Павел Шаронов
Простаки и прохиндеи 2
— Хорошо, — неожиданно быстро согласилась Сандра, — Раз нельзя, не буду.
— Клянешься?
— Клянусь, что не буду вскрывать этот конверт.
— И просвечивать его тоже. Ты не должна никакими способами пытаться узнать содержимое этого конверта.
На лице Сандры отразились колебания и сомнения; она опустила глаза, потом снова их подняла на меня и посмотрела так жалобно, что я чуть не рассмеялся.
— Но, Рома! Пойми, как это трудно. Носить при себе… и не знать…
— Понимаю. Тайна всегда вызывает интерес. Но когда тайна раскрывается, чаще всего человек испытывает разочарование. Ничего интересного для тебя на этих снимках нет.
— Ну хорошо, клянусь, что не увижу их. А что ты с ними собираешься делать?
— Пока еще не решил. Возможно, они станут бесплатным приложением к статуэтке, когда я буду торговаться о прекращении преследований. Что касается тебя, то ты должна находиться в безопасном месте, чтобы я мог торговаться, иначе они заберут все даром и тогда… В общем, ты — гарант моей безопасности.
— Но Рома, они же могут обмануть!
— Я буду вести переговоры не с нашими преследователями, а с их… скажем так, противниками. Я покопался в компьютере Андрея Сергеевича и нашел там много интересного. У той группировки, к которой он принадлежит, есть сильные соперники. Думаю, они согласятся на мое предложение. Я могу дать им очень сильные козыри, а они в состоянии нас защитить.
— И кто же они?
— Очень солидные люди. Занимают высокие посты. Хотят подняться еще выше. В этом я могу помочь им, передав то, чем располагаю. Хотя этим мы себя ставим в очень опасное положение, но я не вижу другого выхода. Наш враг так и останется нашим врагом, только более озлобленным, но он наверняка лишится изрядной доли своей власти и не сможет нам вредить, во всяком случае, я на это надеюсь. Его соратники не простят ему того, что он собирал на них компромат, а главное, что он упустил его из рук. В политике прощается подлость, но никогда не прощаются ошибки.
— Ты так в себе уверен?
— Сейчас я совершенно ни в чем не уверен. Даже не уверен в том, что все пройдет так, как я задумал. Но в данный момент это наш единственный шанс и если мы им не воспользуемся, я буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Как говорится: лучше сделать и каяться, чем не делать и каяться. И еще одно: возможно, это дело затянется и надо найти место, где ты смогла бы жить. Возвращаться в гараж — не самое разумное: удобств мало, да и внимание можно привлечь. За нашим домиком в Сойкино слежки, возможно, нет, но гарантировать не могу, так что им тоже лучше не пользоваться. У тебя есть какие-нибудь мысли на этот счет?
Сандра почти не раздумывала.
— У моих знакомых есть свой склеп на кладбище, — сказала она, — И поскольку я уже…
— Лучше не надо. Пошли, сначала купим тебе путевку, а потом снимем тебе квартиру где-нибудь в Пскове или Новгороде.
— Но почему так далеко?
— Чем дальше ты будешь, хотя бы в ближайшие дни, тем мне будет спокойнее. Если от меня долго не будет вестей, уезжай к родителям, а конверт выброси куда-нибудь подальше. Если тебя найдут и начнут задавать вопросы, расскажи им всю правду. Надеюсь, они тебя не тронут.
— Рома, давай не думать о плохом.
— Хорошо, но будь осторожна. Если что-то заподозришь, или вокруг начнут появляться какие-то подозрительные люди, постарайся куда-нибудь исчезнуть.
— Не волнуйся, еще не создана такая спецслужба, которая может обвести меня вокруг пальца.
— Будем надеяться на удачу и чудо, потому что больше надеяться не на что.
И мы получили чудо в виде путевки на Валаам на три дня с отправлением в этот же день. Ее нам продали, не скрывая радости, и максимально сбросили цену. Мы с Сандрой тоже не скрывали радости, потому что за такую удачу я сам был готов переплатить турагентству вдвое.
Сандра отправилась в порт, чтобы дожидаться отплытия там, а не болтаться по городу, я же поспешил вернуться на поле битвы — в квартиру Андрея Сергеевича.
Было уже около двенадцати часов дня, ясное осеннее солнце высоко стояло в безоблачном небе, освещая начинающие желтеть листья деревьев и отражаясь в лужах, оставшихся после ночного дождя.
