Павел Шаронов

Закон бумеранга

Глава 1

В тот день с самого утра моросило и я предпочел остаться дома и заняться наконец своей картиной „Наполеон в Москве“.

Профессия свободного художника имеет массу преимуществ. Одно из них — нет необходимости в дождь тащиться на работу. Но есть и некоторые недостатки и основной из них — я почти забыл, как выглядят деньги.

Работа над картиной продвигалась туго. Нет, с Наполеоном проблем не было. Наполеон лежал передо мной на диване и читал газету. Конечно, это был не французский император, а мой друг Гарин, но когда я погружался в работу, я не вспоминал о такой мелочи. Конечно, Гарин и не думал мне позировать, он был выше этого, но если у вас перед глазами пять дней в неделю лежит копия Наполеона, грех было бы этим не воспользоваться.

Но вот с Москвой были некоторые проблемы. В Москве я был очень давно и в памяти моей сохранились только образцы современной архитектуры. Как я ни напрягал воображение, представить Москву времен Наполеона было сложно. Перед глазами почему-то возникал образ Наполеона, стоящего на трибуне Мавзолея и приветствовавшего проходящие по Красной площади французские войска.

Шелест газеты и жалобный скрип дивана отвлек меня от холста и заставил поднять глаза.

— Любопытное дело, — сказал Гарин и протянул мне газету.

…С тех пор, как Гарина выгнали с работы по причине интриг и зависти сослуживцев, его идеей фикс стало создание своего детективного агентства. Как будто каждый безработный может стать сыщиком. Но Гарин в своих способностях не сомневался и был уверен в успехе. Жене он о своем увольнении не сообщил и продолжал в виде зарплаты приносить домой деньги, снятые с их общего счета в банке.

Каждое утро, говоря, что уходит на работу, он на самом деле отправлялся в мою квартиру и просиживал в ней весь день, читая газеты и рассуждая о выгодах детективного бизнеса.

— Самое главное — тут не требуется начальный капитал, — говорил он, удобно расположившись на диване, — Главное: найти клиента. А он уже оплатит и расходы по ведению следствия и сам гонорар. Первое время агентство можно не регистрировать и это позволит съэкономить на самом оформлении (а это немалые деньги) и на налогах. Офис снимать не обязательно, сойдет и твоя квартира.

Эта идея особого восторга у меня не вызывала, хоть Гарин и доказывал мне ее выгоды всю последнюю неделю.

— Постой, — возражал я, — Это все-таки моя квартира и я хочу здесь жить, а не служить швейцаром при твоих клиентах. Тем более, что нет никаких гарантий, что они честные люди и не попытаются что-нибудь украсть.

Истина всегда находит доступ в сознание умного и рассудительного человека. К сожалению, к Гарину это не относилось. В ответ на все мои возражения он только снисходительно улыбался.

— Со всякой шантропой я водиться не буду, — говорил он, — Первое время клиентов буду отбирать сам и не проверенные сюда не попадут.

Все мои возражения Гарин решительно пресекал жестом руки. А сегодня он был особенно агрессивно настойчив.

— То, как ты сейчас живешь, это тоже не жизнь, — безапеляционным тоном заявил он, — Ты сидишь в этой квартире и рисуешь картины, которые не можешь продать.

— Неправда! — вскричал я, — Вот в прошлом месяце я…

— Ерунда, — отрезал Гарин, — твоих доходов хватает только на самое нищенское существование. Поэтому тебя и бросила жена.

— Она бросила меня, потому что нашла другого, — угрюмо возразил я.

— Да, более богатого. А теперь подумай, что тебе предлагаю я. Ты будешь моим помощником, ну как Ватсон у Холмса. Плату за квартиру и помощь предлагаю тебе тридцать процентов. Это же сумасшедшие деньги. Ты только представь себе: заграничные курорты, знаменитости, которые жаждут стать нашими клиентами, красавицы, настоящие фотомодели, которые мечтают завести с тобой роман. Это разве не жизнь?

Спорить с Гариным дальше было бесполезно. И я согласился стать счастливцем, за которым будут бегать первые красавицы мира.

…Газета, которую он мне протянул, была открыта на той самой странице, которая его заинтересовала.

Статья занимала всю полосу. Была даже фотография обвиняемой.

Я повертел газету в руках и вернул ее Гарину.

— И что же здесь любопытного? — поинтересовался я у него.

