервые назвал хозмийца мастером, чем чрезвычайно его порадовал. Способ лечения был найден. Скармливать юноше металлические опилки мастер не рискнул. Неизвестна была доза, да и надолго ли хватило бы дорогого материала - было неизвестно. Оун сделал проще - из остатков металла он вытянул узкую полоску и склепал ее в тонкий венец как раз по голове Мефри. Парень с тех пор не снимал это волшебное украшение, особенно, по ночам, что перевело его в категорию самых обычных граждан Геры. Позывов к трансформации он не испытывал никаких и постепенно осваивался со своей новой жизнью. Более того, у него появилась подружка.

Продолжение здесь...