МеЛ
История, где нет места пиратам
Несмотря на его улыбочку, Глория ответила без раздражения.
— Да. Ну и что?
Лоренс хохотнул.
— Да что это у тебя… все бывшее… даже любовники.
Глория завела мотор. Машина дернулась с места и… остановилась.
Тед тихо произнес: „Да, действительно, какой смысл?“
Глория упала на руль.
— Ты, ты… не сумасшедший. Ты — садист.
— Возможно. А ты — очень осторожный человек. Потому ты и от денег пока отказываешься. …Так? А ведь могла бы уехать в Россию, к булочкам. Какая разница твоей бабке, кому их печь? У нее, я думаю, это занятие уже в рефлекс вошло. И кого кормить — уже не важно. Ну что, двинешь в снежные зимы? Или… продолжишь терпеливо трудиться за спиной коронера. Что там, у трупов в желудке — тебе интересно, да?
— Ну и что?! Ты обкрадываешь на миллионы — тебе же интересно! У каждого свой труд.
Лори вздохнула и дернула рычаг переключателя скоростей, машина поехала к воротам.
— Ты меня похищаешь?
— А на какой черт ты мне нужен? Проблемы одни!
— А это идея, давай пропадем вместе? Мне показалось, у тебя тоже есть такое желание.
Да, желание такое и совсем еще недавно у нее было.
Она ведь помнила, и это было реальностью, не иллюзией: он нежил ее, этот человек. Он любовался ею. Правда, он звал ее другим именем. Ну так и что? Она тоже путалась в том, какой он.
Но все-таки выходило так, что, как всегда, все оказалось лишь иллюзией. И снова всплыла эта ее русская сестра…
„Да при чем здесь она?“ — Лори шмыгнула носом и ответила на предложение с грустью.
— Выходи, приехал.
Тед кивнул, будто поблагодарил за совместную прогулку, и вышел. Пошел пешком к дому.
* * *
А Глория поехала в Пасадену. Она уже знала, зачем.
Там действительно были еще живы люди, которые видели ее и сестру. Как выразился Тед: „в одно время“.
„Я потеряю работу, но я докажу ему… всем, что я — это я!“
Но ему это уже и не нужно.
Лишь по инерции, как будто злясь, он называл ее про себя Верой.
„Девушки Веры больше нет. Но я рад, что мое — при мне. Глория… ладно, пусть будет Глория. Только как не соблазниться, чтоб не сжечь и настоящее? Догнать? Нет. Успею. Надо слетать в Нью-Йорк. Женщины остаются ждать. И для встречи со счастьем нужно обязательно остаться одиноким. Вот с этого и начнем“.
* * *
Первое, что сделала Лори, это отправила машину Стива с нарочным, а сама перебралась в прокатный автомобиль. Купила она и новый мобильный телефон.
Стиву она позвонила домой. Время клонилось к вечеру и в Управлении его уже не было.
— Стив, это я.
— Хорошо скрываешься, детка.
— Стараюсь.
— Я понял. Ты что-то от меня хочешь?
И тут Стив заговорил с кем-то, минуя трубку телефона. А потом снова переспросил Глорию, чего она хочет.
Лори поняла, что ее бывшая подруга стоит и пялится на мужа, подслушивая, о чем они будут говорить.
— Стив, я отправила тебе почту.
— Хорошо, сейчас посмотрю.
— И сделала заявление.
— Ой?
— Я серьезно. Я знаю настоящее имя одной девушки. Она значится в „без вести пропавших“. Ее нашли убитой и обезличенной четыре с небольшим года назад, в Нью-Йорке. И некоторое время считали Глорией Саммер. Пока не объявилась я. Она была моей приходящей домработницей. Ее убили. Хотели меня, а убили ее.
— Ты хочешь сказать, вас перепутали?
— Да. Но дело совсем плохо, Стив. Наниматель — мой кузен — Сергей Мэйли. А исполнителем был мой отец — Борис Майлич. Их обоих тоже уже нет в живых и выпутываться придется мне самой.
— Мать твою! Так это ж теперь такая известная у нас фамилия! И ты значит… Ну ты, детка, нашла родственничков…
— Стив…
— Говори.
— Я не Майлич. И никогда ею не была. Но я, именно я — Глория Саммер. Имя мне дала мать при рождении, а фамилию придумал ее любовник, с которым она отправила меня, пятилетнюю, в Нью-Йорк. Для определения в пансионат для детей актеров. И номер паспорта у меня такой же, как у убитой в ресторане, потому что ей сделал эту фальшифку Борис Майлич.
