МеЛ

История, где нет места пиратам

Тед спросил: „Как же вышло, что в Нью-Йорке убили не тебя? Отец пожалел?“

— Он даже не знал, что я существую. В моем доме в тот момент оказалась приходящая домработница. Молодая женщина подрабатывала. Она приезжала ко мне по средам, вечером. А уезжала утром в четверг. И вот тогда, в четверг… я вернулась в четверг и… увидела ее.

— Как тебе удалось скрыть все? Я сам читал информацию о смерти Глории Саммер. Об этом писали многие газеты Нью-Йорка.

Глория горько улыбнулась.

— Я же профессионал.

Но, сказав это, она покачала головой и, опустив ее, отвернулась от Теда.

— Я бы просто испугалась тогда. Испугалась и вызвала бы полицию. Но тут, вдруг, почти сразу, как только я в квартиру зашла и увидела все это, зазвонил телефон. И… Сергей сказал, что приглашает меня в круиз по Карибскому морю. Только вот, говорит, мне нужно на корабль попасть за три дня до посадки. То есть, я там как бы тихо должна посидеть в каюте. Подождать его. Я сразу его спросила, едет ли Вера. И он сказал, что едет. И что они вдвоем потом, с пассажирами на борт поднимутся. И я все поняла. Это никакая не экономия… Зря я трубку подняла. Он думал, что меня уже нет, нет и… Вера уже устроена. А я подняла трубку и ему пришлось импровизировать. Он посоветовал мне срочно убираться из города. Пожить до круиза у него. „Пусть, — говорит, — кто это сделал, считает, что ты мертва. Пусть полиция тоже так подумает. Убери там, — говорит, — отпечатки своего сегодняшнего присутствия. Я подтвержу, — говорит, — твое алиби в случае чего“. И я… тихонько уехала из Нью-Йорка. К нему. Там мы и жили… втроем. Пока я на корабль не перебралась.

Тед придвинулся ближе.

Что стоило ему это? Каких сил? Ведь пока Глория сидела, опустив голову, он пытался понять, стоит ли ему и дальше искать свою Веру? Или вот она, тут, на расстоянии локтя?

— Лори, скажи мне правду, это ты махала с корабля? Ты? Или Вера? …Не молчи.

И вдруг слезы обиды вырвались из ее глаз и голос, дрогнув, зазвенел.

— Какой же ты жестокий! Ты… я думала… Да! Да! Да! …Она была еще жива тогда. Жива, когда вспыхнул на ней этот раствор. Ну что ты мучаешь меня?! Иди! Кричи всем, что я не потащила ее на шлюпку! Что поспешила спасти задницу, а не сестру, иди, скажи! …Я ненавидела ее, сама не знаю за что. И сейчас не отвечу, потому что это не зависть даже, обида ребенка — и только! Все детство ей пекли свежие булочки, за всю свою жизнь она так и не поняла, какой же счастливой она была, эта русская… дурочка.

Она погнала машину к воротам.

Она глотала слезы и, глядя на дорогу, уже и не знала, а нужно ли ей, чтобы он ответил на мучавший ее вопрос: „Что он хотел услышать, задавая свой вопрос? Чье имя?! Неужели опять… Вера?“

Тед дал ей возможность выплакать последнее. Она остановила машину и крикнула ему: „Уходи! Пожалуйста, оставь меня! Я… прошу, уйди. Это бесчеловечно!“ И тогда он вдруг неожиданно произнес: „Ты не при чем. Это я сжег свои иллюзии. И тушить их, тем более спасать — уже и смысла не имело“.

Тед вздохнул и достал из кармана чистый платок. Передал Глории и отвернулся.

— Вера тоже была моей иллюзией. Я придумал ее. А потом вынужден был влюбиться. А потом страдать… от потери этой иллюзии.

Глория так и не вытирала лицо. Она мяла его платок в руках и слушала.

Тед взял платок и двумя махами (не небрежно, а просто как окно от пыли) вытер ей слезы. Убрал платок назад в карман.

— Из всего тамошнего кошмара только ты оказалась реальностью на сегодняшний день. Глядя на тебя, я задумался, а почему же не выжили остальные? На судне было оружие, пушки. Почему никто не стал защищать корабль, да хоть бы ради себя? Кинулись прятать ценности. Я видел, как хватались за пистолет не ребенка спасти, а просто чтобы не подпустить к сейфу. Да я и сам, дурак, не на тех поставил. За дурь и поплатился. …А потом, когда судно опасно накренилось и пламя вырвалось на свободу, я увидел девушку. Она казалась мне нереальной. Просто нереальной в тот момент. Но ведь ты была жива. Ты боролась за жизнь, цеплялась за нее всеми силами. Ты была жизнью, единственной жизнью на том корабле. Ты была той… Верой. Прости, что я так долго не понимал этого. За то, что имя чужое лепил к тебе, прости.

