МеЛ
История, где нет места пиратам
Посмотрев на Глорию несколько слащаво, она закончила: „Ох уж эта работа!“
Она тут же повернулась спиной к паре и пошла в дом, через парадный вход.
Девочка чуть дернула руку Глории и проговорила: „Пойдем!“ Они пошли в цветник.
Через стеклянные стены цветника Глория видела, как из парадных дверей дома быстрым шагом в их направлении движется Лоренс.
Он осторожно, придерживая колючие стебли кустов роз, пробрался к парочке, размеренно беседующей о лилиях.
— Лилии добрые. Розы — злые, у них колючки.
— Нет, это не так, Анечка. Они не злые, они просто не хотят быть беззащитными.
Девочке трудно было понять смысл столь длинного выражения. Она стояла и ждала, когда ей объяснят. Но имя, каким назвала ее эта тетя, ей было почему-то понятно, хотя и незнакомо. Девочка поняла, что ее назвали ласково. Потому она стояла и улыбалась Лори.
А та смотрела на Лоренса.
Тед хорошо расслышал имя, которым был назван ребенок. И лицо его было серьезным, а взгляд на Глорию выжидающим.
Он остановился в шаге, за спиной Анны. Вздохнул и тихо стал объяснять девочке, что сказала женщина.
— Если сделать розе больно, она не заплачет. Она умеет плакать, но она не заплачет. А чтобы ей больше не сделали больно, она уколет обидчика шипом. Поняла, детка, что есть зло, а что добро?
Девочка развернулась всем корпусом к говорившему и произнесла с расстановкой: „Нет не по-ня-ла. …Роза не плакса?“
— Правильно. Ты все правильно поняла, Анна. Ты… умная девочка. Пойдем.
Тед улыбнулся девочке и взял ее за руку.
Они пошли к дому, не приглашая с собой Глорию. Более того, Лори поняла, почему Тед так приветливо заговорил с девочкой, он хотел, чтоб и Анна не оглянулась к Глории.
Когда между ними было уже более ста метров, Глория крикнула: „Прощай, Анечка!“
Лоренс что-то сказал ребенку. Девочка остановилась, сделала пару махов рукой и корректно отозвалась: „До-сидания, Лори“.
Глория посмотрела на ребенка, на прямую спину Лоренса, продолжавшего медленно двигаться к дверям, повернулась и пошла прочь. Куда, пока не знала.
Пока — на свободу.
Часть вторая.
Джон лениво перебирал игрушки Анны.
— Тед, ты не отвечал на мои звонки. Почему?
— Джон, ты не ребенок, у тебя своя жизнь, у меня — мои дела.
— Дела… У тебя вся жизнь — дело. Но ты бы мог и ответить мне. Тед, я — тоже твоя жизнь. Пару слов. Ты более сговорчив с девчонками, но мне тоже… важно. Пару минут. По телефону… Ты… все еще в обиде за тот мой наезд на эту… из полицейского Управления? Большие проблемы, да? …Но ведь Мэри сказала, что все обошлось?
Тед смолчал.
А что он мог сказать? Что „обошлось“ ему это опять же слишком дорого?
— Это у спящей кошки день длинен. У меня по горло дел. Я и сейчас занят. Ты Анну искал. Она в ванной. Когда выйдет, пусть няня приведет ее к Эстер, которая ждет ее для позирования.
Джон проворчал: „Не человек, а кукла. В ванночке купают, в платьица наряжают…“
— Это как раз твоя проблема. Ты не забыл, чья она дочь?
Джон выкрикнул: „Моя! Моя, я помню!“
Тед только поморщился. Он вышел из детской. Детской, устроенной когда-то им для племянницы — дочери Эстер. Но Эстер так и не родила ребенка. Девочка умерла в ней. И вот теперь в этой красивой, лучшей в правом крыле комнате живет его служанка. И… его племянница с болезнью Дауна.
Джон кинул в закрывающуюся дверь мягкой игрушкой. У розового зайца отвалилась лапа.
Лоренс снова открыл дверь, поднял зайца и оторвавшуюся лапу и тихо произнес: „Дочь — твоя. А этого зайца купил я“.
Он аккуратно положил игрушку на детский стульчик, а лапу спрятал в карман своих брюк. И ушел.
Еще одна ошибка. А что он мог сделать? Избить собственного брата и заставить отвечать за поступки по полной?
