Инна Сударева
Судья королевского дома
— Я предупреждала их, что сейчас в моде простота. Будь снисходителен: все так хотят сделать тебе приятное.
Судья лишь растерянно улыбнулся, когда его окружили одетые лесными феями симпатичные девушки и стали петь приветственные песни. С Фредерика сняли теплый плащ, который он не успел оставить в холле, на голову водрузили венок из виноградной лозы, взяли под руки и вывели на середину зала. Чувствовал он себя преглупо, поэтому с готовностью осушил предложенную для начала бутылку вина, чтобы обрести необходимое настроение. На всякого рода празднествах он всегда был, как не в своей тарелке — его стихией было совсем другое.
Вечеринка началась. Столы ломились от угощений, собравшиеся поднимали кубки за здоровье своего хозяина, смех, шутки, веселье. С одной стороны стола дама Ванда вещала о подвигах малолетнего Фредерика, с другого — развеселившийся Марк рассказывал о тех переделках, в которых он побывал вместе с патроном; мастер Линар также обрел аудиторию: делился взглядами на способы лечения простуды и ревматизма.
Вторая бутылка и обильная закуска еще больше раскрепостили Фредерика. Сидя между Мартой и Корой, он только самодовольно наблюдал, как обе девушки по очереди накладывают на его тарелку все больше и больше разной вкуснятины.
— И вы думаете, что я все это съем? — ухмылялся он.
Еще пару бутылок вина — и молодой Судья, лишь услышав звуки музыки, взял за руку тоже слегка захмелевшую Кору со словами:
— Все, танцевать.
Его пример был заразительным. В пляс пошла чуть ли не вся молодежь: Марту подхватил мастер Линар, порозовевший не только щеками, но и бритой макушкой, Марк выбрал себе хохотушку-горничную. Веселились все: рядом с лордом отплясывал садовник, бравые солдаты расхватали самых симпатичных кухарок и посудомоек, вызвав, правда, некоторое недовольство среди мужского населения замка.
— Ты танцуешь так же превосходно, как и фехтуешь, — сказала Кора Фредерику.
— Ты еще учти, что я пьян, — усмехнулся Судья.
Танцевали они до тех пор, пока у Коры не закружилась голова.
— Пошли на воздух, — предложил Фредерик, и, хохоча, потянул девушку на террасу.
Там кружился снег, покрывая белым пухом гранитный пол, балюстраду и стоявшие в больших белых кадках бархатно-зеленые кипарисы. В свете, падающем из залы, снежинки поблескивали не хуже алмазов и казались волшебной зимней завесой. Было тихо и уютно.
Фредерик лихо смел снег со скамьи, что стояла меж кипарисами, сел сам, а Кору притянул к себе на колени, заботливо обхватив ее чуть ниже талии.
— Чтоб твоя попка не замерзла, — пояснил он, жарко шепча ей в ухо.
— Фред, ты не похож на лорда из Королевского Дома, — засмеялась Кора.
— А на кого я похож? — полузакрыв глаза, спросил Фредерик — он вдыхал запах ее волос. — Такие огненные, что даже греют.
— На деревенщину.
— Ну, деревенские парни тоже неплохо умеют ухаживать за девушками. Разве не так?
— Так, так, — снисходительно ответила Кора, обняла его за шею, поцеловала, засмеялась. — Как думаешь, нас никто не видит?
Фредерик лишь улыбнулся, прижал ее к себе крепче, предложил:
— Пошли в мою спальню… или в твою. Выбирай.
— Так сразу, после двух лет прохлады? — в шутку возмутилась Кора. — А поухаживать, а извиниться за черствость? И где, в конце концов, подарки? Ну, хоть малюсенькие?
Ответить Судья не успел — тишину вечера нарушил пронзительный звук рожка. У стен замка вертелся на храпящем коне гонец. И от человека, и от лошади валил пар.
— Ворота! Открывайте! Срочное сообщение для Западного Судьи!
— Что-то случилось, — буркнул Фредерик, поднимаясь со скамьи.
Он легко перепрыгнул через балюстраду вниз, со второго этажа во двор, вместе с привратниками побежал к воротам. Через минуту слушал гонца.
— Убит Восточный Судья сэр Освальд! — сразу выпалил тот.
— Как?! Когда?!
— Вчера. Он гостил у своего друга сэра Эдвара Бейза вместе с сыном Бертрамом. Поздней ночью на поместье Бейза напали бандиты. Лорд Эдвар был убит прямо в постели, его люди не успели оказать сопротивления. Восточный Судья и его сын пытались остановить налетчиков, но силы были неравны. Сэр Освальд умер от полученных ран, молодой сэр Бертрам жив, но находится на грани жизни и смерти. Поместье Бейза сожжено.
— Кто это сделал, известно?