Чуть задумавшись, Тед вдруг рассмеялся. После сказанного им это было не к месту и даже страшно. Глория сжалась, вслушиваясь в его редкий и надрывный хохот.

— Но ты жива. Ты жива! Значит, я прощен. Я спасен, ты понимаешь?!

Потом он вздохнул, успокоился и, кивнув Глории, вышел из машины.

* * *

Глория растерялась. Мороз, пробежавший по коже, вдруг как бы ушел в землю. И тепло стало потихоньку овладевать ее телом. Голова снова начала соображать.

Она оглянулась. От ворот выехал за Лоренсом электромобиль. Охрана решила помочь хозяину поскорее добраться до дома.

Глория, будто боясь не успеть, выскочила из машины. Испугав своей решительностью парня из охраны, она догнала Теда первой.

Она запыхалась, ей тяжело было говорить. Но он не уходил. Стоял напротив и ждал, когда она скажет то, чего еще не договорила.

— Ты… ты тогда сказал, что тайна — это только когда знает один. Но… ты можешь быть уверен, я никогда не упрекну тебя, ни в чем. И… тебе не дам повода.

Тед улыбнулся и тихо спросил: „И что ты хочешь за это? …А хочешь, я помогу тебе доказать, что ты — наследница Веры? Хочешь?“

Лори уставилась на Лоренса. А потом попятилась от него.

— Все о деньгах ее печешься? Да… гори они огнем вместе с твоей Верой.

Развернувшись, она выпрямилась и, жестко стуча каблуками, свободно зашагала к воротам.

Охрана уже выставила ее „пежо“ с охраняемой территории.

Лоренс постоял, подумал. Потом приказал: „Ворота открыть! Машину — назад, вместе с хозяйкой!“

Глория была возмущена. Она рвалась и кусалась, пиная двух крепких охранников, придерживающих ее на заднем сиденье ее машины.

Лоренс стоял и ждал ее у парадных дверей дома. Он уже видел подъехавшего адвоката, уже ответил по телефону секретарю, ответил и Марго, которую выслала семья на крыльцо, чтобы убедить брата уйти в дом.

Марго прошлась вокруг особняка и вернулась домой одна. Всем остальным Тед сам ответил: „Позже“.

Грудь Глории высоко вздымалась от прерывистого дыхания. В ее голосе, обычно тихом, появились упрямые нотки.

— Я ничего не могу сделать тебе, ничем не могу навредить, чего же ты боишься?!

Тед снова почувствовал волну в себе. Протест женщины, действительно не равной ему ни по силам, ни по возможностям, восхитил его. Он снова сказал: „Вера“. Но уже не вслух, про себя. Ведь разговор еще не закончен.

— Не тебя. Не тебя… Но я отчего-то уверен, что мне стоит бояться. Бояться появления… Веры.

Глория вспыхнула негодованием.

— Бойся! Уроком будет!

Охрана буквально выставила ее из „пежо“ для разговора с ожидающим Лоренсом. А она снова села за руль.

Но Лоренс знал, что она его услышит и там.

— Да я-то что, меня отмоют. Ты как?

— Тебе-то какое дело?

— Мы за одну веревочку держимся, разве ты еще не почувствовала?

— Я — не виселица, потерпишь.

Лоренс захохотал и, обойдя машину, оперся о капот руками.

Охрана была на работе. Им нет дела до темы разговора. Пара парней, не сводя с Лори глаз, стояла по обе стороны от Теда. Где-то в метре от него. И на всякий случай они держались за левую подмышку.

А он, будто облегчая боль, обжигавшую его под ребрами, навалился на капот и… улыбался.

— То, что ты могла видеть смерть Веры, я вполне допускаю. Исполнилось твое желание. Она теперь не мешает. Но… ведь она может и так… мертвой сделать тебя еще более счастливой. Неужели ты подарка от сестры не примешь?

— Да пошел ты!

Мотор взревел. Теду пришлось крикнуть.

— Но почему?

Машина начала движение. Тед шагал спиной.

Парни недоуменно смотрели на хозяина. Тот же будто играл с женщиной в какую-то непонятную игру. Как вмешаешься?

— Почему? Ответь, почему? Всем нужны деньги, а тебе — нет. Это даже как-то… неестественно.

Тед обошел машину и быстро, пока она не набрала скорость, распахнул дверцу и сел в салон.

Глория притормозила. Глядя на дорогу, произнесла без малейшей доли кокетства: „Выходи из моей машины!“

Тед улыбался. Но уже естественно, весело улыбался. Будто и у него с души камень свалился. Боль отпустила.

— Это не твоя машина.

Не смутившись, Лори произнесла: „Пусть! Выходи!“

— Кто этот Стив? Тоже бывший любовник?