Павел Шаронов

Закон бумеранга

Честно говоря, мне не приходилось видеть художников, которые бы рисовали, заглядывая периодически в бинокль, но с Гариным было трудно спорить и я смирился.

— Мне долго тут сидеть? — спросил я.

Он взглянул на часы.

— Надеюсь, что нет. Сейчас я ей позвоню, напугаю, как следует, а ты смотри, что будет происходить. Если кто-нибудь приедет к ней, снимай на камеру.

Гарин сунул руку в карман и вытащил наружу маленький фотоаппарат.

— Устройство простое: смотри в дырку и жми на кнопку.

— Я не выдам себя вспышкой?

— Хорошо, что подсказал.

Гарин повернул какой-то маленький рычажок и снова протянул фотоаппарат мне.

— Пользуйся смело, вспышки теперь не будет. А сейчас, что касается слежки. Значит, если приедут к ней, ты знаешь, что делать. Если она куда-то пойдет, постарайся проследить за ней. Хотя, если она возьмет машину, это будет сложно. Но, в общем, действуй по обстановке. Я верю в твою ловкость.

Гарин положил мне руку на плечо, постоял так пару секунд и ушел.

Я вздохнул, раздвинул свою складную табуретку, поставил мольберт и расположился так, чтобы можно было видеть дверь в парадную и окна в квартире Виктории номер три.

Пока что наблюдать было не за чем. На окнах были плотно задернуты занавески и за ними не наблюдалось ни малейших признаков жизни.

Вокруг меня вертелись мальчишки и заглядывали через плечо, ожидая, когда же я начну рисовать. Продолжать сидеть перед пустым мольбертом было бы глупо и я приступил к работе.

Мальчишки были в восторге. Они комментировали каждый мой штрих и вскоре довели меня до такого состояния, что я с трудом сдерживал дрожь в руках и сохранял внешнюю невозмутимость.

Надо сказать, что для профессионального художника рисовать обычный девятиэтажный дом — это примерно то же, что для повара высшей квалификации открывать консервные банки и угощать содержимым гостей.

Давно я не испытывал такого позора. Такой дом нарисует даже человек, впервые взявший в руки карандаш.

Но мальчишки были в восторге. Еще ни одна моя картина не пользовалась подобным успехом.

Этот дом я мог бы нарисовать минут за пять. Я потратил на это занятие сорок минут. Если бы меня не прервали, то я посвятил бы ему еще часа три-четыре.

Неожиданно рядом с парадной резко остановилась машина и из нее вышли двое. Род их занятий был написан у них на лице и на бритых затылках. Мощные фигуры тоже не оставляли сомнений, что эти люди не занимаются умственным трудом.

Я извлек из кармана фотоаппарат и, держа его на коленях, сделал несколько снимков. Тщательно прицеливаться в видоискатель я не рискнул.

Мальчишки завыли от восторга.

— Дяденька, вы шпион? — поинтересовался один из них.

— Да, только не кричи об этом так громко.

— Ксюша, иди сюда, — завопил мальчишка, — тут шпион сидит!

К счастью, эти двое уже скрылись за дверью парадной. Я огляделся по сторонам. Никто из находившихся поблизости взрослых даже не смотрел в мою сторону. В этом преимущество детства. Они могут на всю улицу кричать о шпионах и инопланетянах, и на это никто не обратит внимания. А если то же самое начну кричать я, то, скорее всего, вскоре приедут санитары и увезут меня в психбольницу.

— Дяденька, а вы на какую страну работаете? — спросил другой мальчишка, доверчиво кладя свой подбородок мне на колени.

— Не мешай, лучше иди играть в песочницу.

— Ну скажите, скажите!

— На Кот-д’Ивуар.

[Кот-д’Ивуар — государство в Западной Африке, на побережье Гвинейского залива. До 1985 года — Берег Слоновой Кости. Прим. ред.]

— Это что?

— На Берег Слоновой Кости. Теперь понял?

— Ого!

Разговаривая с мальчишкой, я не спускал глаз с окон квартиры Виктории.

Один раз мне показалось, что занавески дрогнули, но было ли это на самом деле, или мне это действительно только показалось, не знаю.

Наступил ли час обеда, или мальчишкам я надоел, но вскоре они куда-то пропали. Зато из дома вышли эти два бандита и неторопливо направились ко мне.

Я склонился над мольбертом, внутренне бормоча молитву и всем своим существом ощущая их приближение.

— Сидишь?

Я поднял голову. Они стояли совсем рядом со мной и от них исходило ощущение угрозы.

— Сижу, — ответил я.

— И что ты здесь забыл? — снова спросил один из них.

