Павел Шаронов

Закон бумеранга

— Точно так же, как публикуют все остальное вранье. Ты думаешь, что газеты печатают только одну правду? Да там больше половины — вранье и преукрашивание действительности. Читал тут одну большую статью про то, как внук треснул своего дедушку по голове и забрал его деньги. Так там расписано, что думал убийца. Ну скажи, пожалуйста, откуда журналист может знать, что думал убийца? Где он это взял? Сочинил. Убийца и сам наверняка не помнит, о чем он тогда думал, тем более, что он был пьян. А ты закатываешь истерику по поводу какой-то ерунды.

— Но это ведь афера! За это могут посадить в тюрьму.

Гарин взял меня за руку и посадил рядом с собой.

— Успокойся, — сказал он, — Подумай сам: картина — подлинная или фальшивая?

— Подлинная.

— Вот, подлинная. Фамилия на ней твоя или какого-нибудь Рембрандта?

— Моя.

— Год на ней стоит?

— Нет.

— Ну вот и все. Почему тебя тревожит, если твою картину купят за несколько сотен тысяч долларов?

— Меня тревожит не это, а то, что про меня написано, что я жил во времена Наполеона.

— Да мало ли, что о ком из нас пишут. Из-за такой ерунды в тюрьму не сажают. Так что ничего не бойся, а лучше оденься поприличнее. Мы сейчас поедем к Виктории.

— Зачем я тебе там нужен?

— Ну во-первых, ты — автор картины, а во-вторых, я не хочу, чтобы Виктория забывала, что делить мы будем не на двоих, а на троих. Собирайся. Можешь особенно не спешить. Она еще не проснулась. Мы постараемся подойти к ее завтраку.

Глава 21

Это посещение квартиры Виктории было, пожалуй, менее драматичным, чем два предыдущих. Ее дети снова отсутствовали, но на этот раз Гарин не стал интересоваться, куда они были отправлены. Сегодня дети здесь были лишними. Предстоял торг и дележка шкуры пока еще не убитого медведя. Гарин заранее предупредил, чтобы я помалкивал и просто сидел с глубокомысленным видом, а подавал голос только тогда, когда он обратится ко мне за поддержкой.

Поначалу Гарин опасался, что финансами Татьяны заинтересуется Черногоров, но тот почему-то не придал этому вопросу значения. Видимо, он не представлял себе истинных размеров состояния своей жены.

Разговор Гарина и Виктории начался с общих фраз и комплиментов. Потом они перешли к тому, ради чего, собственно, и собрались здесь. Мне кажется, Гарин лукавил, говоря, что в финансах разбирается слабо. Если бы это было так, Виктория его быстро бы смяла, потому что она разбиралась в экономике лучше, чем в кулинарии. Она произнесла речь, из которой я ясно понял, что просто невозможно не сделать так, чтобы она получила большую часть. Иначе все уйдет государству. Потом произнес речь Гарин и объяснил, что если сделать то-то и то-то, можно избежать вмешательства государства и поделить все по-честному. И если вначале я внутренне согласился с Викторией, то теперь понял, что прав Гарин.

План был составлен Гариным, а возможности его реализовать были только у Виктории. Они не могли обойтись друг без друга. Перебрасываясь экономическими терминами, они постепенно перешли к сути.

— Татьяна едва ли согласится вложить деньги во что-то одно, — говорил Гарин, оживленно жестикулируя, — поэтому мы должны предложить ей несколько вариантов. Для нас это, конечно, более хлопотно, но в конечном итоге более надежно. Если по каким-то причинам сорвется одна операция, мы получим деньги по другим.

С этим Виктория согласилась. Затем они перешли к деталям. Виктории не очень понравилась идея с продажей моей картины, но спорить она не стала и только заметила, что за те деньги, которые Гарин хочет за картину получить, Татьяна ее едва ли купит. Цену пришлось снизить в несколько десятков раз.

Дальнейший разговор я понимал примерно как иностранную речь, то есть одно слово из десяти. Что именно они собирались сделать с испанской квартирой Татьяны, я не понял. Там была какая-то цепочка действий с переводом из одной собственности в другую, залогом, наложением ареста и прочими темными делами.

Деньги они собирались перевести в векселя, векселя в акции, а акции, вроде бы, тоже арестовать, потому что у Гарина был какой-то знакомый судья, который за долю в этом деле согласится сделать все, что угодно.

Когда у меня в голове окончательно зашумело от всех этих разговоров, Гарин снова перешел на комплименты и начал прощаться.

