МеЛ
История, где нет места пиратам
— Кроме платья… ничего?
Крафт пробубнил тихо, но Лори услышала, что он сказал: „Мне тоже показалось странным: босая, но в платье от Диора. Да черт с ней, теперь уже это никому не нужно“.
Глория осторожно вписалась в бубнеж врача и тоже тихо спросила: „А что случилось, она умерла?“
Крафт чуть приспустил галстук, сел на пуф и стал перебирать лекарства на столике у кровати, сворачивать стетоскоп.
— Они были оба на этом корабле. В круизе. Это было их свадебное путешествие. Просто так получилось, что на одной из стоянок Тед вышел и… опоздал на корабль.
Глория удивленно вскинула брови, отчего почувствовала сильную боль в лобовой части раненой головы.
— Как?! Так вы считаете, что все это было?!
— Ничего я не считаю! Я что видел, что знаю сам, под тем подпишусь. Я был в числе тех, кто провожал их на этот корабль. Это было их свадебное путешествие. Путешествие, из которого вернулся только он. Не совсем здоровый, но вернулся. Я сам читал свидетельские показания, его видели на Тресси, он был пьян и уснул в баре. А корабль ушел. И один из бандитов, пиратов этих, подтвердил, что было нападение на корабль.
— Значит, конец все-таки у сказки имеется?
— Послушайте…
Крафт еще раз пересмотрел весь список вопросов Лоренса.
— А без подключения всей этой…
На его вопрошающий взгляд Лори покачала головой, еще раз отказавшись, и произнесла: „У меня разболелась голова“.
— Вполне допускаю. Вы больны, не спали.
Понимая, что делать ему здесь больше нечего, Генри еще раз осмотрел свою пациентку, выложил на столик какие-то новые лекарства, забрал часть „старых“. И простился.
— Ладно, я пошел.
— А как же…
Лори улыбнулась.
Крафт, сначала не поняв, на что она намекает, недоуменно посмотрел на нее. Но потом вспомнил кое-что. Тоже улыбнулся и двинулся к двери спальни.
— Нет, это без меня, пожалуйста. Я даже не умею организовывать подобные дела. Но… успеха я вам желаю. Вы симпатичны мне.
* * *
„Мэри… Ах, какая она… эта Мэри, — подумала Глория и затаенной улыбкой встретила очередной визит сиделки, — на все-то она готова, эта Мэри“.
Полюбопытствовать Глории все же удалось, несмотря на сильную головную боль и желание не вмешиваться во всю эту… сказочную историю.
Пока Мэри помогала и ухаживала за ней, Глория, понимая, что девушка ответит не на всякий вопрос, просто сыпала их, перемежая с обычным женским разговором на „косметическую тему“.
Мэри, несмотря на свой безукоризненный внешний вид, была несколько рассеянна. И она часто потирала свой правый висок.
— …да, дом большой. Что? Гости? …Конечно. Вот только-только разошлись почитатели миссис Джокс. Как? Что? А, да, конечно, вы не знакомы. Но как портретист она известна. По крайней мере, здесь, в Калифорнии. Как же? Это же старшая сестра мистера Лоренса. Она живет здесь, в правом крыле дома. На мансарде она устраивает выставки. Сегодня как раз была… да… выставка. А? Что? Что-то я? Нет-нет, спать я не хочу. Да, наверное утомилась. Столько забот. Что? Вам? А почему нет? Давайте, давайте сходим. А как же вы? …Сможете подняться еще на этаж? Боже мой… да вы героиня! Прямо-таки эта… вот забыла… ах, да! Жанна д’Арк. Ну, давайте, я помогу вам подняться и накинуть что-нибудь. Не пойдете же вы в зал в таком виде.
Мэри нашла и женскую блузку (юбку Глория надела собственную, та не выглядела слишком драной после заботливой чистки). На голову Глории девушка намотала шелк, получился интересный тюрбан.
— Вот, так будет лучше. А то охрану распугаем этими бинтами. Подумают еще чего.
И они на самом деле двинулись в путь, к величайшей радости Глории (и большому удивлению).
* * *
Глория оказалась права, одна из дверец зеркального шкафа оказалась дверью в смежную комнату. Та вывела женщин на лестничную клетку второго этажа дома Лоренсов.
Встретившиеся им на пути молодые крепкие парни внимательно осмотрели парочку женщин, шатающихся по дому около четырех часов ночи.
В зале еще горел свет, видимо, гости действительно только-только разошлись. Еще витал запах изысканных духов и шампанского. Случайно заметивший их кельнер предложил шампанского и им. Хотя, разумеется, Мэри он узнал сразу. Он и обратился к ней.