— Что-то ты рано вернулся, — сказала Раиса Андреевна, открывая мне дверь, — И где ты оставил свою подружку?
— Она решила вернуться к родителям.
— Вот и правильно.
— Я тоже вечером уеду. У вас доступ в Интернет есть?
— Конечно, с юриного компьютера. Постоянное подключение.
— Вы не возражаете, если я воспользуюсь? Мне надо узнать
— Да, конечно.
— Я прошел в комнату Юры и прикрыл за собой дверь.
Глава 16
Звонок в дверь прозвучал неожиданно. Я уже закончил свою работу, выключил компьютер и теперь напряженно прислушивался к доносившимся из коридора звукам. Кто могут быть эти неожиданные гости? И почему об их приходе не предупредила консьержка? Для Юры это слишком раннее время, да у него есть и свой ключ. Может быть, за мной?
Но ведь я только что вышел из Интернета и едва ли спецслужбы успели прочитать отправленный мной компромат, а тем более вычислить меня и нагрянуть сюда.
Конечно, это могла быть просто соседка, или кто-нибудь из знакомых Раисы Андреевны, но какое-то шестое чувство подсказывало мне, что пришли по мою душу. Я подошел к двери, стараясь не шуметь, подпер ее стулом и, приложив ухо к щели, стал прислушиваться.
Прочирикала еще пара нетерпеливых звонков, затем я услышал шаги Раисы Андреевны и ее недовольный голос: „Кто там?“
Ответа я не услышал, но судя по тому, как она торопливо открыла дверь, понял, что это были не просто знакомые. Я вдруг почувствовал, что дышу тяжело и мне как-будто не хватает воздуха.
— Он в комнате, — послышался голос Раисы Андреевны и последние сомнения исчезли. Найти меня здесь могли только враги.
Осторожно ступая, чтобы пол случайно не скрипнул, я подошел к окну и распахнул его. Седьмой этаж! Что делать? Дверная ручка повернулась и кто-то попытался войти в комнату.
— В этой комнате нет замка, — услышал я ответ Раисы Андреевны на чей-то тихий вопрос.
После этого в дверь постучали. В отчаянии я еще раз высунулся в окно, надеясь увидеть хоть какой-то путь к спасению. И я его увидел. Из окна достаточно несложно было перебраться на балкон и хоть я не совсем себе представлял, как это может меня спасти, все же поспешил туда перебраться. Из комнаты доносились удары в дверь, но в элитных домах двери ставят не из картона, поэтому она пока держалась. Удары продолжались, несмотря на возмущенные крики Раисы Андреевны.
Уцепившись снаружи в перила балкона и стоя ногами на цветочных ящиках, я вдруг сообразил, что лучше, несмотря на риск, перебраться на балкон этажом ниже. Сделать это было довольно сложно. Я медленно сполз на ящики и, ухватившись руками за металлические подпорки, стал осторожно спускать ноги вниз, пока, наконец, не повис на одних руках. Мне стало жутко. Я ни на мгновение не забывал, что подо мной целая пропасть из семи этажей и что сейчас мне предстоит отпустить руки. Я начал слегка раскачиваться и, когда под ногами показался пол нижнего балкона, разжал ладони.
Приземление было относительно удачным. Я не пролетел мимо и ничего себе не сломал и это было хорошо. Неудачей было то, что я так ударился спиной о перила балкона, что несколько секунд не мог прийти в себя и потом минуты полторы мог только еле ковылять, оказавшись, таким образом, в самый ответственный момент почти обездвиженным.
Балкон был непривычно большой и широкий; когда я огляделся, то с другой его стороны увидел молодого парня студенческого вида, который, позабыв о сигарете, тлевшей у него в руке, с изумлением рассматривал меня. Я дружелюбно улыбнулся и, показав рукой на верхний балкон, объяснил: „Пришлось покинуть даму раньше времени. Муж пришел“.
Он открыл было рот, чтобы ответить, но, видимо, ничего подходящего случаю не пришло ему в голову, потому что рот был немедленно закрыт и он продолжал созерцать меня в безмолвном удивлении.
— С вашего позволения, я уйду, — сказал я, открыл дверь и вошел в комнату. Вся семья сидела за столом и заканчивала обед. Тарелки в основном были пусты, а отец, мать и две дочери беседовали о каких-то пустяках, которые были немедленно забыты при моем появлении.