— Ты домой? — спросил он, когда мы вышли на улицу.

— Да, но сначала хочу немного пройтись, чтобы выветрить из головы все, что услышал за последний час.

— Да, битва была жаркая, — признался Гарин, — А какая женщина! Своего не упустит. Теперь я понимаю, почему они с Татьяной были лучшими подругами. Прямо пантера; билась за каждый доллар.

— Мне такие не нравятся.

— Ничего, это еще не самый худший экземпляр. Бывают такие, что…

Гарин с тяжелым вздохом махнул рукой.

— Ты это о своей жене?

— Это я вообще. Как говорится, жена цезаря вне подозрений. О жене, как о покойнике — или хорошо, или ничего. Впрочем, что это мы о дурном? Взбодрись! Еще немного и мы станем свободными людьми. Купим контору для своего детективного агенства и у нас еще останутся деньги, если, конечно, нами не заинтересуется налоговая инспекция. Но агенство мы регистрировать не будем, так что, надеюсь, что нами никто не заинтересуется.

— И чем мы будем заниматься? Ловить убийц?

Гарин поморщился.

— Опасный это контингент, — сказал он, — хотя… Мы будем браться за все, что сулит нам выгоду. Как тебе профессия сыщика?

Я помедлил с ответом.

— Ну, вообще-то…

— Говори, как есть.

— Ты только не обижайся, но когда я был только художником, я почти не общался с людьми, которые мне бы не нравились. Я с ними просто не знакомился. Мне не приходилось кого-то подозревать, разоблачать, выводить на чистую воду; не приходилось лгать, притворяться, изображать из себя не художника, а кого-то другого. Я был самим собой. А кто я теперь? Сыщик? Но я ведь не вел расследование. Я уже даже не ныне живущий художник, а какой-то современник Наполеона. Я живу чужой жизнью!

— Все ясно, — сказал Гарин, — ты нуждаешься в отдыхе. У меня тетка сдает дачу постояльцам, естественно, неофициально. Если хочешь, могу устроить. Поживи на природе, порисуй пейзажи. Если появится новое дело, я тебя вызову.

— Подожди, я еще не договорил. Мне не нравится этот договор с убийцей и явный грабеж, которым ты собираешься сейчас заняться. Ты — сыщик, ты должен быть выше этого.

Гарин хладнокровно и немного насмешливо выслушал мою речь.

— Ты помнишь, что говорила Виктория о том, как она совершала преступление? — спросил он, внимательно глядя мне в глаза.

— Это как вливала яд в графин с коктейлем? Конечно, помню.

— Ну так вот, мать Татьяны этот коктейль не пила.

— Как так?

— А вот так. В ее крови алкоголь не обнаружен. Все знакомые жертвы, а не только Виктория, утверждают, что мать Татьяны почти никогда не пила вина, потому что от него у нее болела голова.

— Но как же тогда она была отравлена?

— Выпила яд с другим напитком. Скорее всего, с водой.

— Но Виктория утверждает, что отравила только коктейль. Какой ей смысл лгать?

— Она и не лжет. Коктейль действительно был отравлен. Только его не пили.

— Какая-то чушь, — воскликнул я. — Виктория сама призналась, что она совершила убийство!

— Она призналась только в том, что влила яд в коктейль.

— Но это значит, что убийство совершил кто-то другой!

— Вот именно, о чем я тебе и толкую. Виктория не виновна и поэтому я могу заключать с ней договоры.

От всех этих открытий у меня голова пошла кругом.

— И ты ей ничего не сказал, — упрекнул я Гарина.

— Зачем? — спросил он. — Мне удобнее, чтобы она считала себя убийцей. И потом, она ведь действительно пыталась совершить убийство. Стать настоящим преступником ей помешала только случайность. Ее просто опередили.

— Но она мучается!

— Ничего, пусть помучается. В следующий раз хорошенько подумает, прежде чем подливать яд людям, даже если это ее враги. Кстати, с ее стороны было большой глупостью вливать хлорциан в коктейль. Она не знала, что сахар нейтрализует действие цианида и служит некоторым образом противоядием. А в коктейле этого сахара было предостаточно, правда, в виде меда и апельсинового сока. Вместо того, чтобы убить человека, этим напитком можно было вызвать у него несварение желудка. Правда, кто знает, утверждать не решусь. Экспертиза подтвердила, что концентрация яда в этом коктейле смертельна.