— Вот, рисую, — ответил я как можно искреннее и показал на мольберт.

Они угрюмо взглянули на рисунок.

— Дом? — спросил тот же бандит.

— Да, он очень интересен, своеобразен.

— Чем?

Ответить на этот вопрос не смог бы даже академик. Но я на него ответил. В жизни я редко отличаюсь находивостью, но в минуту опасности все мои силы сконцентрировались и я, ни секунды не задумываясь, сказал:

— Я жил в этом доме. Теперь уезжаю в Израиль и рисую его на память.

— Так ты еврей?

— Еврей.

Бандиты переглянулись. Видимо, они не были уверены, что я занимался слежкой, и мои слова показались им достаточно убедительными. Кроме того, дом был действительно нарисован.

— Значит так, — сказал мне все тот же бандит, — мы, так и быть, тебя не тронем, но чтобы через минуту тебя здесь не было. Если увидим, что ты вьешься где-то поблизости, тебе не сдобровать. Забудь этот дом и этот район. Понял?

Повторять дважды не пришлось. Обрадованный, что так дешево отделался, я сам спешил убраться отсюда, как можно быстрее.

* * *

— Конечно, они из-за меня так всполошились, — сказал Гарин и протянул мне жевачку, — Да ты пожуй, успокойся. Пока ты там сидел, я кое-что узнал.

Но меньше всего мне сейчас хотелось жевать и успокаиваться.

— Хорошенькие дела! — воскликнул я, — Ты узнал только кое-что и из-за этого кое-чего мне чуть шею не свернули. Что же будет, когда ты докопаешься до истины!

Гарин, не теряя невозмутимости, сунул жевачку, которую только что предлагал мне, себе в рот.

— Я даже не уверен, что мы двигаемся в правильном направлении, — заметил он.

— То есть ты хочешь сказать, что на меня напали просто так?

— Ну не преувеличивай. Они не такие идиоты, чтобы совершать нападение в общественном месте.

— На умных они тоже не тянут. Такие сначала бьют, а потом соображают.

Гарин вынул жевачку изо рта, посмотрел на нее, потом сунул обратно.

— Если бы они хотели тебя побить, то и сделали бы это, — веско сказал он, — тебя же только пугали. Мы сунулись в осиное гнездо и они всполошились. Зато я теперь знаю, откуда у Татьяны такие большие доходы. Эта Виктория, которую я так напугал, что она срочно вызвала этих мордоворотов, оказалась сестрой конкурента мужа Татьяны.

— Ну и что?

— Работает она на брата и получает большую зарплату. Соображаешь, что к чему?

— Пока еще нет.

— Но это же элементарно. Еще когда мы встречались с первой Викторией, помнишь, она говорила, что у Черногорова какие-то неприятности? Я заходил к нему прояснить это дело и узнал, что он уже давно подозревает, что с его фирмы происходит утечка сведений. Но найти сотрудника, который занимается этим шпионажем, он пока не смог. Я пообещал раскрыть это дело в обмен на увеличение гонорара.

— И он не интересовался, почему ты, не раскрыв одно дело, напрашиваешься на другое?

— Интересовался. Но, поскольку дело о шпионаже я уже раскрыл и осталось только собрать улики, то это не займет много времени. Теперь ведь понятно, почему так и не смогли найти шпиона на фирме. Его там и не было. Все сведения воровала Татьяна. При современной технике снять копию с документа или скачать файл с компьютера так просто… Это можно сделать даже тогда, когда муж моется в ванной. Потом где-нибудь в кафе она встречается с Викторией номер три и передает ей дискету или бумаги, а взамен получает деньги. Если бы она встречалась с самим владельцем фирмы, это могло бы привлечь внимание случайно оказавшихся поблизости знакомых. Жене не пристало тайно встречаться с конкурентом мужа.

— А с сестрой конкурента можно?

— Ну, это еще надо знать, что она сестра. И всегда можно отговориться тем, что они подруги. А вот если замужняя женщина встречается с мужчиной, то тут, даже если и не возникнет подозрения в истинной цели их встречи, то обязательно подумают, что он — ее любовник.

— Но ведь у Татьяны были любовники. Подумаешь, одним больше или меньше?

Гарина несколько смутило мое возражение. Он уже открыл рот, чтобы сразу ответить, но передумал, постучал пальцами по столу, насвистывая какую-то мелодию, потом резко прервал это занятие, чтобы сообщить мне следующую истину.

— Татьяна, скорее всего, не хотела лишних сложностей. Если у нее и были любовники, то муж о них не знал. А если ее заметят с мужчиной, то могут появиться вопросы. Что она могла на них ответить?