— Кажется, вино в этих бокалах еще играет. Хотите?
— А почему бы и нет?
И Мэри выпила вино… из обоих бокалов.
— Даме нельзя. Она плохо себя чувствует. Ты иди, Фрэнк, мы тут сами… посмотрим.
На одной из картин, портретов, Глория заметила странного ребенка. Его держала в руках молодая женщина. Глория не решилась акцентировать свое внимание явно на больном ребенке (с типичными признаками болезни Дауна). Она прошла чуть дальше и просто попросила чуть отставшую от нее Мэри: „Вы не могли бы познакомить меня с теми, кто изображен здесь. С теми, кого вы знаете сами“.
Но Мэри начала разговор именно с картины, где женщина бережно держала на руках больного ребенка.
— А вот и моя малышка Анна. Ее держит на руках Эстер — старшая сестра мистера Лоренса. Она родила мертвую девочку. Это очень ранило ее, она вышла замуж по большой любви. А я как раз родила девочку. Джон требовал от меня сделать аборт, но Артур меня отстоял. …Артур? Это отец мистера Лоренса. Джон? А это брат мистера Лоренса.
Глория едва успела скрыть изумление. Она опустила голову, но тут же ее подняла и приблизилась к картине, где была изображена гордая светская дама, красавица с ребенком.
— Вашу дочь зовут Анной?
— Да, мне всегда было жаль миссис Лоренс. Она была такой, такой… беззащитной женщиной. И когда малышка родилась, и обнаружилось, что она больна, я решила назвать ее в честь матери Джона.
— У вас с ним официальные отношения?
— Да что вы! Разумеется, нет. Но мне разрешили жить в комнате рядом с комнатами миссис Джокс. Она очень полюбила мою красавицу. Прямо души в ней не чает. А мне-то что? У меня забот по горло. А тут ребенок присмотрен — хорошо!
— Сколько ей?
— Сейчас уже пять. Это давнишний портрет. Вот там новые работы висят.
Но Глорию как раз интересовали те, что оказались „старыми“ портретами. Увидела она и саму Анну Лоренс, и Маргарет (очень похожую на Теда, но с нежными, более женственными чертами).
— Они близняшки. Так сразу и родились: мальчик и девочка. Мистер Лоренс старше мисс Лоренс на семь минут. А… вот это жена мистера Лоренса. Правда, ничего интересного?
Глория долго рассматривала портрет. Надо было бы отойти, но она почему-то не в силах была сделать это.
— Вам плохо?
Глория улыбнулась.
— Нет, нет. Просто… Кто она?
— Да кто же она может быть? Дочка банкира, конечно.
Глория вглядывалась в тонкие черты лица женщины: нежная линия шеи, острый вздернутый носик… руки, обсыпанные драгоценностями. Да, действительно красоты было немного. Был шарм. Но художница нашла, поняла еще кое-что в красоте и притягательности этой женщины. Она была утонченной, нежной, с приятными манерами… и тихим голосом. И… была любимой. Разве ее вина, что многими? …Это поняла и Глория, долго вглядываясь в красивую картинку с кукольным личиком светской попрыгуньи. Синие глаза Салли Лоренс… блестели. „Господи! Да будь же все проклятое забыто!“
Теряя сознание, Глория ухватилась за руку Мэри. Та успела крикнуть и тут же подскочили двое крепышей.
Лори очнулась на кровати. Рядом в кресле-качалке тихо спала пожилая женщина, по-видимому, ночная сиделка.
* * *
— Так что же произошло, что сказала Мэри?
Крафт, вздыхая, рассказал Лоренсу о том состоянии пациентки (Глории), в каком он ее застал, поднятый с постели телефонным звонком под самое утро.
— Я же тебе уже сказал, она у меня долго допытывалась про твою жену. А потом эта алкоголичка потащила ее на чердак. А там какой-то идиот повесил портрет Салли…
Крафт прокашлялся, он был сильно зол на Мэри.
Лоренс встал с кожаного кресла, где просидел в течение трех часов, ведя деловое совещание, и прошел к бару, откуда достал охлажденной воды для Крафта.
— Этот идиот — я.
Генри посмотрел Лоренсу в глаза, потом, пожав плечами, поблагодарил его за воду. Он следил взглядом за Лоренсом, прогуливающимся вокруг длинного стола для заседаний.
— Это я велел, Генри. Все нормально. Все идет к развязке.
— К чему? …Так, ладно. Она какое-то время не отходила от портрета Салли. Обессилев, упала. Потеряла сознание. Сильно не ударилась, но обморок был глубоким. Она даже обмочилась, пока парни несли ее к тебе, сюда.