Павел Шаронов

Закон бумеранга

— Но когда вы вышли на историю с Куртом, — продолжал Саша, — я почувствовал опасность. Нет, конечно, вероятность того, что вы выйдете на меня, была ничтожно мала, но я стал задумываться об ответных шагах. К моему удивлению, вы все-таки докопались до следа, который мог привести вас ко мне, и тогда я нанял этого актера. Я не стал посвещать его во все подробности, только объяснил, что он должен говорить, и дал ключи от своей старой квартиры. Я думаю, сыграл он неплохо и убедил вас в своей искренности. Но играл, похоже, не он один. Он, почему-то, проникся уверенностью, что вы — полковник ФСБ и что дело это государственной важности. Это его напугало. А когда вы ему сказали, что у Даниила Агеева не было мизинца левой руки, он сразу понял, что это я. Каким-то образом он разглядел мою руку. Тем же вечером он пришел ко мне и угрожал, что пойдет в ФСБ и расскажет, что тот человек, которого они считают умершим, на самом деле жив. Тщетно я пытался его убедить, что ФСБ не имеет никакого касательства к этому делу. Он мне не поверил и требовал деньги. И тогда мне в голову пришла мысль: „Ему деньги нужны на выпивку. Если дать ему пить вволю, то он не будет мне опасен“.

Я дал ему немного денег и предложил встретиться на следующий день, чтобы передать остальные. Он согласился. На следующий день я приехал к нему, но вместо денег привез ящик водки. Сказал, что через пару дней привезу еще один. Он так обрадовался, что о деньгах даже не спросил. Второй ящик ему уже не понадобился. Выпив первый, он сам сыграл в ящик. Такой вот каламбур.

— Да, с точки зрения закона тут придраться не к чему, — признался Черногоров. — Угощать водкой — еще не преступление.

— А теперь, — продолжал Саша, — я хотел бы рассказать свою историю с самого начала. Если бы вы знали, как я устал молчать. Иметь прошлое, о котором нельзя никому рассказать, иметь фальшивую биографию, другое имя, постоянно опасаться, что встречу кого-то из своих старых знакомых. Нет, все это ужасно изматывает и напряжение постоянно растет. Я готовил месть и надеялся, что когда она свершится, я почувствую облегчение. Месть свершилась почти так, как я задумал, но, к сожалению, это не моя месть. Я не хотел никого убивать, я планировал только посадить Татьяну в тюрьму. Она в тюрьме, а я не испытываю от этого особенной радости. Может, потому что в этом нет моей заслуги? Я знаю, вы в это не верите, но это так. Для того, чтобы посадить Татьяну, совсем не требовалось кого-то убивать и подкидывать фальшивые улики. Видит Бог, ее собственных махинаций вполне достаточно, чтобы упрятать ее лет на пять-десять. Я занимался сбором улик, но, к сожалению, меня опередили. Я столько лет мечтал о мести… Несвершенная месть растравливает душу.

Саша задумался и, как бы погрузившись в себя, стал рассказывать свое прошлое тихим, лишенным эмоций голосом.

Глава 16

Родителей я лишился рано. Отец оставил нашу семью, когда мне было всего два года, и я его совсем не помню. Мать начала пить и однажды зимой сильно простудилась и умерла, так что уже в десятилетнем возрасте я остался полным сиротой. Мы с братом Сашей, который был старше меня на два года, поселились у бабушки. Собственно, бабушкой она была нашей матери, а не нам, но в то время мы об этом как-то не задумывались. Мы звали ее просто бабушкой Верой и, боюсь, были для нее непосильной обузой. Для своих восьмидесяти пяти лет она держалась бодро, но управляться с двумя своенравными мальчишками ей было трудно.

Но что могут мальчишки понимать в проблемах взрослых? Сейчас я то время вспоминаю, как самый счастливый период в своей жизни. Мы жили очень бедно и были одеты хуже всех окрестных мальчишек, но зато нашей свободы никто не ограничивал.

А потом бабушка Вера умерла и мы остались одни. Саша был уже совершеннолетний, я тоже уже получил паспорт и поэтому в детский дом нас помещать не стали. Можете себе представить двух мальчишек, ведущих совместное хозяйство? За несколько месяцев мы превратили нашу квартиру в полный бардак. Нет, иногда в нас просыпалось чувство прекрасного и мы устраивали генеральную уборку и вешали новые занавески, но потом все возвращалось на свою колею и квартира постепенно покрывалась пылью и паутиной.

