Инна Сударева
Судья королевского дома
— Вы ведь воспитанница сэра Эдвара, не так ли?
— Да. А вы — Судья Западного округа?
— Точно так, — тут Фредерик улыбнулся, и Кора подумала, что он очаровашка. — Вам здесь нравиться?
— Да.
— Судья Освальд сказал, что вы удивительно похожи на пропавшую дочь сэра Эдвара. Судя по всему, она была красавицей, — так же улыбаясь, продолжал молодой человек.
Его голос заметно потеплел. „Какой же он кремень, если уже сделал мне комплимент?“ — подумала Кора, ловя на себе взгляды удивленных подруг, что танцевали рядом. Тут Судья, обхватив ее за талию и подняв вверх, так закружил, что заколка, сдерживающая локоны девушки в пышном хвосте, слетела, и ее волосы огненными струями оплели их обоих.
— Потрясающе, — вдруг прошептал Фредерик, осторожно опуская Кору вниз. — Вы словно солнце. Освальд был прав: вам нельзя отказать…
Танец кончился, и Кора, улыбаясь, ждала. Она твердо решила, что теперь Фредерик должен первым ее поцеловать. Он, видимо, понял это и с неожиданным смущением в глазах и румянцем на щеках притянул ее к себе и коснулся губами ее губ…
Как тогда от поцелуя, так и теперь Кора вздрогнула от искры, что пробежала по ее телу при одном воспоминании об этом.
— Да, при дворе умеют веселиться, — заметила дама Ванда, дослушав рассказ девушки о праздновании дня рождения Короля. — Неудивительно, что Фреда все эти годы не тянуло домой. Здесь и музыкантов-то хороших нелегко сыскать, а песни и танцы все старомодные.
Вдруг она отложила вязание и щелкнула пальцами:
— А что если мы устроим небольшой праздник? В честь выздоровления нашего молодого господина? Право, отличный повод открыть полувековые бочки с вином и заколоть пару тройку баранов и кабанчиков?
— Я думаю: это неплохая идея, — отозвалась Кора, вновь глядя во двор.
— Все, решено! А у Фредерика даже и спрашивать не будем — сделаем сюрприз! Это будет легко: он все время сидит в отцовском кабинете. Вы поможете мне? Я ведь не знаю, как принято теперь в столице организовывать вечеринки, какие блюда стоит приготовить и, главное, как украсить зал и самих себя.
— Буду только рада.
15.
Кора громко постучала в дубовые двери кабинета.
— Кто? — недовольный голос Фредерика.
„Интересно, он вообще бывает когда-нибудь довольным?“ — невзначай подумала девушка.
— Это я, Кора. Не пора ли тебе подышать воздухом? Ты сидишь там уже пять часов. Доктор Линар попросил меня вытянуть тебя на прогулку.
— Проще говоря — выгулять меня, — так же ворчливо отвечал Судья, открыв дверь.
Он был бледен и взъерошен, а в глазах — несвойственное ему беспокойство.
— Что с тобой, Фред? От ран ты оправился, но, похоже, заболел
— Ты права — мне надо пройтись, — пробормотал Фредерик, в который раз ероша волосы.
Гулять они отправились за крепостную стену в соседний лес, прихватив с собой на всякий случай лошадей. Судья рассеянно брел по тропинкам, иногда останавливался в раздумьях, что давало возможность вороному Крошке срывать с кустов не слетевшие листья. Был ноябрь, и в прохладных низинах уже лежал иней на пожухлой траве, а воздух
Кора не выдержала.
— Боже, Фред, можно подумать, что у тебя кто-то умер, — начала она.
— Где-то ты права, — отозвался Судья.
Он поднял на нее глаза и неожиданно сказал:
— Прости, я во многом виноват перед тобой.
— Да что с тобой такое? — эти несвойственные Судье слова поразили Кору еще больше.
— В эти дни я многое узнал, — ответил Фредерик. — Слишком многое, слишком неожиданное и, надо сказать, малоприятное. И теперь я чувствую себя так, как, наверное, ощущала себя ты. И твои слова насчет одиночества… Ты была права: это ничуть не замечательно…
— Но ты ведь не одинок, — Кора пристроилась рядом, благо размеры пня позволяли. — Право, более чем странно слышать от тебя такие слова. Как бы ты не отмахивался от друзей, они у тебя есть, и я — один из них, — тут она ему улыбнулась. — А насчет прощения… Я уже давно простила тебя. Тем более что ты просил об этом раньше.
Фредерик недоуменно поднял брови.
Кора, все так же улыбаясь, достала из-за пазухи довольно мятое письмо — Судья вспыхнул:
— Оно у тебя?!
Девушка кивнула.