— Обвиняемая не похожа на человека, который мог бы совершить это преступление.

— Так они все не похожи. Тихие школьные учителя оказываются серийными убийцами, а примерный семьянин насилует свою дочь. Если бы можно было определить убийцу по внешности, то его разоблачение не составляло бы труда.

— Нет, здесь дело в другом, — возразил Гарин и, откинувшись на подушку дивана, стал задумчиво глядеть в потолок. — Я не утверждаю, что обвиняемая не способна на убийство. Я лишь говорю, что все, в чем ее обвиняют, не сходится с ее характером.

— Но ты ведь знаешь наши газеты. Эти статьи пишутся, как детективный роман и их задача только — развлечь читателя. Что там было на самом деле, не известно даже автору. Его волнует только внешний эффект.

— Но ты ведь не читал статью, — укоризненно сказал Гарин и для большего удобства перевернулся на правый бок, от чего диван угрожающе затрещал.

— Не читал, — сказал я. — Она слишком большая и я не любитель такого рода чтения.

— Хорошо, тогда я тебе расскажу ее содержание.

— Я уголовными делами не интересуюсь.

— Это тебя заинтересует.

Гарин рывком из положения лежа занял на диване положение сидя. От этого мой старый диван зашатался и заскрипел так жалобно, что у меня возникли опасения, не придется ли эту ночь мне провести на полу.

Гарин снова заглянул в газету, чтобы освежить в памяти подробности этого дела, потом поднял глаза на меня и начал свой рассказ.

— Итак, — сказал он, — жили мать и дочь. Иногда ссорились, но в общем жили дружно. Шесть лет назад дочь вышла замуж за обеспеченного человека и переехала жить к нему, но с матерью контактировала часто и не меньше двух-трех раз в неделю заходила к ней в гости.

— Мать была старая?

— Нет, пятьдесят с небольшим. Она еще работала.

— А дочь?

— Что дочь? Нет, дочь не работала. За богатых выходят не для того, чтобы работать. Не перебивай меня, а то я не закончу.

— Извини.

— Ну вот, с матерью, значит, отношения были довольно нормальные, но в день смерти матери они вдруг поссорились. Дочь по поводу этой ссоры ничего определенного не говорит. Заявляет, что у матери был сложный характер, она любила совать свой нос в личную жизнь дочери и поэтому такие ссоры происходили более или менее регулярно. Как говорится, дело житейское, если бы не одно но: три дня спустя ее мать находят мертвой, а в мусорном ведре валяется пузырек из-под яда с отпечатками пальцев дочери. Вскрытие показало, что мать отравили этим ядом. Что ты об этом думаешь?

— Тут и думать особенно нечего. Дочь отравила свою мать.

— Зачем?

— Может, из-за неприязни, или из-за денег, квартиры.

— Но ее муж богат. У нее все это есть.

— Может, мать знала что-то и хотела сказать ее мужу?

— Это больше похоже на правду, но тоже притянуто за уши. Тебе не кажется странным то, что дочь травит мать в день ссоры? Значит, яд у нее уже был с собой? И, значит, ссора тут совершенно не при чем?

— Может быть, яд был у нее предназначен для чего-то другого и применила она его под влиянием настроения?

Мое предположение Гарин отмел категорически.

— Зачем современному человеку цианид? — спросил он, — Какая от него может быть практическая польза? Тараканов им морить? Есть средства более доступные и менее опасные. Следствие так и не смогло выяснить, где она могла его достать. А ведь это проблема. В магазине его не купишь.

— В магазине может и нет, — возразил я, — а вот на рынке точно достать можно. Там при желании не то что яд, а целый танк купить можно. А уж оружие и документы там можно достать без проблем.

Гарин не предполагал обнаружить во мне такие познания, поэтому на несколько секунд смолк, то ли испытывая чувство удивления, то ли не сразу найдя, что ответить. Когда выражение изумления сменилось на его лице выражением тонкой проницательности, которое как бы намекало: „Вы хитрый, но я вас перехитрю“, он снова заговорил:

— Ладно, предположим яд она купила и к убийству подготовилась заранее, но неужели она не могла придумать ничего умнее, чем выбрасывать пузырек из-под яда в мусорное ведро и не удосужилась обеспечить себе никакого алиби? Все утверждают, что она женщина умная. А тут наделала таких глупостей, если, конечно, верить, что убийца — она.