МеЛ
История, где нет места пиратам
Часть первая.
— Тед, я сам не знаю, как это произошло. Прости, прости меня.
Лоренс внимательно смотрел на брата, но не проверяя его на неискренность, а волнуясь исключительно за его здоровье. Эти быстрые „прости-прости“ уже говорили ему о том, что не столько вина и ужас за покалеченного человека мучают душу его брата, сколько обычный страх за расплату.
— У меня тебе не за что прощение просить, Джо. Я только хочу, чтобы ты успокоился. Ну хотя бы на остаток ночи. А… адвокаты разберутся, что там за кошка тебе под колеса кинулась. Успокойся. Сядь, хотя бы не мельтеши. Я немного устал.
Тед все еще был в смокинге. Только галстук-бабочка болтался ближе к плечу, уже печально расплетя свои крылья в черные ленты.
Тед подошел к столу и взялся за трубку телефона.
Джон тут же выхватил трубку. И так резко, что радиотелефон отлетел к каминной стенке и раскололся.
Лоренс даже не посмотрел в сторону осколков. Большие усталые глаза резко прищурились, и теперь, уже хмурясь, он посмотрел на брата, взволнованного и с трудом сдерживающего шумное неровное дыхание. Тот почти визжал.
— Тед, я прошу тебя! Я же оставил ее там. А если ее не заметят в темноте и еще раз собьют или переедут, тогда получится, что я…
— Теперь уже сложно что-то предполагать, Джон. Я позвоню…
Джон сжал губы, будто боясь и стыдясь того, что снова начнет просить. Стоял перед старшим братом и со страхом смотрел на него, выводя нервными флюидами: „Нет! Не надо! Я боюсь, не надо!“
Тед досадливо поморщился и перевел взгляд с брата на темный проем окна. Вздохнул.
— Тебе нужно было сразу везти ее сюда.
— Я хотел, я хотел, Тед. Но я испугался. Она вдруг поднялась с земли и упала назад, сильно ударилась головой. Еще раз. И уже больше не двигалась. Я испугался, поверь мне. Поэтому я и бросил ее. Поверь, я… привез бы ее. Поверь…
— Да что я…
Тед снова посмотрел на младшенького. Протянул к нему руку и, ухватившись за потную ладонь парня, чуть пожал ее.
— Ладно, не будем. Пусть наши адвокаты… спят спокойно. Хотя бы остаток ночи.
Тед кивнул — ладно. И, чуть скривив губы в широкую улыбку (клоунскую улыбку без показа зубов), обошел Джона и направился к выходу из каминной комнаты. При этом он как бы принюхался, проходя мимо брата. Настроение Теда немного улучшилось, Джон был трезв. „Видно, просто спешил или был уставшим“, — решил Тед. За хлопоты брата он уже простил.
— Оставайся здесь, я посмотрю, что там. На месте разберусь.
Джон вздохнул и улыбнулся. Машинально поднял сброшенный братом галстук с паркета и, накрутив его на ладонь, смял и сунул в карман. От радости он даже не заметил своих действий. От радости и облегчения.
Тед опять выручит его.
Чувство братской благодарности, гордости младшего брата, имеющего серьезный заслон от проблем, промелькнуло на лице восемнадцатилетнего парня.
Лицо Джона Лоренса, красивое своей симметричностью, лоснилось от пота. И было грязным от придорожной пыли. Машина его была открытой и пыль в достаточном количестве легла на непокрытые участки его кожи. Только круги на глазах — след от солнечных очков, были светлыми. Ярко-голубые глаза, наконец, успокоились, раскрылись от света надежды. Цветом глаз Джон был схож с матерью. У Теда были серо-зеленые глаза и, как у отца, чуть навыкат, большие, но всегда казавшиеся усталыми. Даже если он был весел. Лоб Джона, наполовину прикрытый во время долгой поездки кепкой, был тоже грязен. Парень время от времени тер его то рукой, перепачканной кровью, то замшевой перчаткой. И оттого лоб паренька казался пораненным —
И вдруг Джон, заметив, что перчатка только одна, снова замер. Снова испуганно забегали его глаза.
Он кинулся за братом, уже выходившим из дому в глубокую ночь.
— Тед! Тед, перчатка! Я забыл там свою перчатку!
Он нагнал брата у черного джипа.
— Тед, я оставил рядом с ней свою перчатку!
Лоренс кивнул.
Уже прикрывая за собой дверцу, он ответил: „Я посмотрю. Ты… успокойся. И не шуми, не буди домашних, девочки спят“.
Машина отъехала. Джон кинулся за ней.
— Она лежит недалеко от третьего поворота, там… э-э… вспомнил, там, где указатель о снижении скорости. Тед!