Мы жили на зарплату Саши и на небольшое пособие. Саша хотел поступить в институт, но провалился на экзаменах и его даже чуть не забрали в армию, но он отбился, доказав, что должен содержать иждивенца в моем лице.

В это неспокойное время, когда Саша отбивался от армии, а я ожидал, что эта напасть вскоре обрушится и на меня (Саше было девятнадцать лет, а мне — семнадцать), в нашем подъезде поселилась Таня. Она была моей ровесницей и стала учиться в параллельном классе.

Не заметить ее было нельзя. Конечно, в школе были и другие общепризнанные красавицы, некоторые, возможно, даже красивее ее, но они были какие-то обыкновенные, в них не было изюминки. А Таня! Это было чудо. Я, как только увидел ее, сразу влюбился, но она меня не замечала. Кто я был для нее? Обыкновенный мальчишка, каких тысячи. А она? Она была королевой. Самые дорогие наряды, самые модные вещи. Конечно, теперь я понимаю, что на самое дорогое и модное для нее у моего брата просто не хватило бы зарплаты, но в нашем школьном мирке она была суперзвездой.

Не знаю, когда я впервые понял, что она встречается с моим братом. Это пришло как-то постепенно. Сначала я заметил, что жить на зарплату Саши мы стали гораздо хуже, а по вечерам он все чаще куда-то уходит и возвращается совсем поздно в каком-то странном настроении. Иногда он был неестественно весел, а иногда приходил раздражительный и, не отвечая на мои вопросы, запирался на кухне и слушал музыку.

Но потом я, уже не помню зачем, полез в сашин стол и нашел там фотографию Тани.

Поначалу мои чувства были неопределенные. Я не хотел верить, а спросить у брата не решался. Но чем больше доказательств их любви я получал, тем больше цеплялся за свое неверие. А потом все в один миг рухнуло. Сомнений не осталось.

Как я жалел впоследствии, что не покончил со своей любовью сразу, в тот же день! Надо было взять себя в руки и переключить свое внимание на что-нибудь другое. Хотя, конечно, это легко говорить, а когда тебе семнадцать лет и ты впервые в жизни безответно влюблен, то ни о чем другом думать уже не можешь. В тот момент, когда жизнь рушится, больше всего раздражают уверения родственников, что у тебя все еще впереди.

Но роман Саши с Таней складывался не самым лучшим образом. Несмотря на то, что он тратил на нее большую часть своей зарплаты, они ссорились все чаще.

Однажды Саше пришлось неожиданно уехать в командировку, а дозвониться до Тани он не смог. Тогда он попросил меня позвонить ей вечером, поздравить с днем рождения, а потом купить торт и отнести ей от его имени.

Это была его ошибка. Таня была не из тех девушек, которые могут ждать. Даже несколько дней и даже из командировки.

Этот торт мы съели вместе, даже не вспомнив брата. Было очень весело. Мы много смеялись и дурачились. Заводилой во всем была Таня. Я совсем потерял голову от любви.

На следующий день Таня позвонила и предложила снова встретиться у нее. Не знаю, зачем я был ей нужен. Может, оттачивала свое мастерство, или решила заработать, а других источников дохода в тот момент у нее не было. Впоследствии я много думал об этом дне. Попал ли я в ловушку, или все произошло случайно и не по тому сценарию, который планировала Таня? Не знаю. До сих пор у меня нет внятного ответа на этот вопрос.

Все произошло очень быстро. Таня сама поцеловала меня и через пять минут я оказался у нее в постели.

А потом я вдруг услышал гневный возглас и увидел Танину маму. Она кричала, чтобы я отстал от ее дочери, что она меня в тюрьму посадит, потом велела Тане одеваться, а меня вышвырнула за дверь, даже не дав возможности собрать свою одежду. Я успел схватить только брюки, майку и один носок. Домой возвращался босиком.

Вечером Таня позвонила мне и сказала, что мама заставила ее написать в милицию заявление об изнасиловании, но что это можно уладить, если у меня найдутся деньги.

Деньги! У меня? Все, чем я пользовался, было куплено моим братом. Я тщетно умолял Таню забрать заявление, но она сказала, что мама ей этого сделать не позволит, и что единственный способ ее смягчить — это крупная сумма. И она назвала эту сумму.Я понял, что пропал. У меня было только два пути: сесть в тюрьму или признаться во всем брату. Одно хуже другого.