Павел Шаронов

Закон бумеранга

— Нет, все, чем мы занимаемся, не входит в зону ее интересов.

— А что входит?

— Ну, этот вопрос надо скорее обращать к ее подругам и мужу.

Мне кажется, Саша немного нервничал, отвечая на эти вопросы и я его прекрасно понимал. Гарин иногда слишком бесцеремонно влезал в личную жизнь, а вести беседы о жене шефа, который сидит в соседней комнате и, возможно, в этот момент подслушивает, для секретаря просто опасно. Не знаю, какие откровения Гарин надеялся здесь услышать, но Саша был вежлив, отвечал на все вопросы, но возникало ощущение, что его ответы прошли через шесть степеней цензуры.

Когда Гарин закончил свои расспросы, Саша немного расслабился и стал уже не секретарем, а просто человеком.

— Позволите вопрос? — спросил он.

— Конечно.

— А сами вы верите в невиновность Татьяны Андреевны?

— Верю. Иначе бы я не взялся за это дело, — ответил Гарин, — А вы верите?

Саша ответил не сразу.

— Не знаю, — наконец сказал он. — Мне сложно судить, на что способен совершенно незнакомый мне человек. Кроме того, по долгу службы я должен разделять убеждения своего шефа. До вашего визита, мне кажется, он был уверен в виновности своей жены, но сейчас…

— Я его переубедил?

— Скорее, вы заставили его усомниться. Ведь даже адвокат верил в ее вину.

— Он сам вам это сказал?

— Нет, конечно. Он ведь профессионал. Но я это видел в его глазах.

Гарин снисходительно усмехнулся.

— Ох уж мне эти знаменитые адвокаты, — сказал он, — сначала они проигрывают процессы, а потом у их клиентов остается только два выхода: обращаться в верховный суд или ко мне. И скажу без лишней скромности, ко мне — надежнее.

Когда Гарин так бахвалится, мне бывает нестерпимо стыдно находиться рядом с ним, поэтому я опускаю глаза и краснею. Обычно Гарин подтрунивает над этой моей особенностью, но сейчас ему было не до меня.

— Я слышал, что труп нашел именно Валерий Николаевич, — осторожно намекнул он.

Саша покосился на дверь.

— Да, — сказал он, наклонившись к Гарину, — но он просил эту тему не обсуждать.

— Почему?

— Эта тема слишком для него болезненна. Мне в тот раз позвонили и сообщили, что его теща уже несколько дней не появляется на работе. Может, заболела, может, умерла; надо было выяснить. Татьяны Андреевны в это время в стране не было — она отдыхала на курорте. Валерий Николаевич сначала хотел послать меня, но, сами понимаете, ситуация деликатная, чужой человек открывает ключом дверь в квартиру, где… Он решил поехать сам. Он все-таки зять и ключ от этой квартиры у него имелся. Валерий Николаевич тогда был сильно простужен, чувствовал себя не очень хорошо, но надо было выяснить, что же все-таки случилось. Если человек действительно умер, то это лучше узнать сразу, а не через неделю.

— Он вошел в квартиру один?

— Да, шофер остался с машиной.

— Труп он увидел сразу?

— Нет, его теща лежала на кровати в спальне. Валерий Николаевич даже вначале подумал, что она спит, и не решался войти, но потом он понял, что она мертва. Он сказал, что там была какая-то ненормальная тишина. Он вошел и тогда увидел это лицо. Ему стало дурно, он выпил воды, но лучше от этого не стало. Он вышел в соседнюю комнату, позвонил в скорую помощь и милицию, и дождался их приезда.

— Милиция его не подозревала?

— У них не было причины. Смерть наступила за три дня до того, как Валерий Николаевич попал в квартиру.

— Он часто бывал в этой квартире?

— Нет, может быть, пару раз, не более. Когда все это обнаружилось, Валерий Николаевич серьезно заболел и два дня провел в постели, но и потом, когда пришел на работу, еще несколько дней чувствовал себя не очень хорошо.

— Что сказал врач?

— Он не вызывал врача. Скорее всего, у него был грипп в соединении с эмоциональным шоком.

Задав еще пару вопросов, Гарин распрощался и деловитой походкой покинул дом Валерия Николаевича. Я вышел вслед за ним.