— Я понял, я найду. Иди в дом.
* * *
Лоренс гнал машину до нужного места, почти не меняя скорости. Даже если впереди появлялся знак поворота или снижения скорости.
В этом они с Джоном были схожи, мелькающая дорога просто гипнотизировала их и будто принуждала давить на акселератор. Зная это за собой, Тед редко садился за руль сам. В основном ездил с водителем. Но сейчас лишние свидетели ему не нужны.
Но даже сейчас, будучи обременен чужой проблемой, спеша, Тед крепко держался за руль. И в этом было основное отличие его езды на машине от того, как гонял его младший брат — Джон Лоренс.
Тед заметно отличался крепостью рук. И это не был просто успех возраста, силы или опыта жизни. Тед в принципе был человеком ответственным. Он за все держался даже слишком крепко. Не отпускал руля, даже теряя силы.
После гибели родителей Тед остался старшим в семье. В двадцать три он возглавил дело отца. Стал, согласно дарственной отца, единственным наследником колоссального капитала. Артур Лоренс — отец Теда и Джона, и не собирался делить свою известную компанию на куски. Ни цента не разделив из нажитых миллиардов между пятью детьми, (даже между двумя сыновьями) он, будучи еще живым и здоровым, просто кинул все заботы на плечи старшего сына. Отец стал управляющим в делах старшего сына. И не стеснялся выделить в разговоре при подходящей теме, что он „у сына на окладе“. „Это подстегивает держать форму и мозги в ногу со временем. Позволяет не опускаться до стариканства. Поверьте мне“, — говорил он друзьям и при этом действительно выжившим из ума стариканом в свои семьдесят не выглядел. И он твердо верил, что Тед справится со всем. Даже один. Поднимет четверых детей — младшего брата и сестер, и не предаст переданного ему дела. Он вкладывал в образование и воспитание старшего сына всего себя. Тед чаще всех в семье слышал слова „нужно и надо, сын“, чем „ладно и хорошо, сын“.
Многие, в том числе и мать, подозревали Теда в бунте против отца, против его политики, воли „домашнего управителя“. Тед не был покладистым ребенком. Он как-то сразу образовался в крепкого орешка. Основательного не только физически. Он был силен трезвым упрямством и своей целеустремленностью. И если он в чем-то не соглашался с отцом, последний просто гнул его, раня психику и самолюбие. Гнул и все!
Но, к счастью для Теда, это длилось недолго и не привело к должному печальному результату. Автокатастрофа, где погибли родители, все быстро поставила на свои места.
Тед вырос, будто затаившись в прыжке. Но в сторону от семьи ему так и не удалось отпрыгнуть. Уже три года он опекает восемнадцатилетнего брата и трех сестер: Эстер, старшую его на пять лет, его близняшку Маргарет и шестнадцатилетнюю Кэтрин.
Он не бросил бизнес отца. Он следит за домом-усадьбой, хозяйством хлопотным и большим. И как-будто не ропщет от груза судьбы.
Однако опека над братом и сестрами дается ему с заметным трудом. Очень видно, что к семье, к ее проблемам он пока не готов. Но и тут судьба распорядилась так, что времени на подготовку не дала. Он набивал шишки: любил, баловал и… гнул своих близких.
Ему трудно не вести себя с домашними так, как он может позволить вести себя в бизнесе, в управлении домом.
Старшая сестра, выйдя замуж и пробыв женой лишь три месяца, вернулась в его дом беременной и с просьбой купить ей „собственный дом“. Эстер получила отказ.
Джон за распространение наркотиков имел неприятности с местной полицией. Два года назад он попросил „отправить его на учебу в Европу“. Получил отказ.
Тридцатитрехлетняя Маргарет (со скандалом и аргументами типа „я покончу с собой“) потребовала его согласия на брак со своей
Кэтрин бросила школу. Она солгала ему, что беременна и ей „стыдно туда ходить“. Тед, заглянув в бар, где обычно отдыхал дружок младшей сестренки, набил тому морду. И, выяснив про ложь Кэтрин, вернул девушку в школу. При этом с его стороны в отношении сестры прозвучало: „Если ты еще хоть раз пропустишь хотя бы один школьный урок, я тебе куплю дом где-нибудь в Европе и выдам замуж за лесбиянку! Ты одна у меня получишь сполна, подружка!“
Семья в знак протеста (против равного себе, с отцом они бы так согласованно не действовали) покинула дом брата. Но ненадолго. Кому-то вновь потребовалось его родственное участие, кому-то деньги, кому-то защита, кому-то просто доброе слово старшего друга (оно тоже находилось).