— Вот, значит, как… троих на один паспорт посадил.
— Не он, а Сергей Мэйли. И не троих, а четверых.
— Что?
— Была еще одна девушка — Вера Мэйли. Это моя сестра-близнец. Около десяти лет назад ее привез из России Борис и оставил с матерью. С моей матерью в Пасадене.
— Ничего себе! Мать тебя в Нью-Йорк спихнула, а он ей другую подсунул?!
— Так и Вера пожила у нее недолго. Отец потом определил ее в пансионат. В Лос-Анджелесе.
— Тебя — в Нью-Йорк, а ее…
— Отец не знал обо мне. Он думал, у него одна дочь с Тони. Мать как-будто хлопотала об ее двойном гражданстве, но, как всегда, бросила на полпути. Стив, я тебе машину отправила, теперь на „тачке“ еду в Пасадену.
— Чего это вдруг? По родным местам заскучала?
— От тебя нет секретов, Стив. Один ты у меня — соломинка, остальные — только гири на ногах.
— А как твой Лоренс? Раскололся насчет поджога корабля?
— Я же говорю — гири, Стив.
— Понял. Ладно, не тони. Я обмозгую, как тебя вытащить. Так зачем ты едешь?
— Двух свидетелей ищу.
— Это тех, кто девушку нью-йоркскую знал?
— Ее эксгумировать будут. Через родственников в Аргентине определят точно, кто она и, уверена, это подтвердит мои слова. Она — Эрика Ейседорос. Знаю еще, что она имела вид на жительство в
— Еще пара соломинок?
— Ага.
— Ну, не теряйся совсем.
— Пока. Привет Жаклин.
— Да, разумеется, передам. Тут она.
* * *
Джон Майлз позвонил Лоренсу и передал запись этого разговора.
Тед был сильно занят. Вечером, по пути в больницу, куда ехал на обследование поджелудочной железы, он прослушал эту запись. Прямо в машине. Подумал и… потребовал развернуть машину.
— В Пасадену, и скоренько.
Девушка, машущая ему с горящего корабля, требовала поставить точку в страшной истории. Вера? Та мессия, которой молился он, была ли она? Глория Саммер и Вера или все-таки Глория-Вера? Что это для Глории — блеф во спасение или это его и ее судьба?
Не было женщины, которая бы так манила его. Теперь вот она — реальная, живая. Она рядом, но не говорит ему „да“. Но время — как он считал — придет.
Решение, которое он принял для себя, было ее и его спасением. Он решил, что „сговор“ не обязательно должен быть вынужденным. Он может быть и приятным.
А пока он дал задание разработать проект по дележу „Лоренс Компани“.
Да, он, наконец, понял, что держать совершенно разных людей под одной крышей — это болезненно. Своим адвокатам, правлению компании он дал секретную миссию: разделить „ЛК“ на сорок, устраивающих его, и на тридцать процентов, устраивающих Джона Лоренса. Всем женщинам семьи (Эстер, Марго, Кэтрин) он выделял по десять процентов в виде акций „ЛК“ и запаса наличными (для создания личной жизни). Дом, как серьезную недвижимость, он решил продать. Наличные разделить на семерых человек. Он включал сюда еще и Анну с Мэри. Часть прислуги он предполагал взять в свой дом. Небольшой, но не теснящий его после просторов родительского дома.
Все это обсуждалось исключительно по-деловому и секретно. Ни один член семьи еще не знал, что скоро Тед свободой их обрадует…
Машина, в которой он ехал, везла его в райончик, что уже считался старым в Пасадене.
Он знал, где работала Тони Фишер. В баре он выяснил, где обычно останавливалась Глория, когда приезжала проведать мать. И он поехал в ту гостиницу.
И нашел там ту, которую искал.
Он не стучал в дверь, ему ее открыли тихонько (услужливый коридорный) — всего за десять долларов.
„А она говорит, что деньги жизнь не меняют. Меняют! Видишь, как легко для меня частную жизнь распахнули? И все же, зачем?“
— Добрый вечер.
Глория от неожиданности обомлела. Но заметив, что Лоренс только со своей обслугой, а значит не опасен для нее, она быстро пришла в себя. Даже как-будто обрадовалась ему. И пошутила,