МеЛ

История, где нет места пиратам

Лоренс нахмурился.

— Ты будешь рекомендовать отправить ее в клинику?

— Нет. Еще недельку полежит в покое, и все придет в норму. Она — сильная женщина. Я был удивлен случившимся. Но во всем виню не ее болезненное состояние даже, я возмущен поведением Мэри…

Крафт поставил стакан на стол и тоже поднялся с кресла.

— Тед, может, ты все-таки скажешь, что ты хочешь от меня?

— Ты все уже сделал, Генри. Спасибо. Да, и забери все эти устройства. Ну, чтоб не мешали в доме.

— С удовольствием. Вот это — с удовольствием. А как же насчет Глории?

Тед был удивлен, что Крафт называет его гостью по имени.

— Ты зовешь ее Глорией?

— Я не понимаю, о чем ты?

— Ты назвал это имя.

— Ну и что?

Крафт пригляделся и неожиданно для себя заметил блеск ревности в глазах Лоренса. Он решил уйти от разговора.

— А… впрочем, я пошел. Я там прописал ей кое-что, пусть принимает. Все, пока!

Было заметно, что доктор торопится умыть руки.

Когда дверь кабинета за ним закрылась, Лоренс вызвал к себе Мэри.

— Мэри, значит так: вам нужно помочь ей удрать из дома.

Девушка удивленно вскинула брови, но промолчала.

Лоренс понял, что Мэри ухватила его мысль, и продолжил: „Она там звонила кое-кому… А давайте сделаем так…“

* * *

Мэри помогла Глории умыться. Они разговаривали. Мэри рассказывала о своей дочери (теперь можно было не включать „косметические темы“, тема детей — вечная).

Глория слушала молодую женщину и была сильно удивлена наличию в ней, такой на первый взгляд несерьезной, сильного материнского инстинкта. Та говорила о дочери исключительно нежно. С большой благодарностью к Эстер, которая учит девочку рисовать. Она говорила о Маргарет Лоренс, которая „терпеть не может никаких детей“, но любит без меры эту безобидную пятилетнюю кроху, с трудом лопочущую на тарабарском языке.

— А что же, ее не учат говорить правильно?

— Да что вы! Учат. Но… эти Лоренсы! Если бы я не разговаривала с ней по-людски, так она бы все и говорила „уси-пуси“ и больше никак. Они же все ее тут нежат.

Вынимая затычку, Мэри выронила свой сотовый телефон прямо в ванну.

— Ах ты, черт!

Она достала телефон из пенной воды и быстро принялась вытирать его полотенцем.

— Ну вот, опять растрата!

И тут в ванную постучали. Вошла ночная сиделка и передала, что кухарка приглашает Мэри спуститься, чтобы принести гостье обед.

— Я могу посидеть с ней.

Женщина любезно улыбнулась Глории.

— Побыть с вами, пока Мэри сходит за обедом?

Глория улыбнулась и покачала головой.

— Нет, спасибо. Я пойду, прилягу. Нет, не нужно. Спасибо.

Обе женщины вышли из спальни Лоренса.

Когда двери закрылись, Глория осторожно встала и направилась назад, в ванную. Она развернула полотенце и взяла в руки телефон.

Лори долго смотрела на него в задумчивости, будто боролась с искушением. Если бы сейчас кто-то вошел, так она бы положила его на место. Но было тихо. Мэри еще не возвращалась.

И Глория позвонила. Она позвонила своему приятелю из Управления.

— Стив? О, как я рада, что ты прилежно трудишься! Да, можешь заехать. Вопрос только — куда. Ведь я так и не знаю, как я сюда попала. Тут все такие любезные, но странные. И гостеприимные до… страшного. Но я знаю, что ты можешь для меня сделать…

Она дала несколько наводок своему коллеге: рассказала, в каком месте у нее угнали машину; сказала, что этот дом Теда Лоренса „очень“ большой, трехэтажный и имеет два крыла; сказала, что здесь вчера прошла выставка картин некоей Эстер Джокс, в девичестве Лоренс; сказала, что в этом доме служит некий доктор Крафт, Генри Крафт.

— И еще, Стив, лично для меня выясни, пожалуйста, все, что сможешь узнать о русских эмигрантах по фамилии Майлич. Все, что ты сможешь узнать о Вере Борисовне Майлич и Сергее Мэйли. Последний имеет американское подданство. Или имел. Нет, это не шутка, это очень серьезно, Стив. И это не все. Перекачай на мой компьютер все файлы центральных газет, где бы задевалась тема, связанная с возвращением из круиза Теда Лоренса. Событие четырехлетней давности, я думаю, в редакциях еще кое-что осталось. Это известный бизнесмен, владелец „ЛК“. Вот теперь все. Да, если ты мне поможешь, я точно выздоровлю. Да, и помогу тебе с твоим гиблым делом. Точно. Ну, все. Сразу, как только разберешься, где находится дом Лоренса, езжай сюда. Я очень тебя жду. Возможно, возможно, Стив. …Что? О, нет, этого я тебе не обещаю. Пока.