— Клан Секиры, сэр.
Фредерик заиграл желваками. К нему подошла Кора — губы ее дрожали, а в глазах блестели слезы.
— Слыхала? — обратился к ней Судья. — А теперь ответь: да или нет.
— Да, я согласна, — прошептала девушка и, разрыдавшись, бросилась к нему. — Как он мог?! Как он мог?!
Судья гладил ее по голове и, шепча что-то успокаивающее, увел обратно в замок.
Понятное дело, что и танцы и веселье на этом закончились.
16.
Капитан Барт теперь по праву гордился сыном. А как же иначе? Юноша вернулся после довольно долгой отлучки, и не успел капитан задать ему хорошую взбучку, как следом прилетел на коне гонец с письмом от самого Западного Судьи, в котором сэр Фредерик сообщал Королю Аллару, что юный Элиас Крунос оказал ему, Судье Королевского Дома, неоценимые услуги. В связи с этим сэр Фредерик просит Его Величество даровать отважному мастеру Элиасу рыцарское звание. Да, именно так и было написано в письме, которое написал Марк под диктовку Западного Судьи, потому как сам Фредерик из-за ранений не мог писать сам. Было еще отдельное письмо и сэру Барту, где Судья Фредерик благодарил капитана за сына и всячески расхваливал доблести Элиаса. Это письмо с печатью Западного Судьи сэр Барт уложил в ларец из красного дерева с золотым замочком, со словами: „это послужит к чести семьи“.
Сам Элиас дулся. Он прекрасно понимал, что этими письмами, которые он обозвал „отписками“, Фредерик окончательно дает понять, что более не нуждается в его услугах. Типа: ты мне помог, вот и получи в качестве благодарности рыцарскую цепь, причем из королевских рук. Надо сказать, что юноша был бы более рад получить эту самую цепь из рук Западного Судьи, что позволило бы ему стать рыцарем последнего. Но Фредерик не дал ему шанса. Теперь Элиас был рыцарем Короля. Его именовали сэром, отец закатил по поводу посвящения сына вечеринку в соседнем со своим домом трактире, где чуть ли не вся Королевская гвардия на славу повеселилась и выпила почти весь запас вина за здоровье юного рыцаря. Однако настроения Элиасу это не прибавило.
Не радовало и то, что красотки в таверне благосклонно ему улыбались и мимоходом чмокали то в щеку, то в губы. Элиас думал о Марте. Ведь отдалив его от себя, Фредерик тем самым отдалил его и от девушки, а Элиасу после их разговора в Зимнем Порту Марта вдруг стала сниться по ночам, причем сны эти были не всегда скромными.
Отец, видя, что сын-сокровище хандрит, дал ему пару дней отпуска.
— Поброди по городу, себя покажи, на людей погляди. Ты
И Элиас пошел бродить. Надо сказать, это бродяжничество пошло на пользу: он ходил по улицам Белого Города, рассматривая замысловатые по архитектуре здания, переходя из богатых кварталов в бедные, и мог думать о чем угодно. А когда он любовался золочеными шпилями главного собора, его голову вновь посетила мысль о том, что, право, не все потеряно. Стоит найти бандита Филиппа, и он реабилитируется в глазах Западного Судьи, докажет, что ему можно доверять, и не только: можно поручать сложные дела. Хотя, и поручать нет необходимости: когда надо, молодчина Элиас сам проявляет инициативу. Такие мысли окрылили юношу. Действительно, почему бы не провести собственное расследование?
Только вот с чего начать? И Элиас начал усиленно думать.
Клан Секиры — про него так много разговоров. Надо бы послушать эти разговоры. И Элиас направил стопы в бедные кварталы столицы. К тому же уже начинало темнеть, и юноша подумал, что в своем красивом бархатном одеянии он наверняка привлечет внимание нереспектабельной части населения.
Кабачок „Бочка счастья“ приглянулся Элиасу из-за своего неприглядного вида. Он больше походил на притон, чем на место, где можно пропустить пару стаканчиков за здоровье кого-нибудь небезразличного тебе. Правда, юношу предупредила прямо на входе худая белесая девчонка лет тринадцати, что выплеснула прямо под порог ведро помоев:
— Чиво тут забыли, господин? Есть места и поприличней.
Она тут же получила оплеуху от вышедшего в это время на крыльцо такого же тощего, но жилистого безбородого старика с длинными седыми патлами на лысеющей голове:
— Господину видней, куда ходить. Не тебе, дуре, указывать ему!
Элиас был парень сообразительный, понял, почему пихнули белесую: чтоб не отпугнула богато одетого молодого олуха. С такого можно и за плохую выпивку втридорога содрать, и девку какую рядом пристроить, чтоб разомлел и подарил ей весь кошелек, если ж напоить, так и обобрать втихоря можно.