— Няня Агаты передала мне. Сказала, что малышка отобрала его у тебя и кинула в кусты. Ты рассердился и забыл его достать. Мона достала и, чтобы не волновать тебя лишний раз, передала письмо мне. Ведь оно мне адресовано?
— Вообще-то, тебе, но после моей смерти, — быстро поправился Фредерик.
— Ты странный, Фред. Сперва при каждом удобном случае отталкиваешь меня от себя, но делаешь меня практически своей наследницей… Я уж молчу про то, что ты говорил во время болезни в бреду.
Судья покраснел еще больше. Теперь Кора рассмеялась и поспешила обнять его, чтоб он не обиделся на ее смех. Фредерик понял это и обнял ее в ответ:
— Не волнуйся — я не обижусь. Твои шутки надо мной ничто по сравнению… — тут он замолк.
Девушка лишь крепче прижалась щекой к плечу Фредерика.
— Я не стану спрашивать, что так волнует тебя, Фред. Только знай: в любом деле я твой самый верный друг и помощник. Надеюсь, ты не против? — она лукаво взглянула на него.
— Это тебя удивит, но не против, — в тон ей ответил Судья и улыбнулся именно той улыбкой, за которую Кора считала его очаровашкой.
— Я повторюсь, — совсем тихо зашептала девушка, словно кто-то, кроме мирно фыркавших лошадей мог ее услышать, — но я люблю тебя.
Судья обнял ее еще крепче и жарко поцеловал. После столь долгого холодного периода в их отношениях Кору это привело в восторг.
— Я всегда любил и буду любить тебя, что бы ни происходило, — сказал Фредерик.
— Зачем тогда целых два года ты отталкивал меня от себя? После всего, что так хорошо начиналось…
— Я просто не хочу повторять судьбу своих родителей. Твой отец может воспользоваться тем, что ты много для меня значишь. Так ведь уже получилось — с Мартой…
— А она много для тебя значит? — чуть нахмурившись, спросила Кора.
— Много, как верный Смотритель. Я не могу просто так бросать своих людей в беде.
— Но разве мой отец пойдет на то, чтобы шантажировать тебя мною? Ведь я его дочь…
— Видимо, ты плохо знаешь Филиппа. Прежде всего, он — глава преступного клана Секиры, а любящим отцом, насколько я знаю, никогда не был. Я не прав?
Девушка лишь опустила голову.
— Он пойдет на все, чтобы уничтожить меня, как, впрочем, и я… до этого дня, — продолжал Судья.
— А что изменилось? — с горечью проговорила Кора. — Вы так ненавидите друг друга…
— Изменилось, и многое, — тут Фредерик заставил ее смотреть прямо ему в глаза. — Ты сказала, что всегда будешь моим верным другом. И я, как друга, прошу тебя: помоги мне встретиться с твоим отцом.
— Ты с ума сошел!
— Совсем наоборот. Послушай-ка меня, — и Фредерик быстро зашептал ей в ухо что-то такое, от чего Кора изумленно охнула.
Глаза Западного Судьи вновь горели самодовольно и задорно, и это было хорошим знаком: похоже, подавленное настроение покинуло его.
— Это серьезно? — не поверила ушам Кора.
— Абсолютно. Другого способа нет, поэтому не смотри на меня такими глазами, — Фредерик улыбнулся. — Все, что мне нужно, это твое согласие сотрудничать.
— И все?
— Ну, может еще хоть какой завялящийся поцелуй, чтоб поддержать меня в этом деле.
Поцелуй он получил, а насчет согласия девушка решила повременить.
— Я подумаю. Время у меня есть?
Фредерик слегка наклонил голову:
— Право, чем скорей ты решишь, тем будет лучше.
— Сегодня вечером. Идет? Хорошо. Теперь давай вернемся в замок — лично я проголодалась.
— Я тоже, — многозначительно ответил Судья, притягивая Кору к себе.
— Фред? О! Ну не здесь же, — засмеялась девушка. — Подожди до вечера.
— Только никто, запомни, никто не должен знать, какие у нас с тобой отношения, мой огонек, — прошептал Фредерик, целуя ее в ухо.
Кора просто растаяла: „мой огонек“ — так он ее называл до того, как узнал, что она дочь Филиппа.
Цветущий замок ожидал их возвращения.
— Подозрительно тихо, — заметил Фредерик, когда они въехали во двор. — Что-то здесь не так.
— Главное — не волнуйся, — улыбаясь, ответила Кора.
Спешившись, они прошли в холл, оттуда девушка потянула Судью в Большой зал. Как только они вошли, зажглись огни, заиграли флейты, скрипки и лютни, и Фредерик был просто ошеломлен: такого он еще не видел. Зал был украшен со столичной роскошью и провинциальной безвкусицей. Видимо, со всего замка сюда стянули все, что могло декорировать. Кора смеялась: