Павел Шаронов

Простаки и прохиндеи 2

— Ну, мы тогда пойдем, — сказала Сандра, — А то уже поздно. Если будет слежка, мне возвращаться?

— Обязательно. Только учти, что на тебя сейчас будут таращиться все проходящие мимо мужчины, так что смотри, не перепутай, где слежка, а где просто внимание.

— Только внимания мне сейчас и не хватало! Надо было мне переодеться в мальчика.

— Ну тогда бы ты точно обратила бы на себя внимание всей округи. Ты уже вышла из того возраста, когда девочек принимают за мальчиков.

— Жаль. — Сандра протянула мне на прощание руку и, став вдруг совершенно серьезной, тихо сказала, — Будь осторожен. Эти люди опасны.

— Не волнуйся, все будет в порядке.

Мы молча, одними глазами простились и Сандра, сопровождаемая галантным Луисом Карлосом, вышла за дверь. Мы с Лупитой остались одни. Она о чем-то заговорила, но, поняв минут через десять, что я ее не слушаю, обиженно смолкла и молчала до возвращения Луиса Карлоса.

Когда супруги ушли, я бросился на кровать и попытался расслабиться. За истекшие сутки столько всего произошло, что голова у меня шла кругом. Сейчас, когда Сандры не было рядом и мне не приходилось думать о ее защите, можно было наконец подумать и о собственной безопасности. Сейчас весь мой план дальнейших действий показался мне настолько нереальным и бредовым, что я пришел в отчаяние. Неужели я думал победить в этой борьбе? На их стороне сила, деньги, власть, закон, армия и милиция, а против них — лишь я в союзе с Сандрой.

Глава 4 

Несмотря на волнение, спал я крепко и проснулся только в половине девятого, когда яркий солнечный луч, проделав свой обычный путь от стоявшего в углу шкафа и скользнув по стене, коснулся моих глаз.

Я прикрыл их рукой и несколько минут лежал не двигаясь. Мне предстоял трудный день и сейчас хотелось немного расслабиться. Нельзя все время быть в состоянии сжатой пружины.

Этим утром процесс одевания занял у меня гораздо больше времени, чем обычно. Но сегодня эта процедура была важна как никогда. Почему? Объясню позже. А пока, одевшись, я в последний раз оглядел комнату, мысленно прощаясь с ней, и вышел за дверь.

Слежка, как и вчера, была явная. Те же двое дышали мне в затылок, не скрываясь. Возможно, все было не так просто и кроме явной слежки, расчитанной на то, чтобы напугать меня, была еще и незаметная, как бы второе кольцо, которого я не заметил.

Оторваться от преследователей я не пытался; неторопливо дошел до автобусной остановки и купил билет до Барселоны. Автобус отходил через десять минут и я поспешил занять переднее место на втором этаже. Это самое лучшее место в автобусе для желающих полюбоваться окружающими пейзажами.

Мои преследователи заняли место за мной.

Большую часть дороги они молчали, лишь иногда о чем-то тихо перешептываясь. Но, как я ни напрягал слух, мне не удалось разобрать ни единого слова.

Я вышел на площади Каталонии, неподалеку от универмага „Корт Инглес“. Мысленно я уже проделал весь этот путь и теперь молил Бога, чтобы все удалось, как было задумано.

Втроем: я впереди, а свита сзади, прошли мы в универмаг и стали прохаживаться по первому этажу. После этого мы на экскалаторе поднялись на второй. Экскалаторы здесь устроены очень ловко. Вы не сможете подняться сразу на верхний этаж. Для этого вам придется выходить на каждом этаже и идти пешком к следующему экскалатору. Возможно, по пути вы сделаете незапланированную покупку. Только мне сегодня было не до покупок. Я искал. Искал туалет, но вовсе не для того, для чего его обычно ищут. Я был твердо уверен, что на втором этаже он должен быть и я его нашел. Конечно, я еще не был уверен, подойдет ли он мне, но когда открыл дверь и вошел, мои сомнения рассеялись — это было то, что нужно. В ту же самую минуту я почувствовал, что рубашка у меня на спине вдруг стала влажной, а дыхание участилось. Проклятое волнение! Если я буду волноваться, то могу что-нибудь испортить. Нельзя выполнять виртуозную работу трясущимися руками.

Глубоко вздохнув два раза и мысленно сказав себе: „Отступать поздно, игра началась“, — я вошел в кабинку и, заперев за собой дверь, скрылся таким образом с глаз своих преследователей. Я надеялся, что они не будут подсматривать через верх и ограничатся наблюдением за дверью. Так и вышло. Судя по звукам, они расположились около умывальников и ждали моего выхода.

Настал решающий момент. Я размотал с пояса тонкую прочную веревку с уже готовой петлей, потом, стараясь поменьше шуметь, встал на унитаз и привязал свободный конец веревки к крюку в потолке, на котором держалась лампа. Проверил веревку на прочность, надел петлю на шею и аккуратно спрыгнул с унитаза. Петля сразу затянулась, я захрипел, моя левая нога дернулась и ударила по двери.

— Что там?

Дверь стали сильно дергать, но она устояла.

— Погоди, — сказал, видимо, старший, — Посмотрим через верх.

Увиденное их озадачило.

— Ну и дела, — пробормотал младший, — Кажется, мертв. — Судя по пыхтению, он пытался дотянуться рукой до моего лица, но ему это не удалось. — Надо залезть внутрь и посмотреть, действительно ли он мертв, — предложил он.

Старший произнес фразу, которую лучше дословно не цитировать и смысл которой, если пропустить вступление, посвященное матери его товарища, сводился к тому, что будет очень неприятно, если кто-нибудь войдет в туалет и увидит их выходящими из кабинки, в которой висит труп. Это могут неправильно понять, они находятся в чужой стране и обвинение в убийстве им не к чему.

После этого старший достал сотовый телефон и стал звонить. Это удалось сделать только со второго раза, что вызвало у него возглас раздражения. Наконец его соединили.

— Алло, — сказал он, не представляясь. — Объект мертв. Повесился в туалете „Корт Инглеса“… Откуда я знаю, почему… Мы ему ничего не делали… Да, висит, ни за что не держится, руки, ноги видны, но мы не проверяли… Хорошо… Так и сделаем.

— Ну что? — спросил младший.

— Он сейчас анонимно сообщит в полицию, а мы будем тут неподалеку. Пусть полиция его снимает и проверяет, а мы последим со стороны. Пошли.

Они спешно покинули туалет.

Времени было в обрез, а сделать надо было много. Я нащупал ногами унитаз, встал на него и обеими руками постарался ослабить петлю. Не сразу, но это удалось.

Благодаря металлическому ошейнику, еще вчера вшитому под воротник, я не задохнулся, но был недалек от этого. Я был ужасно зол на себя за то, что не удосужился вчера проверить свое изобретение в действии и понадеялся на его надежность.

Все еще тяжело дыша, я тихо отворил дверь кабинки и невольно взглянул на свое отражение в зеркале. Да, я был похож на того, кого только что изображал — живой труп. Бледный и весь какой-то помятый, я мог напугать кого угодно. Но, к счастью, пугать было некого: в туалете я находился один.

Слева от умывальников, как раз напротив входной двери, находилось небольшое окно с двойной рамой. Я поспешил к нему, открыл и выглянул наружу. Место для прыжка или спуска на веревке было не самое подходящее: внизу проходила довольно многолюдная улица и любое мое действие немедленно привлекло бы всеобщее внимание.

Высунувшись из окна по пояс, я заметил в полутора метрах ниже окна узкий карниз. Лучше уж прыгать вниз с него, чем прямо из окна. Господи, только бы полиции не было рядом!

Я спрыгнул обратно внутрь и полез на этот раз ногами вперед. В окне я перевернулся животом вниз и, уцепившись за подоконник, стал медленно распрямлять руки. Карниза я не видел и поэтому чувствовал себя ужасно неуверенно. Действовать приходилось вслепую, я висел снаружи здания, ноги болтались в воздухе, не чувствуя опоры, и только когда руки полностью распрямились, я нащупал карниз.

Высота была не очень большая, поэтому особой паники я не ощущал. Неприятно было другое: на тротуаре стали собираться прохожие и показывать на меня пальцем. Теоретически я понимал, что надо сесть на карниз, уцепиться за него руками, повиснуть и спрыгнуть вниз. Но карниз был такой узкий, что казалось, стоит мне сделать малейшее движение и я свалюсь вниз.