„Еще одна ошибка. Но, может, за меня все сделает время? На Джона я надеюсь, но… верю во Время. Оно уже и мне доказало, что его откаты существуют и… лечат“.
* * *
Тед шел на свою часть дома. Он угрюмо сопел носом и раздумывал про себя: „Тринадцать дней, полных тринадцать суток… Она узнала, что родителей Веры больше нет. Узнала и о том, что корабль, где плыли Вера и Сергей, действительно горел и действительно затонул. Узнала про Арнольда Пууло. Про чудесное испарение этого пирата и дикаря, терзавшего Веру, как пустотелую куклу… Что же она не успела узнать за эти тринадцать суток?“
Он остановился и сказал вслух: „Она не узнала, где сейчас Глория Саммер. Та самая, настоящая Глория — жительница Нью-Йорка, которая была найдена до неузнаваемости изуродованной в одной из квартир, сдаваемых в наем. Ах, да, есть еще одна Глория Саммер,
Тед свернул в кабинет, что-то взял со стола, какие-то бумаги, захватил почту, выложенную секретарем, и пачку новых журналов. На ходу проглядывая кое-что из этого, он направился в каминную комнату. Там для него был разожжен камин. Не для тепла. Для уюта.
Лоренс ужинал и листал журналы.
* * *
Кэтрин вошла в комнату тихо, как кошка.
— Тед?
Лоренс, зачитавшись, встрепенулся.
— Да? …Иди сюда, миленькая.
Он усадил сестру на колено и стал совать ей в рот куски со своей тарелки.
— Ты кормишь меня, как собаку.
— Я бы не пустил ее к себе на колени.
— Тед, ну почему ты такой серьезный, а?
— Кому-то же надо.
— Твой замороченный Крафт приставал ко мне с сексуальными домогательствами. Можно, я подам на него в суд?
— Ты так хочешь прославиться?
Девушка повела плечами.
— Очень. В кино меня не берут.
— Иди в цирк.
— Мартышкой?
— Тоже роль.
Девушка забрала со стола один из непрочитанных Тедом журналов и, болтая, стала его листать.
— Какой день длинный. Скучный.
— Как твои дела в школе?
Тед ел и читал.
Девушка махнула рукой: „А, так…“
Журнал выпал из ее рук. Тед, не спуская сестры с колена, наклонился, чтобы поднять журнал, и замер.
Девушка тоже наклонила голову к журналу, раскрывшемуся на полу: „Что там?“
Лоренс быстро пробегал строчки глазами. Яркие снимки статьи гипнотизировали его. Горяченькая статья называлась „Русская разборка в центре Лос-Анджелеса“.
На снимке было изображено изуродованное лицо молодой женщины. Это была Глория Саммер. Третья Глория Саммер.
Девушка подхватила рукой журнал и стала читать статью. Но недолго, тут же отбросила журнал в сторону: „Все одно и тоже! Скука“.
Лоренс смотрел на развертку, на забрызганное кровью лицо мертвой женщины.
„Как же они похожи. Как похожи… (Он вздохнул и залпом выпил рюмку коньяка.) Но зато дело веселее пойдет“.
* * *
Глория была взволнована не на шутку.
Ее вызывал в кабинет сам Джонсон!
Это бы очень удивило ее, но не взволновало. Но ее вдруг отстранили от дела.
Она почти опаздывала к назначенному часу, но не выяснить, чем „пахнет“ ее визит к боссу, она не могла.
— Стив, ты мне друг?
— Если ты о вызове к боссу, то лучше поплачь.
— Стив, ну хотя бы ты меня не пугай. В чем я промахнулась, ну?
— Да дело тут не при чем.
— Тогда что?
Лицо Глории было напряженным, но это ее ничуть не портило. Она просто становилась на вид чуточку старше, чуточку серьезнее, но не более того.
— А то, ну-ка, зеркало достань.
— Стив, ты чего? Меня Джонсон ждет…
— Делай, что велю, а то трубу кину.
Глория полезла в сумочку. Порывшись там, она вынула пудреницу и раскрыла ее. Она взглянула на себя в зеркало, и морщинки у темных бровей вмиг разгладились.
— Ну и что?
— Смотришься? …А теперь повтори имя героини ресторанной бойни.
— Этой, которую мы в холодильник отправили неделю назад?
— Ну да, да!
— Глория Сам… мер…
— Ну, теперь ты готова к визиту. Я надеюсь.
Яркие глаза Лори широко распахнулись и тут же… резко сузились.