Глава 3

— Запомни, Ваня, — говорил Гарин, когда мы возвращались на такси домой, — все женщины делятся на два типа: одни сначала знакомятся, а потом выходят замуж, а другие сначала решают выйти замуж, а уже потом начинают знакомиться. Бывают, конечно, и исключения, но о них лучше не вспоминать. Вот моя жена…

В последние два месяца идеей фикс у Гарина стала моя женитьба. Вернее то, что оставшись один, я не спешу снова связать себя узами брака. Гарин взялся за меня эту проблему решить. Он непременно желал меня познакомить, и не с кем-нибудь, а с собственной женой.

Когда человек живет под гнетом тирании, у него вполне может возникнуть желание заменить себя кем-то другим. По мнению Гарина, я идеально подходил на роль мужа его жены. Ее мнением он пока еще не интересовался, а в моем желании скорее зажить размеренной семейной жизнью он нисколько не сомневался.

На мое счастье, Гарин пока дальше разговоров и советов не шел и особенно на знакомстве не настаивал. Сейчас все его мысли были заняты только расследованием.

Но мы ехали в такси, а в такси Гарин предпочитал о делах не разговаривать. Я хотел расспросить его о новом клиенте, Гарин хотел поговорить о своей жене. После пары неудачных попыток затронуть обе темы, мы смолкли.

Говорить о погоде было как-то глупо. Молчание тоже действовало угнетающе. Наконец мне пришло в голову, что можно сказать, не рискуя при этом выдать какой-нибудь секрет.

— Мне тут забавный сон приснился, — начал я.

— Ну? — буркнул Гарин.

— Будто бы я увел у президента жену.

Гарин заерзал на сидении и покосился на шофера.

— И что дальше? — спросил он.

— Почти ничего. Она оставила ему записку, что уходит к другому.

— Это к тебе?

— Ну да, ко мне.

— Чушь. Президентов жены не бросают. Особенно действующих.

— Но это же было во сне!

— Ты пореже такие сны рассказывай, если не хочешь однажды проснуться в тюрьме.

Снова наступило молчание, прервать которое мне уже не хотелось. Меня очень интересовало, почему Гарин дал таксисту адрес, где ни он, ни я не проживали, и зачем нам туда ехать обязательно вдвоем, но я его об этом так и не спросил.

Всю поездку Гарин просидел в глубокомысленной позе, размышляя или только делая вид, что размышляет. Мне не оставалось ничего другого, как отвернуться от него и смотреть в окно, тем более, что в этих местах я никогда еще не был и поэтому для меня все здесь было интересно.

Наконец мы подъехали к нужному дому, Гарин расплатился и мы покинули такси. Но, почему-то, входить в дом мы не стали, а вместо этого Гарин протащил меня через газон, заросли каких-то кустов и вывел на улицу, параллельную той, с которой мы только что убежали.

— Ну, теперь пошли, — сказал он и бодро зашагал вперед.

— Куда это мы идем? — спросил я.

— К сестре Татьяны. Она, наверное, уже предупреждена о нашем визите. Черногоров обещал позвонить ей сразу после нашего ухода.

— Какой Черногоров?

Гарин был так удивлен моим вопросом, что даже остановился и изумленно поглядел на мой подбородок.

— Ну, Черногоров, наш заказчик, по совместительству муж Татьяны, — пояснил он несколько оторопело.

— Ах, так его фамилия Черногоров, а то я все Валерий Николаевич, да Валерий Николаевич.

Я ожидал от Гарина язвительного комментария, вроде того, что сыщик должен сам догадываться, как кого завут и уже приготовился дать достойный ответ, но, к моему удивлению, Гарин не сказал ничего. Это было на него не похоже. Впрочем, когда человек резко меняет профессию, возможны перемены и в его характере.

Пару минут мы шли молча, потом он заговорил снова:

— Конечно, ее может дома и не оказаться, но на этот случай мне дан ключ, так что устроим там обыск.

— Но это же незаконно!

— Ерунда. Это не ее квартира, а татьянина, вернее — ее матери. Мы придем туда с разрешения зятя владелицы.

— И что ты собираешься искать?

— Пока еще не знаю. В этой квартире совершено преступление, так что какие-нибудь улики могли остаться незамеченные милицией.

— Милиция не замечает улики только в кино.

— Ладно, посмотрим. Кстати, взглянем и на сестру.

— Ты ее подозреваешь?

— Ну, о подозрениях говорить еще рано, но она относится к числу лиц, которые получили выгоды от всего произошедшего.

— И какие у нее могут быть выгоды? Отравила мать, посадила в тюрьму сестру, а что получила взамен?