Глория завернула телефон в полотенце и убрала туда, где он лежал, на ванную полочку.

Минуты через две в спальню вошла Мэри. Жизнерадостная и щедрая.

Столик был мило сервирован, еда разнообразна.

Но Глория взяла со стола лишь розу. Она понюхала ее и вернула в высокий стакан.

— Мэри, вы так растрогали меня рассказами о своей дочурке, что я просто не могу не попросить у вас встречи с ней.

— Легко. Только поешьте.

Глория покачала головой, нет.

— Ну, хоть что-нибудь. Я так ненавижу этих проглотов, что дежурят в коридоре. Жирно им будет: тут икра, нежный балык, розовая телятина. Ну, давайте же, ну?

Глория откусила ломтик хлеба.

— О, вкусно! Ну, так как же? А то, может, ее сюда пригласим и устроим пир, а?

Мэри обвела взглядом красивый столик.

— А чего? Ладно, сейчас.

Глория накручивала тюрбан на бинты, торопливо надевала кофточку. И выскользнула в зеркальную дверь как раз в тот момент, когда в другую входили Мэри и ее дочь.

Девочка обвела комнату взглядом. Она была здесь впервые. Дернув мать за руку, она невнятно спросила: „Те-тя? Нет тети“.

Мэри немного озадаченно повторила: „Вот именно, тю-тю тети“.

Потом она подвела дочь к столику, усадила ее удобней и сказала громко: „Ты в гостях. Поняла? …Веди себя прилежно. …Поняла? Все, что хочешь, ешь. …Поняла?“

Девочка кивала большой головой, украшенной миленькими заколками-бабочками. Глаза ее были серьезны. Она все поняла: мама на работе. Она сейчас уйдет и нужно сидеть тихо.

И Мэри, поцеловав дочурку, действительно ушла.

Но ненадолго. Через ванную комнату она попала в кабинет Лоренса и тот, прервав разговор по спутниковой связи, выслушал ее и дал нужные указания. Потом добавил: „Придержи ее как-нибудь. Мне пока сильно некогда“.

* * *

Сильны были установки доктора Крафта. Тед провел беседу с партнером в нужном ключе. Но когда встреча была окончена, и экран погас, он устало навалился на спинку кресла и, простонав, произнес: „Решайся. Или в трюм, или… за борт“.

В это время Мэри вела свою дочку за руку к двери, ведущей к винтовой лестнице. По ней, крадучись, спускалась с чердака Глория.

Когда она тихонько приоткрыла двери, то в уже узенькой щели увидела маленькую девочку. Та тайком ковыряла в носу и косила куда-то вверх.

Глория открыла дверь шире. И виновато улыбнулась Мэри.

Лицо служанки не выражало ничего. Абсолютно беспристрастно она произнесла: „Я подумала, вы не захотите обидеть мою дочь. Я обещала, что познакомлю ее с гостьей мистера Лоренса“.

Глория смутилась. Она виновато улыбнулась девочке. Та с любопытством смотрела на нее.

Мэри напомнила об этикете.

— Поздоровайся, Анна.

Девочка, мило присев, сделала приветственный полупоклон.

— Здравствуйте.

Глория заметила, что это слово было произнесено хоть и с трудом, но чисто.

Она присела на корточки и протянула девочке руку.

— Здравствуй, Анна. Меня зовут Глория. Можешь звать меня Лори. Тебе уже пять лет…

Это не прозвучало вопросом, и девочка не знала, как ей ответить. Она ждала вопроса. Ей все задавали вопросы. Вопрос о возрасте был одним из них. Эта же тетя ее не спрашивала.

— Вы меня знаете?

— Нет. Но я видела твой портрет.

— Этот… большой?

— Да, наверное.

— Он большой. Есть маленький. Я там большая.

Мэри нервно провела рукой по голове девочки.

— Ну, вот и познакомились. А… может, ты покажешь Лори наш цветник? Тот самый, где вы с Кэтрин вчера высадили красные лилии.

Девочка с вопросом в ярко-голубых глазах посмотрела на Глорию. Той ничего не оставалось, как кивнуть, согласившись.

— А это у вас что?

Девочка показывала ладошкой (так ее учили, не пальцем) на голову Глории.

Мэри несколько резко ответила за раненую: „Это тюрбан, Анна. Украшение такое. Вроде шляпки. Давай, возьми Лори за руку и веди в цветник. Я на работе“.